Под флаг адмирала Макарова - Герман Иванович Романов Страница 14

Проще говоря, за что бы самостоятельно не брался начальник штаба, все выходило на удивление бестолково. В кают-кампаниях везде к Вильгельму Карловичу относились крайне критически, он не пользовался уважением, ибо его титаническую работу считали вредной для флота. И на то были серьезные основания, которые сейчас начал разделять и сам Алексеев, после долгого разговора с «бесом» под коньяк.

И сейчас, смотря на смертельно бледного адмирала, выглядевшего на больничной койке как на смертном одре, Евгений Иванович не испытывал к нему сочувствия как наместник, хотя как православный верующий человек жалел его, но чуть-чуть. И все потому, что без желания христианина ни один бес будет не в силах «подселится» в душу и овладеть разумом, значит, были созданы для этого все условия.

Но с другой стороны Витгефт являлся идеальным исполнителем его воли, как наместника ЕИВ, составляя приказы и проводя их в жизнь. И неутомимым работником никогда и ничего не забывавшим.

— Я подам рапорт на «высочайшее имя» о своей отставке, — негромко произнес лежащий на кровати адмирал, никогда не бывший, по сути, ни военным, ни моряком, а трудолюбивым кабинетным чиновником. И храбрым, так как сейчас Алексеев знал, как Вильгельм Карлович погибнет. Но опять — глупая смерть, которая не искупила всех его просчетов и ошибок. Да и показная — хотел, чтобы все увидели, как он не боится опасности. Понятно, что желал доказать, что обвинения в трусости голословны, но забыл о том, что отсутствие решительности зачастую не является разумной осторожностью, и скорее выглядит именно как боязнь принять волевое решение. А это и есть слабохарактерность, схожая с трусостью при виде, нет, не внешнего врага, а самого себя, и в той ситуации, когда у военного в высоких чинах отсутствует главное качество — мужество. А оно ни есть храбрость, которая полагается нижним чинам и младшим офицерам.

— Пожалуй, вам следует это сделать по состоянию здоровья, — хладнокровно ответил Алексеев, добавив в голос толику теплоты и мнимого участия — вот только Витгефт словно его не расслышал.

— И посвящу оставшуюся мне жизнь служению богу — приму православие и уйду в монастырь, замаливать грехи. Я ведь все видел и слышал, что со мной происходило, — Витгефт говорил негромко, но глаза вспыхнули неистовым огнем. — И беса с меня не изгнали, он внутри сидит, затаился. И память его осталась, словно в книгах страницы перелистывают, и я их могу читать. А еще словно в кинематографе ленту показывают, как броненосцы и необычные корабли, у которых много башен, на море стреляют, и гибнут в бою, переворачиваясь, и уходя под воду…

— Что⁈ Вы знаете, что произойдет в будущем? Так это правда?

Алексеев схватился за сердце, увидев, что Витгефт утвердительно кивнул. И тут наместника пробрало так, что он моментально вызверился:

— Война на носу, а вы решили сбежать, в монастырь уйти и грехи замаливать⁈ Вы русский офицер и присягу государям-императорам добровольно принимали, а теперь решили схорониться в тишине обители⁈ А кто ваши ошибки в вами же разработанном плане войны исправлять будет⁈

Евгений Иванович побагровел, стал пунцовым, он задыхался от нахлынувшей ярости. Витгефт же побледнел еще больше, хотя раньше казалось, что дальше некуда. Наместник же в сердцах бросил:

— Тогда выбирайте одно из двух — либо вы трус, желающий спрятаться в монастыре, когда другие будут гибнуть по вашей вине, или вы русский офицер, и немедленно поднимитесь с постели, и будете спешно готовить флот к войне, до которой остается немного времени! Завтра вы должны быть в штабе, но лучше сегодня — каждый час дорог!

После произнесенных слов наступила тишина, и Алексеев с нескрываемым удовлетворением наблюдал, как его начальник штаба пытается встать с кровати, а на щеки наползает румянец…

Самая узнаваемая фотография 1-й мировой войны — гибель линкора «Сент-Иштван»…

Глава 16

Никогда в жизни Джону Хантеру Ли, ставшему шиф-мастером, офицеру резерва Королевского Флота не выпадала столь значимая миссия — довести до берегов далекой Японии новейший итальянский крейсер, построенный для аргентинцев, но перекупленный в последние дни декабря японцами, которые непонятно где нашли на пару однотипных кораблей приличные деньги в полтора миллиона фунтов. Корабли уходили от берегов солнечной Италии в невероятной спешке, не успев погрузить все необходимое, и это было знаком, что японцы торопятся начать войну с царем.

Желтолицые союзники Великобритании так суетились не без причины, что была веской — на Средиземном море находилась эскадра адмирала Вирениуса, которая сама шла на Дальний Восток, вот только не слишком-то торопилась. Видимо русские или были беспечны, либо уверовали в превосходство над азиатами. И зря — не цивилизованные европейцы эти ортодоксы, а как моряки уступают не только англичанам, но французам, голландцам и даже американцам, хоть те бывшие колонисты, но все же победили испанцев, что во времена «Непобедимой Армады» вынуждали Ройял Нэви драться с ними в полную силу. А теперь русским будут противостоять японцы, которых хорошо выучили, а десять кораблей их боевой линии построены на английских верфях, и превосходят «восточного врага» Британии априори. Еще два броненосных крейсера для японцев построили немцы и французы, и вот эту парочку продали итальянцы, которые отчего-то решили, что Средиземное море должно принадлежать им.

Пусть питают эти надежды потомки славного Рима, пока не наступит горькое разочарование от первого сражения с Королевским Флотом. Да что с них брать, их бьют все кому не лень — австрийцы на Лиссе разгромили флот, а дикие абиссинцы разогнали итальянскую армию с одними копьями.

— Крейсера хороши, но уступают нашим, — англичанин, хотя и был преисполнен гордости за свою страну как джентльмен, но умел отдавать должное и видеть главное.

Неплохой корабль этот «Касуга», но в бою против любого большого броненосного крейсера Королевского флота не станет серьезным противником. Типичный малый броненосец 2-го ранга для «бедных» стран, таковым не являющийся — просто бесполезен в бою против настоящих броненосцев. С набором из одного 10-ти дюймового и двух восьмидюймовых пушек главного калибра не выстоять в бою даже против устаревшего «Маджестика» с его четырьмя 12-ти дюймовыми пушками. К тому защищенным броневым поясом в девять дюймов толщины из превосходной английской стали. Такую толстую броню можно пробить только одним орудием из носовой башни, и то на близких дистанциях. Даже «канопусы», имеющие плиты на три дюйма меньше, спокойно выдержали бы обстрел многочисленных шестидюймовых пушек этого итальянского крейсера,