Игорь Негатин - Есть время жить Страница 14

— А солярка тебе зачем? — подняв голову от вещей, спросил я.

— Для генератора. Кстати, его тоже еще найти надо. Электричество и так работает с перебоями, вчера полдня не было, скоро вообще не будет. А если не будет, как рации зарядим и компьютер?

— Слушай, мне тут одна идея в голову пришла, — я задумался. — У меня знакомый в районе Амаляй ветеринарную клинику держал. Если ее ещё не разграбили, то там есть шанс достать небольшой генератор, у них в подвале стоял, а заодно и лекарствами там разживёмся. Не все, конечно, подойдут, но кое-что можно будет использовать.

— Хм, Робби, а это мысль. Давай заканчивай паковаться и едем ветеринарку потрошить, пока нас не опередили. Желающих много найдётся, если уже не нашлось.

Спускаясь вниз, мы прозвонили все квартиры, но нам никто не открыл. Многие соседи уехали, а в одной нас попросту послали. Куда? В пешее эротическое путешествие, куда же ещё.

Прямо по разделительной полосе проспекта, проходящего мимо здания Телекома, патрульным ордером двигались четыре армейца, а позади них медленно катил джип. Мы сбросили скорость и, не доезжая метров тридцать, остановились, повинуясь жесту одного из них. Медленно, без резких движений, вышли из машины; один из военных, в темных очках и замотанный в шахидку, приглашающе махнул рукой. Деваться некуда — надо идти, разговоры разговаривать. Когда на тебя смотрят четыре ствола, спешить опасно для гардероба; таких дырок можно нахватать — не обрадуешься.

Когда этот здоровяк с майорским погоном[18] на камуфляже назвал меня по имени и с радостным криком полез обниматься, я подумал — всё, задушит к чёртовой бабушке. Стоявший рядом Айвар занервничал, но выручать, слава Богу, не полез, да и куда тут дёрнешься?! Я снял с напавшего очки — Миндаугас Купрявичус!

— Минде, чёрт здоровый, задушишь!

— Робби, лосяра ты эдакий, живой! Ты откуда здесь взялся-то, ты же вроде в Россию уезжал, ребята говорили — в Москве обосновался!

— Москва — не мой город, не прижился, — я повел плечами. — Ты мне кости чуть не сломал, медведь здоровый! Как сам-то, как Ромашка[19] твоя, дети? Я слышал, ты в Афгане вроде служил, вернулся?

— Оттарабанил там три «миса»[20] и обратно, — на его физиономии расплылась широкая улыбка. — Прикинь, идём, никого не трогаем, а тут вы!

Ну, про «никого не трогаем» он наверняка слегка приврал — поди, стреляли во всё, что движется.

С Миндаугасом Купрявичусом мы познакомились давно, году эдак в девяносто четвертом, когда я, отслужив положенный год, остался на сверхсрочную, а он попал в нашу роту свежеиспеченным лейтенантом, с одной звездой[21] и горящими энергией глазами. Черноволосый и кареглазый, высокого роста, он больше походил на южанина, чем на чистокровного литовца. Мы быстро подружились и почти год тянули армейскую лямку вместе. Потом его перевели в другой батальон, куда он перетащил и меня. Отслужив два года, Миндаугас получил свою вторую звезду, старшего лейтенанта, которую у него через месяц отобрали, разжаловав в лейтенанты. А еще, в виде дополнительного наказания отправили служить в заброшенный учебный центр. Я, также получив своё, плюнул, написал рапорт и ушел в запас. За что разжаловали? Так года-то какие были, девяносто пятый, в Чечне шла война, и по бывшим союзным республикам мотались вербовщики, предлагая послужить под зеленым знаменем ислама. Сунулись и в наш батальон, где дежурный, недолго думая и зная наш характер, посоветовал обратиться «к этим двум, они объяснят». Вербовщик (кстати, по документам он оказался русским) сдуру и обратился. Немного ошалев от предложения, мы его долго и аккуратно, можно сказать, с огоньком, били, неосмотрительно устроив экзекуцию рядом с расположением части, где нас и замела военная полиция. Про вербовку доказать ничего не удалось, нас обвинили в банальной драке, и дело закончилось клизмой с патефонными иголками и потерянными звездами.

Устроившись на капоте джипа, мы закурили и начали делиться невесёлыми новостями.

— Прикинь, прошло всего четыре дня! Четыре! Потом, прикинь, мне понятно стало, что всем на всех насрать, каждый за себя, — Миндаугас устало потер глаза и полез за следующей сигаретой. — Ты, Робби, прикинь — начальство закрылось в учебке, гражданских побоку и сами мародёрить начали, магазины в округе потрошить и склады. На патрулирование ездить перестали, даже патронов нам не выдавали — мол, мало осталось. А сами выдвинули две роты в Гирайте и захватили патронный завод, там теперь постоянно около роты охраны находится. Сидят, словно ждут чего-то. Хотя есть у меня одна идея, чего эти суки ждут, но об этом после расскажу, при встрече. Я парням эту темку рассказал, они чуть с катушек не сорвались, еле удержал. В общем, запаслись малёха боеприпасами, ночью по-тихому сдёрнули, сейчас двумя пятёрками работаем. Одна пятёрка на временной базе, семьи охраняет, второй группой город чистим, людей вытаскиваем по возможности. Но живых мало осталось; такое чувство, что все рванули по деревням. Или сдохли, в эту нечисть обратившись. Наш полковник, ыфиш кырд[22], вчера на связь вышел, прикинь, обещал нас поймать и расстрелять к чёрту, как дезертиров. Пусть попробует, у меня ребята с опытом. А вы чем занимаетесь, может, к нам?

— Нет, Минде, извини, — я спрыгнул с джипа и осмотрелся. — С радостью, но мне ещё семью вытаскивать, они на Украине застряли.

— Один? — Миндаугас удивленно поднял брови. — В одиночку точно не доедешь.

— С другом, — я кивнул на Айвара. — Тут малость разберёмся и поедем. Машину надо присмотреть, запасы кой-какие сделать, сам понимаешь. Через пару дней окопаюсь у себя на даче, помнишь, где она? Если что, заезжай, будем рады.

— Лады, Робби, куллюна фи йад-алла[23], тогда держи пять, рад, что ты жив. Мы сейчас временно без постоянной базы, чтобы особо не светиться, но, думаю, что вскоре что-нибудь найдём. Когда серьёзно окопаемся, оставлю тебе весточку. К примеру, вон в ту будку, — он кивнул на распределительный щиток светофора, — рисалю[24] закину. Да и жена с Робертой будет рада.

— Кто??

— С Робертой, дочкой моей. Думаешь, я своё слово забыл? — Миндаугас ухмыльнулся. — Ни черта подобного, хорошо помню.

— Ну ты даёшь, Миндаугас!

— А ты думал…

Помяли мы друг друга напоследок и разбежались. Мы с Айваром поехали дальше, а ребята, привычно рассыпавшись в патрульный порядок, продолжили чистить город. Свой город.

— Я не знал, что у тебя крестница есть. А что за слово он тебе дал, — спросил Айвар, когда мы отъехали, — и по какому поводу?

— Да так, потом как-нибудь расскажу, — я улыбнулся и свернул к центру. Интересно, из-за чего Миндаугас так на начальство взъелся? И чего, по его словам, его начальство ждёт? Ладно, встретимся — узнаем.

На город было страшно смотреть. Я любил Каунас. За зелень дворов, улиц и парков, тишину аллей Дубовой рощи, строгую красоту Старого города и Сантаку. Здесь родился, рос и взрослел. Мы ехали по улицам, по которым когда-то бегали на свидания к девушкам, в университет, гуляли с гитарой заполночь и мечтали… Сейчас сюда пришла Смерть. Чем ближе мы подъезжали к центру, тем чаще встречались ковылявшие по улицам зомби. В районе перекрёстков громоздились брошенные машины; в некоторых местах образовались целые заторы, часть из них горела. Дома на проспекте Саванорю зияли выбитыми окнами, из них вывешивались какие-то тряпки. Несколько высотных домов выгорели почти дотла — тушить возникающие в городе пожары было уже некому… Что стало с людьми, жившими здесь, даже страшно было представить; а ведь среди них наверняка были одинокие старики, прикованные к постели больные… Заранее обреченные Люди. Причём их смерть началась ещё раньше, до начала Апокалипсиса. Грошовые пенсии, которые больше напоминали подачку; высокие цены на коммунальные услуги и лекарства. Ненужные люди… Вслушайтесь, как звучит!

Кое-где уже чувствовался запах разлагавшихся тел, в таких местах было особенно много нежити. На перекрестке у Комбината слепых мы увидели женщину-зомби, которая, устроившись у перевёрнутой детской коляски, жадно рвала на части маленькое тело. Метрах в пяти от нее шатался еще один мертвяк — мужчина в джинсовой куртке. Когда он пытался подойти к коляске, женщина поднимала голову и, видимо, рычала, защищая свою страшную добычу.

Подъехав ближе, увидели полицейскую машину, зажатую между троллейбусом и дорожным ограждением; внутри, на месте водителя, кто-то двигался, словно пытался вырваться наружу. Мы выехали на тротуар и остановились.

— Зомби, — сказал я. — Проверить бы его. В машине должна быть рация, в кобуре — Глок-17. Дорожную полицию первой перевооружили. Жаль, что он не из спецроты — заполучили бы тебе еще тактическую кобуру на бедро. Плюс в багажнике может быть бронежилет, но это вряд ли.