Система. Завоевание. Конец начала. Книга первая. Цикл «Икосаэдр. Бронзовый аддон» - Илья Андреевич Беляев Страница 14

Я подобрал свой мешок, тряхнул его, дабы избавиться от прилипшей грязи, и закинул на плечо. Проверять содержимое здесь мне не хотелось, так как судя по наглым рожам пъянчуг, это действие было бы чревато дурными последствиями, которых я пока не хотел, но чувствовал, что они теперь будут преследовать меня все время пребывания в этом месте.

Я уже собирался уйти из этой тухлой улицы, но меня остановили.

— Эй ты, чернь! Поди сюда!

Я сделал вид, будто это относилось не ко мне, хотя затылком чувствовал их буравящие ехидные взгляды.

— Оглох? Куда двинул?

— Поди сюда, говорят!

Лезть на рожон не хотелось, кровопускания тоже, но и отмалчиваться было не по мне. Скрипнув зубами, я развернулся.

— Это вы ко мне обращаетесь?

— Ты видишь вокруг другую чернь?

Сказавший это толстячок загоготал удачной шутке, а остальные оскалили желтые прокуренные зубы в ухмылке.

«Не убегай от опасности! Нужно драться, отстаивать свое — так дерись, не позорь себя и свою семью!» — вспомнились слова матери. Благо правильному насилию над человеком я был обучен в армии и в том, оставшемся мире, где каждую секунду нужно ждать смерть и готовиться к этому.

— Кроме вас никого.

Один из троицы — худощавый лысый мужичок перестал скалиться — видимо дошло мое высказывание, чего нельзя сказать о других, которые гоготали, предвкушая легкую наживу. Лысый толкнул толстячка в бок.

— Похоже, чернь ёрничает.

Толстяк закрыл пасть, икнул, шатнулся в сторону и шагнул вперед.

— Так мы ему поможем уважать старших!

— Проучи его! — кивнул на меня лысый.

«Ага, вот и лидер шайки выявился».

— Да святое дело — вновь икнул пузан и поковылял ко мне.

Третий, долговязый, в заштопанной одежде, никак не реагировал на происходящее. По-видимому, до него доходило хуже всех. Тем временем, толстяк добрался до меня, но его попытки схватить за рубаху не увенчались успехом. Я шагнул в сторону и хорошенько хлопнул его по спине ладонью. Тело приобрело дополнительную инерцию и с удвоенной скоростью полетело вперед — прямо в зловонную грязь раскисшей дороги. Охнув, он погрузился в жижу и забарахтался, пытаясь подняться. «Один готов». Я улыбнулся только краем губ, но этот жест оказался замечен лысым. Его ноздри раздулись, а лицо исказила гримаса ярости.

— Наших бьют! — шепнул он, толкнув долговязого.

Тот запустил руку в карман, достал предмет, напоминающий нож, и побежал, сверкая обезумевшими глазами. «Идиот!» Шагнув с траектории его движения, я схватил его за кисть, потянул на себя, разворачивая корпус нападающего и положив свою правую руку на руку с оружием, взяв, таким образом, его в замок, с силой повернул в сторону. Раздался хруст. Нож выпал, и мужик завалился на бок, невдалеке от поднявшегося на четвереньки толстяка. Заскулив, он схватился за обвисшую кисть и прижал ее к себе. «Железная выдержка. Другой бы орал уже благим матом. Может быть, он немой?» — пронеслось у меня в голове.

Взглянув на лысого, я не поверил своим глазам: пьяные раскачивания прекратились, глаза прояснились. Он глянул на своих подельников и резво развернувшись, бросился в дом, который находился за его спиной и откуда вся эта компания так некстати недавно вывалилась.

— Наших бьют! — послышалось внутри.

Раздался стук, гул, скрежет дерева и толпа раскосых мужиков, в количестве пятнадцати-двадцати человек стала вываливаться из пивнушки.

Я не стал стоять столбом, а развернувшись, бросился по дороге, маневрируя между особо неприятными кучами на дороге, краем глаза заметив, что бабуля все еще продолжает таращиться на меня.

Мужичье быстро сориентировалось, что к чему, достало некое подобие ножей, у некоторых появились дубинки и железные пруты, и погоня не заставила себя ждать. Маневрируя между наваленными на и так узкую улочку тюками, корзинами, ящиками, я явственно слышал топот и чавканье увязающих в дорожную жижу пары дюжин ног. Пъянчуги лишь казались пьяными на первый взгляд. Только один из них, поскользнувшись, поднырнул под тюки с тряпьем, остальные совсем даже не собирались сбавлять темп бега. Оторваться не получалось. Петляя между домами, я совершенно не знал, куда бежать, что делать и как отвязаться от назойливой компании. Они же находились у себя дома и часто предугадывая мое дальнейшее направление, умудрялись сократить дорогу, оказавшись впереди или выскакивая справа и слева от моего местонахождения. Я так понял, что эта забава догоняющим нравиться, иначе им не составляло большого труда повязать меня ранее. По всей вероятности, в таком захолустье подобные происшествия случаются не так часто, и люди рады оторваться любой возможности, какая бы им не представилась.

Не знаю, сколько прошло времени. Дыхалки еще хватало, но стала утомлять сама бесцельная беготня вокруг одного и того же места. Я приметил, что третий раз пробегаю мимо опрокинутой на бок телеги, хотя и старался не кружить вокруг одних и тех же улочек. Для меня все здесь было одинаково: и дорожная грязь, уже пропитавшая мои сапоги и чавкающая внутри, и убогие покосившиеся постройки, казалось, готовые рухнуть от любого дуновения ветра; наваленные тут и там кучи хлама, мусора и других, непригодных для использования вещей. К тому же, настроение совсем испортил начавший накрапывать мелкий дождик. Я уже совсем погрузился в мысли поиска выхода из этого трущобного лабиринта, как следующий поворот принес очередную неприятность: не рассчитав движения и не успев вовремя остановиться, я, со всего хода, врезался в городского стражника, обходившего вверенные ему владения. Тот подался назад, удивленно глядя на меня, и со всего своего роста рухнул в жижу, обрызгав все вокруг зловонными нечистотами.

— Ах ты, гаденыш! — прорычал он, ловко вскакивая на ноги и выхватывая висевший на поясе меч. — Сейчас уха не досчитаешься, чернь!

Стало понятно, что это не те хмыри у пивнушки, а хорошо обученный воин для урегулирования силовым способом инцидентов, подобных тому, что произошел со мной не более получаса назад. Занесение своей персоны в «черный список» еще и городских властей, мне не хотелось. Я стал быстро прорабатывать способы выхода из сложившийся ситуации. Кроме грубого воздействия, ничего не приходило в голову. Но все разрешилось само собой вне зависимости от моего желания.

Из-за угла дома появился первый из преследователей, самый резвый, оторвавшийся от своих товарищей. В руках он держал полуметровую дубину, которой, без сомнения, намеревался воспользоваться. Занеся ее над головой, он налетел на меня, собираясь опустить ее наголову, но я легко ушел с траектории удара в сторону, нагрузив подзатыльником, отчего тело, по инерции, продолжило движение и врезалось в стражника, напоровшись на меч. Нападавший захрипел, вцепился