Лучший из худших - Дмитрий Николаевич Дашко Страница 14

– Доводилось слышать, – кивнул тот. – Какими судьбами, господин ротмистр?

– Думаю, вы догадываетесь.

– Рекрут Ланской?

– Он самый, штабс-капитан.

– Но ведь семья отреклась от него, Ланского шельмовали. Теперь он не опаснее обычного человека. Тем более, – Голиков подошёл к сейфу, открыл его, достал дело рекрута Ланского и положил перед собой, – у него ощутимые проблемы с физической подготовкой. Я даже не уверен, что он сдаст необходимый уровень на экзаменах. Один из ефрейторов взял над Ланским шефство и занимается с ним на тренажёрах перед отбоем.

Жандарм на секунду задумался.

– И ничего странного или необычного с рекрутом Ланским за время службы в батальоне не происходило? – наконец спросил он, наблюдая за реакцией собеседника.

– Разумеется, нет, – улыбнулся особист. – У меня везде свои люди. Если бы хоть что-то произошло, я бы обязательно об этом узнал.

– И сообщили бы нам?

– Разумеется, господин ротмистр.

– Вы подняли мне настроение, штабс-капитан. Это хорошо, когда армия сотрудничает с жандармами. В конечном итоге выигрывают все. А теперь разрешите откланяться. Я услышал всё, что мне было нужно услышать. Честь имею! – откозырял Никольский.

Глава 9

Не знаю, как я дотянул до отбоя. Сил не хватило даже на то, чтобы умыться и почистить зубы, а ведь впереди ждала обязательная тренировка с ефрейтором.

После того как прозвучала команда, я поплёлся в зал, как на казнь.

Санников сразу заметил, что со мной явно что-то не так.

– Ты какой-то странный сегодня, рекрут. Сам на себя не похож.

– Виноват, господин ефрейтор. Исправлюсь, – промямлил я, мечтая только об одном – свалиться в койку и дрыхнуть без задних ног.

– Давай, исправляйся, – хмыкнул он. – Как всегда, начнём с разминки. Десять кругов – бегом марш!

Я побежал со скоростью беременной улитки.

– Быстрей, Ланской! Темп набирай, если не хочешь получить поджопник! – стал злиться мой армейский тренер.

Я попробовал ускориться. Сначала это показалось мне невозможным: конечности словно налились свинцом и категорически отказывались подчиняться. Я страшно вспотел, пытаясь выполнить команду, слабость была неимоверная. Первый круг я не пробежал, а прочухал.

– Твою мать, Ланской! Кому сказано, быстрее! Рановато тебе на перетрен ещё жаловаться!

В голове крутилось одно: плюнуть на всё, на любые последствия, завалиться прямо сейчас на голый дощатый пол и не вставать, даже если меня начнут бить ногами. А всё постепенно к этому и шло, Санников уже начал кипятиться.

И всё-таки я заставил себя пойти на второй круг. Бом, бом, бом – что-то колотило меня по вискам, отдавало колоколом внутри черепной коробки. Катастрофически не хватало воздуха, я сбился с темпа и теперь задыхался, как рыба, выброшенная на берег.

– Ланской, какого лешего?! Ты же отлично бегаешь, я своими глазами видел. А ну, ускоряйся, говнюк!

На прежних тренировках ефрейтор себе такого не позволял. Видимо, сейчас его порядком подбешивала моя физическая немощь.

Дурацкая фраза возникла из ниоткуда и прилипчиво застряла в башке: маленький, блестящий, совсем как настоящий… Я повторял её про себя снова и снова. И внезапно где-то на третьем круге почувствовал, что тяжёлые оковы, сцепившие мои руки и ноги, как будто постепенно спадают. Бежать стало намного легче.

– Ну вот, совсем другое дело! – обрадованно произнёс ефрейтор. От него не укрылись очередные перемены в моём состоянии. – Я уж начал думать, что ты того – кони решил двинуть. А всё, оказывается, не так уж и плохо. Эх, Ланской, мало тебя в детстве, видать, дрючили!

Поскольку я знал только детство из моей прошлой жизни, ничего не мог сказать на сей счёт. Отец у меня был человеком вспыльчивым, под горячую руку мог и подзатыльник отвесить, и ремешком по одному месту пройтись. Правда, случалось это крайне редко и, честно говоря, после реальных косяков. В остальном детские годы были довольно безоблачные: отец всё-таки очень любил меня и старался сделать так, чтобы у меня всё было. Вот только я, дурак, не всегда слушал его советы, пытаясь жить своим умом, и потому набивал шишки на ровном месте.

К концу разминки тело восстановилось практически полностью. Странно, но, кажется, эта дурацкая прилипчивая фразочка оказала на меня чуть ли не магическое действие, разом приведя в порядок и физическое и психическое состояние. Короче, я вновь ощутил себя полноценным человеком. Ещё большим сюрпризом стало то, что сегодня мне удалось установить свой первый рекорд по подтягиванию: вместо трёх-четырёх жалких подёргиваний на турнике, я вполне технично коснулся подбородком перекладины целых семь раз.

– Ну, Ланской, ну сука! – восхитился Санников. – Молодец! Не зря тебя гонял неделю, успехи налицо. Продолжишь в том же духе – сдашь норматив и получишь погоны!

– А если не сдам? – на всякий случай спросил я.

– Если не сдашь, через две недели у тебя будет переэкзаменовка. Завалишь – вернёшься на хрен в ту хату, откуда тебя забрали.

Я нервно сглотнул. Возвращаться в тюрьму и отсиживать полный срок как-то не улыбалось от слова совсем. Вот только уверенности, что дальше мои успехи в физподготовке будут нарастать в геометрической прогрессии, не было. То, что произошло сегодня, можно охарактеризовать только как чудо.

В прошлой жизни я привык к тому, что чудес на свете не бывает. Здесь они случаются, но вряд ли идут густым потоком.

Постояв под душем и смыв с себя липкий пот, я вернулся в располагу. Не успел завалиться в койку, как почувствовал прикосновение чьей-то руки к плечу. Вряд ли это дневальный. Наверняка история с Цыганом не закончилась, и теперь её инициатор подготовился и требует продолжения банкета.

Я с тоской развернулся и действительно сумел разглядеть в темноте знакомую физиономию.

– Чего надо, Цыган? – обречённо спросил я. Влипать в очередную драку было выше моих сил.

– Слушай, Лан! Извини, был неправ, – к мою удивлению произнёс Цыган.

– Нет проблем, – с лёгкой душой ответил я.

– В общем, ты нормальный чувак. Я подумал: ну чего нам с тобой ругаться? Что, других проблем у нас нет? Так что предлагаю мир. Идёт? – Он протянул свою руку.

– Мир! – пожал я её в ответ.

– Спокойной ночи, чувак! Больше тебе в отделении никто предъявы кидать не будет, зуб даю, – пообещал он.

– И тебе спокойной ночи, Цыган!

С лёгкими мыслями я лёг спать и мгновенно провалился в глубокий сон. Как же приятно знать, что одним врагом у тебя стало меньше. А извинения Цыгана не показались мне притворными, похоже, он говорил от всей души.

Утром на разводе нам сообщили, что после обеда в нашем расписании появится новый предмет – ОПП. Аббревиатура расшифровывалась как