Андрей Прудковский - Дхана и иные миры Страница 14

Но вот раздался тихий музыкальный звук, и посреди зала, в большой каменной чаше поднялся светящийся столб. Все мужчины стали на колени и приникли головами к краю чаши. Все они одновременно получали указания для дальнейшей работы.

— Вот и ОН! — сказал папа.

Мы как бы втянулись в светящуюся колонну и тут же оказались в небольшой комнате с телевизором и огромным количеством всевозможных чашек, вазочек… на полочках по стенам. В огромном кресле сидел с закрытыми глазами старик, и именно от него исходила вся та сила, которая творила светящийся говорящий столб в «Клубе 13-и».

— Вот и цель нашего пути, — сказал папа. — Что же нам делать? Этот старик, похоже, сильнее нас обоих вместе взятых. Я, например, такие штуки выделывать не могу.

Мы покинули комнату, просочившись через дверь, и обнаружили молоденького солдата с оружием в руках.

— Вот его и используем! — сказал папа.

Солдат ничего не смог сделать против нашего совместного нападения. В теле солдата мы с папой вошли в комнату к главному колдуну!

Мы видели по телевизору, как это положено делать. Передёрнуть затвор, направить на врага оружие и грозно потребовать!

— Прекратите преследовать мою жену Александру!

Старик улыбнулся и спросил:

— Какую Александру? — Ты, Пит, с ума сошёл. Потом посерьёзнел, пригляделся и сказал:

— Извините, я ошибся, вы ведь не мой Пит, — вы только его использовали. Жалко, жалко, придётся с ним расстаться. Так какую Александру, из какого города, какой страны?

Папа не знал ни того, ни другого, а я побоялся ему подсказать.

— Ну…, — сказал он, — её хочет убить Семён Андреевич, как убил недавно директора банка.

— А Сёмочка, как же, как же, способный парнишка. Но он ничего зря не делает. Раз хочет убить, значит так надо для дела. А дела наши очень важные, деньги которые мы собираем, идут на построение будущего счастья всего человечества! Так что вы не беспокойтесь понапрасну.

— Но я не хочу, чтобы её убивали! — крикнул папа и нажал на курок.

Я думал, что произойдёт один выстрел, как в фильмах. Но оружие вдруг запрыгало в папиных руках, посылая пули в разные стороны. А папа всё не догадывался отпустить курок. Вот взорвался телевизор, полетели осколки чашек и ваз с полок. Я думал, что вот — вот страшный старик упадёт мёртвым, но он и не думал падать. Он заверещал вдруг тонким голосом:

— Радогаст! Радогаст! — Прекрати это безобразие!

При этом вопле папа сильно испугался и выронил оружие на пол. Тут возникла посреди комнаты призрачная фигура второго старика, более тощего и высокого, но с длинной бородой.

— Так, так, — сказал он, — Это ты, Ра, здесь безобразишь. И совершенно напрасно. Никто из людей не может повредить Упыгу!

— Так это твой посланец! — ядовито спросил Упыг, — Он мне халат продырявил! Он мне весь китайский фарфор перебил! Представляешь — вазы династии Минь! Таких ни у кого не было, я их пятьсот лет собирал, а теперь — одни осколки!

— Нет! Нет! — оправдывался Радогаст, — Не мой. Эту заразу-Ра привезли твои космонавты с Дханы, а я его лишил жизни, как положено.

— Значит, плохо лишил! — завизжал Упыг. — Теперь я сам возьмусь за дело и обязательно прикончу этого вместе с его женою. А за то, что ты, Радогаст, допустил подобное безобразие, я требую от тебя, чтобы ты разрешил мне привезти с Дханы ещё одного человека. Он мне нужен для исследований на месяцок — другой, а там я его прикажу убить, — согласен? Мне ведь следующие 50 тысяч лет работать на Дхане, должен же я заранее знать, какие там монстры водятся. А не согласишься, — я буду жаловаться в Наблюдательный Совет, и тебе не поздоровится.

— Ладно! — согласился Радогаст, — Пусть будет по-твоему.

— Ну, тогда я отдаю приказ Сёмушке, чтобы он срочно изловил и прикончил этого летуна. К сожалению, самостоятельно я это сделать не могу, — статус не позволяет.

— Не возражаю, — сказал Радогаст, — но сомневаюсь, что он имеет тело, которое можно прикончить. В последний раз я видел его только в виде духа.

— Ничего, мой Сёмушка по отпечатку мыслей не только живых, но и мёртвых находит. Такой талантливый мальчик! А отпечаток я ему сейчас же и пришлю.

Тут папа, видно, понял, что мы зря теряем время, и резко дёрнул нас обратно, к нашим телам, к нашей автомашине.

— Ну вот, — сказал он, — число два никогда не приводит к добру. Теперь за нами будет охотиться не только Семён, но и все главные колдуны страны демонов. И Упыг, и Радогаст — все против нас. Давай срочно будить маму, поедем к тёте Маше, может, хоть тебя удастся спасти.

Мы разбудили маму.

— Что, уже можно ехать домой? — спросила мама.

— Нет, — ответил папа, — дорога домой нам закрыта навсегда!

Словно в ответ на его слова две огромные тёмные тени выехали на покинутый нами перекрёсток на границе города.

— Вот уже и дороги перекрывают, — сказал папа, — если хочешь спасти сына, то поспешим к тёте Маше.

И мы помчались. Приехали той же ночью. Тётя Маша сразу поняла, что случилась беда. Она накормила нас и уложила маму спать, а мы с папой — отказались. У папы возникла идея, как спасти не только меня, но и маму. О собственном спасении он не думал, так как это, — сказал он, — как раз четвёртый случай, и он должен обязательно умереть по заклятию Радогаста, окончательно и бесповоротно.

Для спасения мамы он решил провести антиколдовство тому колдовству, что отделило при рождении маму от тёти Маши. Он попросил тётю Машу лечь рядом с мамой. А мы с папой опять соединились и стали мысленно сближать два лежащих перед нами тела: мамино и тёти Маши. Объединив вторые и третьи их тела, папа отключился от меня и сказал:

— Теперь держи их вместе, а я попытаюсь соединить маму и тётю Машу полностью… У нас всё получилось! Спящая мама легко перешла из своего тела в похожее тело своей сестры. А мамино тело папа осторожно отнёс подальше, и уложил в автомашину.

Пока мы этим занимались, тётя Маша задремала, а папа вдруг увидел у неё на полке пачку маминых писем. Он собрал их все, связал вместе с остальными письмами и своим дневником, упаковал всё в пакет и, немного подумав, сунул туда же и свой любимый рожок.

— Всё, — сказал он, протягивая мне пакет, — прощай, сынок! Иди к тёте Вале, все эти письма тоже ей отдай, она сообразит, где их спрятать. После этого он сел в автомашину и быстро уехал и мамино тело увёз.

А я пошёл в дом тёти Вали. Там была только Любочка. Я сказал, что у нас беда, и что папа отправил меня к тёте Вале. Любочка быстро связалась мысленно со своей мамой, хоть мама её была за много километров от дома. Затем она сказала, что тётя Валя приказала мне лечь спать, а письма отдать ей. Я так и сделал.

Проснулся я от грохота моторов за окном. Улица была полна солдат, особенно много их было вокруг дома тёти Маши.

— Если к нам зайдут, — сказала Любочка, — лезь под стол и молчи. Я сама буду разговаривать так, как мама мне скажет. Не забудь выставить защиту, как во время игры в прятки.

На крыльце послышались тяжёлые шаги, и вошёл, как вы думаете кто? — Сам Семён Андреевич. Я в ужасе юркнул под стол.

— Здравствуй Любочка, — ласково сказал он, — а кто это у вас там под столом?

— Это мой маленький братик, — ответила Люба, — он всех чужих боится!

— А где мама?

— Мама в городе. Она экзамен на врача сдаёт, уже целую неделю там. А к концу недели просила нас приехать к ней в город на каникулы. Братик мой ещё ни разу не видел города.

— Да, уехать вам теперь будет трудновато, всё село оцеплено. Впрочем, я дам тебе письмо и сопровождающего, — он проводит вас к маме.

— Ой, спасибо! Какой вы добрый! Мама всегда говорила, что вы самый замечательный человек на свете!

Семён Андреевич улыбнулся.

— Ну, бывай! Эй, Федька! — Вот тебе пропуск, проводишь завтра этих детей к их маме в город.

Федька отдал честь, взглянул равнодушно на нас и ушёл вслед за Семёном Андреевичем.

— Теперь, — сказала Любочка, — будем спасать тётю Машу. Берёмся за руки и постараемся сделать так, чтобы ни единого разумного слова от тёти Маши никто не получил, пусть все думают, что она полная дура. Тогда её не тронут.

Так мы и сделали. Это оказалось гораздо легче, чем думалось вначале. Тётя Маша была усталой и очень хотела спать, поэтому добиться того, чтобы она отвечала невпопад, было очень просто.

— Вчера устала очень. Телёночек у нас родился. У Пеструшки, — тоже пятнистый, забавный такой. А потом ночью мне всё сестрёнка снилась, как будто она ко мне приехала.

— Почему на столе так много грязной посуды? Не успеваю я посуду мыть, — вот в выходные сразу всё и вымою.

— А вот туфли под кроватью — это сестрины, но если она и в самом деле была у меня ночью, то зачем же туфли оставила. Что же она, босиком ушла что ли?….