Андрей Круз - Вне закона Страница 14

Документов на них, естественно, никаких не нашел. Зато нашел у каждого на шее наколку в виде черепа в окружении веревочной петли и точно такие же оловянные медальоны на кожаных шнурках, из чего заключил, что это какая-то вполне устоявшаяся банда. Даже вон символикой обзавелись. Еще нашел на удивление много марихуаны в кожаных кисетах. Похоже, что они дефицита травки не испытывали. Так ее рядом с телами и бросил. А вот медальоны взял. Потому что решил, что если эти мужики тут скрывались, то в городах их могли искать. Мало ли какой капитал я смогу на этом заработать? А вдруг там плакатики висят с их портретами, надписями «Wanted» и суммой вознаграждения? Я в кино такие видел, а тут все как в кино этом самом.

Сколько-то денег, не много. У последнего убитого к поясу был пристегнут маленький кисет, в котором нашлось четыре золотых самородка. Ты гля, точно он главным был в этой бригаде.

Потом греб, уже по темноте, не меньше часа, наверное. Выгреб почти случайно на какую-то косу, скорее меня на нее просто вынесло, где и обнаружил целый завал сухого топляка, вынесенного до меня, что полностью решило проблему дров. Плюнул на осторожность и устроился на ночлег прямо на песке, рядом с лодкой. Пусть костер и виден будет на сто верст в каждую сторону. Не думаю, что за первой лодкой еще и вторая погналась. Не должны, вместе бы шли.

Только у костра накатило, до этого еще как-то держался. Возбуждение прошло, навалилось такое состояние, что рукой-ногой пошевелить тяжко, каждое движение заказывать заранее надо. Пережитой страх через все поры выходит. Оно ведь только кажется, что не боишься, а все не так, страху у тебя через край, просто его под крышкой держишь. Навалишься сверху всею силой – и держишь. А потом он вот так выходить начинает, по чуть-чуть, как газ из бутылки с шампанским, которую без хлопка пытаешься открыть. Чуть рукой не так дерни – и все разом польется, пеной.

Хорошо, что еды теперь много, не надо себе пищу искать. Поэтому просто уселся у огня и взялся за разбор трофеев. Начал с «дерринджера», который с руки убитого срезал. Калибр 32–20, классика Дикого Запада, патроны… гильзы без маркировки производителя, только калибр, пуля простая, свинцовая, с плоским наконечником. Спереди в пулях выемки кустарно проковыряны. Вроде как «холлоупойнты» получились. А вообще компактно очень, пригодится, можно вот так спрятать, а потом неожиданно достать. Как этот со мной провернуть собирался.

С Френчи я снял уже знакомый мне «кучерский» дробовик. Ну и в карманах опять нашлось с десяток патронов к нему, все с пулей.

Рыжий из лодки немного удивил арсеналом – был у него комбинированный Иж-94, он же «Байкал», или USSG для американцев, – два ствола, один, нижний – нарезной, под самый что ни на есть американский винтовочный калибр 45–70, незаменимый для охоты на большого зверя, а второй – гладкий, двенадцатого. Не роскошь, но и не дешево, в принципе. Нормально, а для блуждания по лесам так еще и оптимальным может быть. Ухоженный такой ствол, не старый. К задней стороне предохранительной скобы такая деревяшечка приделана, чтобы при выстреле отдача по среднему пальцу не била, а скользила, больно у ижевского оружия форма этой скобы идиотическая. Даже ложа заново отделана, похоже, причем очень хорошо, и лак на ней хороший. И еще в ложу вставлена металлическая эмблемка – уже знакомый череп в петле. На ложе, кстати, кожаный патронташ на пять патронов, три винтовочных и два гладких, с мягкой подушкой-амортизатором. Кожа седельная, работа добротная, хоть и явно кустарная.

Любил покойный свое оружие, сразу видно. И в сумке у него нашлось все для чистки. Патронов аж сорок штук, двадцать и двадцать, все пули с мягким наконечником, для охоты, а для гладкого сплошь картечь. Взял с него же отличный охотничий нож и довольно большой складышек с деревянной рукояткой, вроде «опинеля».

А еще у него был револьвер – небольшая «Beretta Stampede» – не совсем точная копия знаменитого кольта модели 1873 года, только с коротким, трех с половиной дюймовым стволом и рукояткой в стиле «птичья голова». И, насколько я помню, куда более современным механизмом, позволяющим носить этот револьвер с полным барабаном[1].

Вытолкнул один патрон на ладонь – калибр 45 «длинный кольт». А нормально, считай, как обычный пистолетный «сорок пятый». Пули просто свинцовые, округлые, никаких «пустоголовых». Пригодится.

Парень, что был одет в куртку из оленьей замши, оказался вооружен дробовиком шестнадцатого калибра. Была у него помпа «Winchester 1897», с магазином на пять патронов, с двадцатидюймовым стволом. Вообще-то неплохо, раньше их только китайцы копировали, но в последнее время и сам «Винчестер» возобновил выпуск антикварных моделей, которые почему-то… не помню почему… стали резко набирать популярность. Выбросил один патрон на ладонь, заглянул в дульце – пуля. Двадцать дюймов ствола под нее в самый раз. Но вот калибр мне бы лучше двенадцатый…

В общем, помпа не то чтобы восхитила, не в кассу калибр, но на поясе, в хорошей кобуре из толстой седельной кожи, у убитого оказался большой, тяжелый, как утюг или кувалда, револьвер «Ruger Vaquero», опять же калибра 45 «длинный кольт». И весь пояс-патронташ набит патронами.

– Вау! – только и осталось мне сказать, после чего добавил уже сугубо по-русски: – Охереть.

Взял в руку, прикинул на вес, поцелился в дерево с двух рук и с одной, представляя, что там враг, проверил барабан – все шесть на месте, покойный револьвер даже из кобуры не доставал. Зато чистил, потому что оружие, как говорят американцы, «чистое, как свисток».

Тоже, к слову, неточная копия того самого исторического кольта, только на этот раз уже заметно отличающаяся механикой. Но одинарное действие, привычные формы – все как в девятнадцатом веке. Чуть-чуть больше разве что, но у меня и грабля немаленькая, так что удобно. Вот этот я точно себе оставлю, учитывая, что «ругеры» я вообще люблю. Пусть «ругер» и тяжеленный за счет того, что в его конструкции сплошь сталь и ничего, кроме стали, сломать и повредить его почти невозможно, построен, как танк. И главное – патроны в него можно будет снаряжать повышенной мощности, потому что рама рассчитана под большие давления.

– Серьезная пушка у тебя была, мужик, – сказал я куда-то в темноту, попутно пристраивая ремень-патронташ с кобурой на себя.

От последнего убитого, самого хитроумного, осталась винтовка – рычажный винчестер модели 1892 года. Я таких много продал – с двадцатидюймовыми стволами под калибр 45 «длинный кольт», опять же. Попробовал, как действует – вполне мягко и гладко, как часики. Отличный карабин под патрон, как в револьвере, на человека его за глаза хватит. Десять патронов в магазине, один в стволе, и в мешке у убитого нашлось еще три десятка. Нормально.