Кровь черного мага 1 - Эрик Гарднер Страница 14

— Пить что будешь?

— Как обычно.

Она кивнула. Вернулась за стойку откуда уже сверлил меня тяжелым взглядом её отец.

Она вернулась с кувшином пива и зонтом.

— Отец сказал, одолжить тебе зонт. Точнее — подарить.

— Не пойдет. Я должен сам по своей воле отсюда уйти.

— Ты хочешь, чтобы у меня были неприятности, Харди?

Я посмотрел на нее с недоумением.

— После того как ты закрутил тут с дочками мельника, кузнеца и рыбака, все думают, что…

Я на этих словах подавился пивом, закашлялся. Кашель едва не перерос в смех.

— Прости, Грета, но ты… не в моем вкусе. Можешь так и передать своему папаше. Путь не беспокоится за твою девственность.

Девушка покраснела.

— Ой, прости. Не знал, что ты завела себе дружка.

Она едва не расплакалась от обиды.

— Чёрт. Извини. Я просто очень злой после вчерашнего и…

Я увидел как поднимается ее папаша и направляется к нам. Но в этот момент в пивную зашел обер-комиссар и, оценив обстановку, заторопился в нашу сторону. Нагнал владельца заведения, остановил, положив руку на плечо, и кивнул головой, призывая его вернуться обратно за стойку. Грета тоже это всё увидела и поспешила уйти.

— Кажется, я тебя вчера предупреждал, Харди, чтобы ты не нарывался.

— Могу повторить, что и в мыслях такого не было.

— Что насчет проклятия?

— Вы серьезно? Ваш старый маразматик действительно считает, что я кого-то проклял?

— Во-первых, он священник, Харди, говори о нём подобающим тоном. Во-вторых…

— Проклятия не срабатывают у тех, кто не владеет магией.

— Мне что — в Эмден звонить?

— Да ради бога.

Полицейский смотрел на меня с ненавистью. Что с ним будет, когда он увидит мой новый паспорт? Я очень понадеялся, что он его не увидит никогда. Никакая печать мне не поможет в этом чёртовом городишке.

— Священник сказал, что ты хочешь закопать прах. Даже не пытайся это сделать ни с позволения, ни без позволения. Ждёшь тут темноты, чтобы незаметно сделать?

— Хотел бы — не сидел сейчас тут на всеобщем обозрении. И к священнику бы не ходил.

Обер-комиссар смотрел на меня с досадой, не зная что на это ответить.

— Звоните в Эмден, серьезно. Пока у директора рабочий день не закончился.

Полицейский, скрежетнув зубами, направился к стойке. Папаша Греты вытащил телефонный аппарат, поставил на стойку и полицейский, подняв трубку, принялся раздраженно крутить диск.

Через полчаса приехал директор магической полиции. К этому времени я успел прикончить кувшин с пивом.

— Эгихард, что у вас произошло? — спросил он.

Я молча протянул ему завещание.

— И в чём проблема?

— Догадайтесь.

Директор посмотрел на обер-коммисара, мрачно прислушивающегося к разговору.

— Кто отказался выполнить последнюю волю погибшей?

— Вообще, я уверен, что все жители Гретзиля против, — сказал обер-комиссар.

— Отойдёмте-ка, — директор отвел полицейского в сторону и негромко заговорил. Я каким-то чудом улавливал обрывки их разговора. — Лишенные магии рассматриваются Министерством по делам магии как обычные люди и приравниваются к ним в правах.

— Она ведьма по рождению, — процедил сквозь зубы обер-комиссар и, обернувшись на миг в мою сторону, добавил. — А Харди так вообще…

— Не понимаю, чем он вам насолил. Я же вас вчера спрашивал, и вы сказали, что как только он и его тётя тут появились, дела в Гретзиле наоборот стали улучшаться. Даже ему положительную характеристику написали.

— Это всё формальности. Но сердце другое говорит.

— Знаете, я сам долго время время оставался заложником стереотипов…

— Все считают, что именно из-за них мы и жили когда-то плохо. Они специально довели до разорения местного фермера и конезаводчика, чтобы скупить задаром у него дом, землю и остатки табуна. А потом, чтобы пустить тут всем пыль в глаза они начали вкладывать финансы…

— Это неправда, — заметил директор. — Во-первых, до этого Эгихард жил в Швабии. Во-вторых, я видел договор о продаже земли, дома и прочего. Тому фермеру чрезвычайно повезло, что он продал свое добро вдвое дороже рыночной стоимости.

Обер-комиссар смотрел на директора, не веря.

— Нам фермер сказал, что ему дали сущие гроши.

— Это он сказал. Даже догадываюсь, зачем. А я видел подписанный им документ и стоящую в договоре сумму. Вы видели?

Я отчетливо услышал зубовный скрежет.

— Как бы то ни было….

— Я обязан проследить, чтобы воля погибшей была выполнена. Иначе у нас в округе появится неупокоившийся дух. Вы хотите получить в Гретзиле собственное привидение?

— Да какой от вас и вашей организации толк, если вы даже с мертвыми ведьмами не можете справиться? — процедил обер-комиссар.

— Технологии не стоят на месте, уверяю вас, скоро все поменяется. Но пока…

— А может быть, он вам тоже деньги предлагал?

На лице директора округа не дрогнул ни один мускул.

— Вы сами понимаете, какое обвинение вы мне предъявляете? — спросил он ледяным тоном. — Это я проигнорировать не смогу, как впрочем и нарушение субординации. И если вы не хотите дальнейших проблем, отведите Эгихарда к дереву. Пусть сделает то, что должен.

— У священника не хотите спросить разрешения?

— Пойдемте все вместе, — директор махнул мне рукой.

Вскоре мы втроём стояли около входа в церковь. Обер-комиссар привел священника и того разве что трясти не начало при виде меня. Директор округа отвёл их обоих в сторону и они долго спорили.

— Сам это сделаю, лишь бы его нога не ступала на святую землю…

Директор забрал у меня урну, передал священнику.

Они втроем пошли к дереву. Священник бубня молитвы копал яму. Потом, зарыв урну на приличной глубине, с мрачным лицом принес три поминальных фонаря, поставил около магнолии. Директор подошел ко мне.

— Можете возвращаться домой, Эгихард.

— Спасибо, что все уладили. Только вы уверены, что они её не выкопают, как только мы уйдем?

— Нет. Думаю, я был очень убедителен.

Я кивнул.

— Вас подвезти?

— Не надо, я машину на въезде в город оставил.

Директор ушел, а я направился к машине. Гретзиль погружался во тьму. Ливень прекратился, но небо было по-прежнему затянуто тучами.

Я прошел последний дом и свернул к кустам, разросшихся у канавы, отлить. Через минуту я услышал шаги на дороге. Ко мне свернули две фигуры. В руках одного была дубинка, другой держал топор.

— Я тебя вчера