Сайберия. Книга 4: Пожиратель - Владимир Сергеевич Василенко Страница 14

— Твоей вины тут нет, Демьян, — сказал я. — Это всё Сумароков.

— Он всегда был таким, — глухо проговорил вампир. — Всегда грезил о власти, о превосходстве над человеческим родом. Я говорил тогда, что это его и погубит. Его и всех, кто решит пойти вслед за ним. Старый дурак! Мне нужно было придушить эту его ересь ещё тогда, не считаясь с потерями. Знал бы я, куда это всё приведёт…

— Ещё не поздно, — заметил Путилин. — И то, что Романов вскоре должен приехать в Томск, нам только на руку. Если мы преподнесём императору голову Сумарокова, и расскажем обо всём — здесь, вдали от столицы, вдали от всех тех, кто уже замаран связями со Стаей…

— И что дальше? — огрызнулся Демьян, показав клыки. — Я знаю, во что это выльется. Романов на расправу скор. Устроит новый крестовый поход против Детей Зверя, как в петровские времена. Притом новообращенные упырьки из барских семей выкрутятся. А под каток попадут такие, как я, как Варя, как те, кто со Стаей и дел-то не имеет, и Дар свой пытается держать в тайне.

— Смотря как всё это преподнести. И есть у меня одна идея…

— Да неужто?

— Да вы послушайте, Демьян! — Путилин не выдержал и снова вскочил со стула. — Я об этом думаю с тех самых пор, как Богдан познакомил нас. Я ведь сразу догадался, кто вы. Те волки на допросах описывали вас довольно подробно…

— И что стало с теми волками? — с горечью спросил Велесов.

Путилин опустил голову.

— Казнены… Вообще, сейчас, по прошествии лет, я понимаю, что все они попадали в наши руки не случайно. Старые, мудрые, осторожные волки, десятилетиями скрывающиеся от людей… Их получалось выследить только по наводкам, спускаемым начальством. А вот откуда начальство получало эти наводки… Думаю, Сумароков целенаправленно сдаёт их. Тех, кто мешает ему. Тех, кто против того, во что превратилась Стая.

Демьян, не выдержав, грохнул кулаком по столу и глухо зарычал.

— Но ещё не поздно всё исправить! — горячо продолжил Путилин, будто не замечая этого. — Романова можно убедить отменить петровский эдикт. Если Стая вернётся к истокам, откажется от притязаний на власть, Дети Зверя могут занять достойное место в империи. Здесь, на границе между Сайберией и царством людей. Может, даже влиться в ряды Дружины и экспедиционных корпусов. Нефы-то туда идут неохотно, так что помощь Детей Зверя будет неоценимой. Тем более что тайга — это ваша стихия.

— Мечтатель! — фыркнул Велесов. — Не бывать тому. Император сроду не признает нас, даже как пушечное мясо. А уж чтобы волки пошли в Дружину — к тем, кто не первый год охотится и истребляет таких, как мы…

— Но ведь вы же пошли? Вы же помогли нам одолеть ту ведьму?

— Это другое дело…

— Вовсе нет! Именно это я и предлагаю! Вместе с людьми бороться против настоящих чудовищ. Вместе, понимаете? Не пытайтесь показать, что это для вас не важно. Вы ведь наверняка и Стаю основали именно поэтому. Чтобы у таких, как вы, было некое подобие семьи. Общие цели, общие ценности, свои законы. Раз уж люди отторгают вас из своей общины, вы создали свою. Просто Сумароков извратил всю эту идею. И самих волков направляет по ложную следу.

— Тут ты прав. И добром это не кончится, как ни поверни. В то, что лично мы с тобой можем жить в мире и даже помогать друг другу, я верю. Но в том, что люди признают всю Стаю, даже если я снова заявлю о себе и начну собирать вокруг себя волков…

Велесов категорично покачал головой.

— Мнение людей меняется, — возразил Путилин. — Нефилимов поначалу вовсе не принимали, церковь предавала их анафеме. А теперь? Важно не то, что простые смертные думают. Важно, что решит император и остальные власть имущие.

— Может быть, — пожал плечами Велесов. — Но в этом-то и главная загвоздка. Дело-то ты хорошее задумал, и вижу, что искренне в него веришь. Но… ты ничего не решаешь. Никто из нас не решает.

Хлопнув ладонью по столу, он поднялся и направился к выходу. Путилин попытался было его остановить, но старик на оклики и ухом не повёл. Дверь за его спиной тяжело хлопнула, ставя жирную точку в споре.

Путилин, сокрушённо разведя руками, взглянул на меня.

— Что скажешь, Богдан? Может, тебе удастся его убедить?

Я задумчиво покачал головой.

— Не знаю, не знаю, Аркадий Францевич. Ну, до визита императора время ещё есть. И даже до намеченной встречи с Сумароковым ещё два дня. В целом-то идея красивая. Но я согласен с Демьяном — шансов, что император нас послушает, очень немного.

— И что же? Сдадимся, даже не попытавшись?

— Посмотрим. В конце концов, что ж мы шкуру неубитого медведя-то делим? Рассуждаем так, будто голова Сумарокова и правда у нас уже на блюдечке с голубой каёмочкой.

— Тут ты прав, конечно. И я очень беспокоюсь и за Демьяна, и за тебя, если уж ты решишь ему помогать. Кстати, уверен, что тебе стоит соваться в это дело без прикрытия? Может, всё же и мне пойти? Если получится, подтяну ещё несколько местных Охотников — из бывших, уволенных при Юдашеве. Я стараюсь потихоньку восстанавливать штат сотрудников…

— При всём уважении, Аркадий Францевич… — я тоже поднялся, давая понять, что разговор окончен. — Думаю, Демьян прав. Дружину в это дело впутывать не стоит. Мы разберёмся с Сумароковым сами, по-своему. А уж там посмотрим, как презентовать этот трофей императору.

Он явно хотел возразить, но что-то в моём взгляде заставило его замолчать. Нахмурившись, он проводил меня взглядом до самой двери и лишь коротко кивнул на прощание.

Предстоящая заваруха обещала быть самой серьёзной из всех, в которые я до этого попадал. Но странным образом это не пугало меня, и даже не тревожило. Наоборот, вызывало томительное предвкушение и азарт. Частично это в целом в моём характере, это я уже понял. Но вдобавок было и ещё кое-что — глубинное, вызревающее внутри естество, заставляющее даже на матёрых упырей смотреть не как на опасных врагов, а как на добычу. Голод, чуть утихший после утреннего инцидента с кабаном, начал пробуждаться снова.

Варвара сегодня правильно сказала, пусть и не совсем понимая реальное положение дел. Я действительно хищник. И бороться с этим, пожалуй, бессмысленно и даже вредно. Скорее наоборот, нужно признать свою природу и научиться жить в гармонии с ней.

Не так уж важно, кем я был раньше. Теперь я Пересмешник. Прирождённый убийца нефилимов.

И я голоден.

Глава 4

Ночью ударили заморозки и повалил снег, укрыв улицы плотным белым пологом