Изгой - Андрей Никонов Страница 14

с обеда упорно не отвечал. Дэвид был репортером, как говорят обычно, старой закалки – то, чем работники редакций становятся годам к пятидесяти, когда вырастает животик, а голова начинает лысеть. В репортажах появляется снисходительный тон, активный отдых заменяется крепкими спиртными напитками и сигарой у камина, беззаботное поведение уступает занудству и педантичности. Такая эволюция происходит с каждым поколением, столетие за столетием, и не только с репортерами.

Возле живой изгороди лучи уличной подсветки выхватывали всполохи защитного барьера, в доме светились два крайних окна, так что Павел спокойно провел байк через тонкие светящиеся линии; хозяин небольшой усадьбы, если не напился в хлам, уже должен был понять, что к нему пришли гости. Дом стоял на двухметровом фундаменте, почва в Нижнем городе была глинистой, вода подходила почти к поверхности, и подвалы заменял низкий цокольный этаж. Высокое крыльцо с каменными ступеньками было едва освещено. Павел мог бы поклясться, что раньше, а он у Марковица уже бывал, свет от потолка был гораздо ярче.

Маг постучал в дверь, поправил браслет. Возле гаража, казалось, кто-то стоял. Наверное, деревья так отбрасывали тень, что она была похожа на человека.

– Эй, Дэвид, – крикнул Павел. – Это я, Веласкес.

Ему показалось или тень возле гаража шелохнулась? Приютские привычки давали себя знать: если даже только кажется, что кто-то приготовил подлянку, жди, она обязательно случится. Карабин остался в байке, но пистолет привычно висел на поясе – в поездках за город оставлять оружие вне досягаемости рук не рекомендовалось, и дело было не только в опасных животных и птицах, но и в маргинальных личностях, которые в джунглях возле дорог или в горах себя неплохо чувствовали.

Он достал телефон – на экране светилось сообщение, что связь возможна только с экстренными службами: какой-то дурацкий закон района запрещал посторонним тут названивать. Клапан кобуры откинулся, и рукоять «глока» легла в руку. Пороховое оружие не такое незаметное, как магнитное, но стреляет не хуже. Правда, зарядов меньше, зато не надо менять батарею и беспокоиться, что пистолет могут дистанционно взломать.

– Дэвид, я захожу. – Павел приготовился выбить дверь ногой, он одновременно следил за домом и за тенью у гаража, та не двигалась. Перчатки он снимать не стал, тонкий материал отлично передавал тактильные ощущения.

Дверь выбивать не пришлось, она открылась от слабого толчка. Включив на пистолете фонарь, парень дотронулся до шлема, опуская забрало из прозрачного металла, в поле зрения появилось перекрестье прицела. Бойцы вживляли себе такое в череп, у мага модификанты не приживались, но встроенное оборудование работало отлично. Включилась инфракрасная подсветка – незаменимая вещь в темное время и практически бесполезная тогда, когда температура на улице почти равнялась температуре человеческого тела. Темнота не помогла, на гараж хозяева тратиться не стали, недешевая отражающая краска пошла на дом, так что кирпичные стены постройки за день сильно нагревались и часть тепла отдавали только к утру.

Сначала он подсветил цель у гаража – там было пусто. С новой раскрашенной зеленым картинкой трудно было понять, осталась тень или нет, фонарь выхватил деревья и кирпичную стену с баскетбольным кольцом. Процессор достроил картинку, изображение приняло привычный вид, но никого на ней не было. Зайдя в дом, Павел плотно прикрыл дверь, проверил замок – тот запирался изнутри нажатием кнопки, а разблокировался ладонью хозяина и специальным кодом. Код он помнил, пять цифр, месяц и год рождения третьего ребенка Дэвида. Теперь, если кто посторонний захочет выйти, ему придется попотеть.

Холл был практически пуст: небольшой диван, столик и стойка с обувью; направо шли три спальни, а налево, там, где горел свет, большая столовая с кухней, барной стойкой и электрокамином. Из холла люк вел в цокольное помещение, он был заперт, Павел переставил на него столик, теперь, если кто решит оттуда выбраться, обязательно нашумит. Шагнул влево. Столовая тоже была пуста, в том смысле, что никого живого там не было, правда, и мертвых тоже, и поначалу Павла это успокоило, мало ли куда Дэвид вышел. Но потом он увидел на барной стойке пластинку телефона.

Со стороны спален послышалось шуршание, парень притаился, а потом не торопясь двинулся обратно в холл, по пути включая свет. У неподготовленного человека это вызовет неудобство, глаза адаптируются несколько секунд, но, если тот, кто притаился там, в темноте, еще и зрение модифицировал, Павлу это не поможет. Так что он не стал соваться в коридор, а стянул с руки браслет и начал в уме считать до двадцати. Время, достаточное чтобы таинственное излучение планеты снесло с него часть человечности.

Теперь у него было восемьдесят секунд – и это будет уже седьмая попытка за сутки, Павел пожалел, что вообще полез в дом, надо было вызвать полицию. Выставив вперед обе руки, одну с пистолетом, другую, левую, ладонью вперед, он толкнул ближайшую дверь. Это была ванная комната, совершенно пустая.

Продолжая смотреть то в коридор, то вбок, он добрался до второй двери, осторожно подтолкнул полотно ногой. Дверь тихо скрипнула, легко распахнулась, шорох шел отсюда и не прекращался.

Павел вздохнул. На кровати сидела маленькая обезьянка и что-то жевала. При виде парня она не попыталась сбежать, покрывало было заплевано шелухой от орехов и фруктовой кожурой.

«Когда ты в опасности, – вспомнил он слова Патрика Кавендиша, командира роты спецназа, – наступит момент, и тебе покажется, что ты нашел ее источник. Не расслабляйся, наоборот, будь начеку, это значит, что главная опасность еще впереди».

Он не расслаблялся, оставалось еще сорок пять секунд.

Следующая дверь не поддавалась, размышлять было некогда. Оставались спальня и еще одна ванная, можно было провозиться с одной дверью или быстро открыть две. Логика подсказывала, что второй вариант лучше, а интуиция, что первый. Будь на нем браслет, логика бы победила.

Павел нажал на дверь сильнее, она с трудом отворилась, толкая перед собой что-то тяжелое. Что именно, он уже догадывался, протискиваясь в образовавшуюся щель, а когда включил свет, это подтвердилось.

На коврике возле двери лежал Марковиц. И он был мертв: синее лицо с вылезшим языком, выпученные глаза; но Павел все равно присел, на остатках сил приложил руку к груди. Сердце не билось.

На первый взгляд это был инсульт, любой врач сказал бы так. Но Веласкес врачом не был и точно знал, как все могло произойти, если убийцей был такой же, как он, маг. Хватательное движение левой рукой, ладонь направлена на жертву, пальцы сжимаются, резко повышая давление в определенной точке и заставляя артерии мозга лопнуть. Одно быстрое движение, и противник мертв. Павел тоже так