Андрей Круз - Отблески тьмы Страница 14

Ну и я за ними, подхватив вещмешок и узел.

"Пепелацем" оказался довольно дряхлого вида трехосный грузовик ЗиС, громыхающий и одновременно с тем чихающий двигателем, у которого вместо обычного бортового кузова стояло что-то вроде автобусного салона. Дверь со скрежетом распахнулась, сидевший за рулем мужик в замасленном комбинезоне крикнул:

- Можно садиться. Говори, кому куда.

Остановок оказалось всего две, как Березаев и обещал, "Жилой городок" и "Общага". Водила покивал, и когда все уселись на жесткие дощатые лавки с такими же жесткими спинками, тронул свой "пепелац" с места. Тот заныл натужно, завонял выхлопными, но достаточно бодро покатил по улицам.

- Новенький? - спросил меня усевшийся рядом со мной парень, высокий, худой, но плечистый и жилистый.

- Ага, сегодня провалился.

- Не повезло, - усмехнулся он, - А я уже четвертый год здесь. Откуда сам?

- Из Москвы, если ты про город.

- Про город, - подтвердил он. - Со слоями реальности тут разбираться бесполезно, с ними все очень сложно. Как сюда?

- В сарае закрыло.

- А я у любовницы в доме в шкафу от мужа спрятался, прям как анекдоте, - усмехнулся тот. - Как представлю лидкину морду после того, как мужика своего спровадила, а я куда-то исчез, так до сих пор смех разбирает.

- В портках хоть был? - засмеялся и я.

- Ага, в мужниных. Я их с перепугу в руки с вешалки схватил. А кроме порток ничего и не было. И выкинуло среди зимы.

- И как ты? - удивился я.

- А меня прямо в городе выкинуло, в пустом доме возле самого периметра. Повезло. Паша меня зовут, Павел в смысле.

- Володя.

- Будем знакомы, - пожал он мне руку. - В общагу, как понимаю?

- Ага.

- Значит, у нас работать будешь. В фонарщики определили, естественно?

- В фонарщики. Только объяснить забыли, что делать надо.

- А тут и объяснять нечего, - засмеялся он. - Ездишь по графику по пустым домам, и те места, куда свет не попадает, фонарем освещаешь. Ну и отбиваешься от того, что там успело завестись.

Я лишь вздохнул, потом прокомментировал его объяснение:

- Мне бы еще просветиться на счет того, что там обычно заводится.

- Да тварь всякая, - отмахнулся он. - Бывает с крысу, бывает с собаку, бывает и с медведя. Еще нетелесная бывает, та и вселиться может. Причем всегда через глаза, так что без очков никак нельзя. Вот это все и надо истреблять. Заодно травку темную, но она от света сама пеплом распадается, а бывает еще и по вызовам гоняем. На манер пожарных.

- Ага, понял. А потери в личном составе как?

- Ну как тебе сказать..., - задумался он. - Зимой больше, Тьма крепнет, летом меньше. Бывает, что просто не везет, два мобильных группы за последнее время здорово подвыбило, а бывает, что несколько месяцев никакой убыли в личном составе.

- А вот эта вся разведка, комендачи и прочие - они к таким делам никак? - зада я уже давно крутившийся на языке вопрос.

- Помогают, бывает, но у них и других дел хватает. Разведка вне города действует, у комендачей периметр, патрулирование и с людьми война.

- С людьми? - опешил я. - А чего это? Заняться больше нечем?

- А ты как думал, тут все ангелами становятся? - иронично спросил он. - Тут и конфликты интересов, и за ресурсы война, и вообще какая-то непонятная движуха пошла, говорят, последнюю пару лет. Вроде как секты завелись. Живут не пойми где, и вроде даже Тьмы не боятся. Не трогает она их, вроде как.

- В глаза светят из-за них?

- И из-за них тоже, - подтвердил Паша. - И у одержимых глаза чернеют, правда у всех по-разному. Но это увидишь, как пойдет инструктаж, так все на картинках тебе покажут.

- А чего хотят секты-то?

- А хрен его знает. Хотят, "чтобы всем". И все тут. Им типа свет истины открылся. Ну, тьма истины, если по-нашему говорить. Ну ты сам прикинь, тут же мир такой, как и там, по ту сторону. Тут и Америка где-то есть, и Германия, и Китай с Антарктидой. И всюду проваливаются. Как тут проблемам не быть?

- Это точно?

- Точно, разведка-то катается, до других областей добирается. А те, в свою очередь, еще до других. Так информация и расходится.

"Пепелац" подскочил на колдобине так, что народ чуть со скамеек не послетал. Послышались веселые матюги и всякие пожелания водителю. У меня тюк улетел под переднее сиденье, пришлось доставать.

- Паш, ты вот что скажи: в общаге этой самой поесть можно или как? - побеспокоился я. - А то с утра не жрамши, в желудке волки воют.

- В буфете. Хоть пожрать, а хоть и выпить.

- В общаге выпить? - удивился я, вспомнив студенческую молодость.

- А что? По вечерам шляться не очень принято, вот и разрешают. А не разрешали бы, так по комнатам бухали, какие проблемы? Свинья грязи, а человек водки всегда найдет.

- Но пожрать точно можно.

- Точно, - уверенно ответил Паша. - Разносолов не обещаю, но бутерброды найдутся или пирожки какие, ну и чай там, молоко, или чего покрепче. Ага, первая остановка.

"Пепелац" медленно и тяжко затормозил, дверь открылась прямо напротив ярко освещенной, уже электрическим светом, проходной. Где-то в отдалении тарахтел движок, и я сразу вспомнил предложение Федора. А генераторы ведь точно здесь нужны.

Несколько человек, поднявшись со своих мест, пошли к выходу, быстро выходя из салона машины в освещенный круг света. За окном совсем уже стемнело.

- Тут семейные живут, у них вроде как квартирки, - пояснил Паша. - А мы, холостые, по-спартански.

- Общага мужская? - полюбопытствовал я.

- Ага, мужская, женская в соседнем корпусе. Но тут запретов нет, разве что Нурик, комендант, от такой распущенности душевно страдает. Он у нас другого воспитания. Все в инстанции пишет, чтобы, значит, проход девкам запретить. Даже сам пытался, но по репе схлопотал от населения, задний ход дал.

- А зачем ему?

- Завидно, наверное.

Машина снова тронулась с места, подсадив попутно двоих молодых парней.

- Кстати, мне бы бритву еще купить надо, и там щетку зубную..., - вдруг вспомнил я.

- Это без проблем, прямо в буфете торгуют, - сказал Паша, после чего добавил: - Ну вот, три минуты, и мы на месте.

Так и оказалось. Ровно через три минуты машина въехала в открытые ворота, ведущие в типичный школьный двор, сейчас довольно ярко освещенный до самого крыльца с балюстрадой. Три этажа, примитивные барельефы со всякой музыкальной символикой, надпись под крышей, заметная даже сейчас: "1-я городская музыкальная школа имени Второго Коминтерна". Я попытался вспомнить, когда был Коминтерн первый, и не вспомнил.

- Все, выходим, - поднялся Паша, подталкивая меня к выходу.

На улице было по-прежнему холодно, промозгло, поэтому все сразу резко почесали к дверям, втягивая голову в плечи, хотя в салоне "пепелаца" жарко тоже не было, отапливать его никто не планировал.