Павел Данилов - Меценаты зла Страница 14

Во всех четырех системах знали, что Тайла находится в стальных тисках диктатуры. Но даже шипастых рук Рекса третьего хватало только на столицу. В Гротенбурге живут самые верноподданные, самые властные, самые запуганные, самые глупые и самые умные люди в галактике.

Кирилл и Жак вошли в Ламберт и легко слились с местными жителями. Громов, в темно-салатовом костюме и синей сумкой, выглядел как работник по озеленению мегаполисов низкого ранга, а Жак и вовсе вел себя как обычно. Лишь коротко стриженые волосы зачесал на бок с таким видом, словно бы эта нехитрая маскировка могла сделать его неузнаваемым.

– Космодром на другой стороне города, – сообщил Жак озирающемуся спутнику. – В центре тоже есть небольшая площадка, но это для правительственных кораблей.

– Там мне хочется появляться меньше всего.

– Мы выглядим очень подозрительно, – продолжал искать поводы для беспокойства экс-водитель. – Если у нас спросят документы…

– Подозрительно до обыденности, – кивнул Кирилл. – Два рабочих идут на нехитрую службу. В сумках – инструменты и еда. Личного транспорта нет, на общественном… экономим.

– Нет, давай все-таки прокатимся, – покачал головой француз. – Подземный монорельсовый поезд – дешевле еще ничего не придумали.

Станцию они нашли в полукилометре от первых двух кварталов. Рядом ютилось полдесятка скромных магазинов. Возле входа на станцию стоял высушенный голодом и болезнью мужичок с протянутой жестянкой.

На глазах у спутников патрульные заломили нищему руки и надели на него наручники. Бедняк что-то причитал, пытаясь оправдаться.

– На Тайле нет нищих, – шепотом объяснил Жак, когда «преступника» погрузили в обширный кузов машины патрульной службы города.

– А социальной службы разве для этого нет? – нахмурился Кирилл.

– Есть, ты ее видел, – усмехнулся Жак. – Проверят, есть ли у него родственники и отправят работать на какой-нибудь закрытый объект.

– Удобно, – вздохнул Громов, становясь на платформу эскалатора. – Как в той древней поговорке: «нет человека, нет проблем».

Самодвижущаяся лестница продолжала нести их в недра подземной инфраструктуры. Внизу, в ступеньках тридцати, ехали четверо мужчин. Больше никого Кирилл не заметил. Лишь несколько запыленных глазков камер бесстрастно следили за происходящим.

– Сюда патрульные почти не заходят. Считают это ниже своего достоинства, – заметив взгляд спутника, объяснил француз. – Камер достаточно.

– Запустенье. Неужели все перебрались на личный транспорт?

– На Тайле ограничивают власть и свободу, но не капитал и материальные радости.

– С помощью денег тоже многое можно сделать, – пожал плечами Кирилл. – Деньги могут дать иллюзию власти…

– Иллюзию свободы, – уточнил Жак. – А если ты имеешь в виду коррупцию, то только не на Тайле. За любую мало-мальскую взятку пожизненный приговор: «работа на закрытом объекте без права выезда осужденного и въезда родственников».

– Хуже смертной казни. А как же подпольные общества? Производство оружия? С деньгами есть возможность все организовать.

– А вот для этого и существуют патрульные, шпионы и прочие доносчики. Хотя, как показывает история, у кого много денег, тот особо и не рвется в борьбу за свободу. Ему и так хорошо.

– Всего лишь девяносто семь лет прошло с колонизации системы Rex, а кажется, будто здесь инопланетяне живут. Причем много веков.

Жак несколько раз кивнул и сказал:

– Да-а, многое создавалось с расчетом на далеких потомков, но загнило раньше, чем подросли внуки первых колонистов.

Наконец-то ступеньки превратились в плоский стальной коврик, и спутников вынесло на бетонно-керамическую станцию. До прибытия поезда оставалось четыре минуты. Секунды медленно, словно нехотя, текли в обратном направлении, приближая приезд огромной подземной гусеницы.

Жак и Кирилл подошли к одному из трех аппаратов. Четверка тихо переговаривающихся мужчин с беспардонным любопытством рассматривала спутников. Кажется, салатовый наряд Кирилла вызвал среди них смех.

Жак опустил одного серебряного принца в щель, аппарат коротко вжикнул и выдал четыре серых билета с изображением паровоза. Француз спрятал два билетика в карман, другие зажал тремя пальцами покалеченной руки.

– На обратный путь надеешься? – спросил Громов, перекидывая сумку на другое плечо. Автомат, топор и еда ощутимо тянули вниз.

– Система такая, – пожал плечами Жак, – один принц – четыре билета. Среди бедняков это еще один вид валюты.

– Даже на Spes большинство взаиморасчетов – безналичные. Компьютер сам дробит платиновый цент на сотни долей и переводит нужное количество продавцу.

– Вообще налички нет?

– Ну, почему. Бывают любители расплачиваться за крупные покупки платиновыми центами. Или даже земными рублями. А вот ваши короли и принцы почти не в ходу, хотя из чистого золота и серебра. Наш бортинженер любил их. Я, кстати, у него помощником был.

– За что? – с вялым интересом спросил Жак. – На Тайлу собирался переезжать?

– Нет, – усмехнулся Кирилл. – Из королей и принцев он делал отличную термопасту. Лучше заводской.

Поезд выехал из жерла туннеля, когда на табло загорелось четыре нуля. Хотя поездом его можно было назвать с большой натяжкой. Три узких вагона десятиметровой длины распахнули двери в немом приглашении.

Кирилл и Жак зашли в лицевой вагон, где сидели лишь две женщины почти вековой свежести. Француз сразу бросил два билета в аппарат, напоминающий ящик для пожертвований.

– Чего стоим? – спросил Громов, когда прошло больше минуты.

– Пока все вновь вошедшие не скормят по билетику, поезд не поедет.

– Гениально, – с сарказмом сказал звездолетчик. – Все для людей.

– Зато полная автоматика.

– Этим давно никого не удивишь.

Наконец створки дверей закрылись, и поезд с места рванул в темный туннель. Кирилл не знал, с какой скоростью двигается транспорт, потому ему казалось, что станции натыканы одна на другой. При каждой остановке в вагон заходила пара человек, а один выходил. Громов усмехнулся, проследив эту закономерность к третьей станции.

Никто друг на друга не смотрел, и звездолетчика это полностью устраивало. Кирилл пытался нашарить глазами камеры, но, не достигнув успеха с первой попытки, решил больше не привлекать к себе внимания.

На пятой по счету станции в вагон вошел жандарм. Сердце Кирилла ускорило ход, рядом ощутимо вздрогнул Жак. Громов весь подобрался, словно готовился к прыжку.

– Готовим документы на проверку, – сухим голосом, словно обращался к роботам, произнес жандарм.

– Он один проверяет? – шепотом спросил Кирилл. – Или в каждом вагоне по жандарму?

Жак развел руками.

– Можно выйти? А то я тороплюсь…

– Предъяви документы и иди, – повернувшись к Громову лицом, сказал городской патрульный.

Звездолетчик этого только и ждал. Неожиданный удар тяжелым ботинком в грудь повалил жандарма на пол и на миг выбил из него сознание. Надо отдать должное стражу порядка. Даже лежа на полу и тряся головой в надежде поскорее прийти в себя, он начал вытаскивать оружие. Громов двумя движениями выбил из руки парализатор и сломал рацию.

– Сзади! – послышался окрик Жака.

Двое мужчин вскочили с сидений, но Кирилл выхватил пистолет и рявкнул:

– Сидеть смирно!

Желающие выслужиться перед хранителем правопорядка послушно шлепнулись на задницы. От вида оружия в их глазах сразу появился животный страх и покорность. Ведь если оружие не у представителя власти, значит его владелец – террорист. А террористы – психи, от которых можно ждать чего угодно. Так учили в школе. Еще в школе учили обезвреживать подобных субъектов любой ценой, но, видимо, эти знания усвоились не столь хорошо.

Громов приложился кулаком ко лбу жандарма, вырубая его, и сказал Жаку:

– Следи за ним. Да вытащи ты пистолет уже! Когда скажу – выкинешь этого олуха из вагона.

– А мы? – робко спросила одна из пассажирок.

– Сидите тихо, не мешайтесь и никто не пострадает, – отрывисто пообещал Кирилл и бросился к закрытой двери кабины, где можно было взять, как он надеялся, управление поездом на себя.

Открыть дверь оказалось самым трудным. Кирилл открыл сумку и вытащил автомат, чем вызвал всеобщий испуганный вздох. Пока все шло тихо, потому даже если в соседних вагонах и есть жандармы – вряд ли они что-то заметили. Тем более, как показывал опыт Кирилла, уверенность и гордость делает людей почти глухими к окружающему миру.

Но если шандарахнуть свинцом, то услышат, наверное, и наверху. Громов включил лазер. Опуская палец на спуск лишь на мгновение, он принялся срезать замок. Стрелять приходилось снизу вверх, чтобы не повредить излучением приборную панель и ходовую часть поезда.