Андрей Круз - Эпоха мёртвых. Прорыв Страница 15

— Согласен, — снова хлопнул ладонью по колену Трофимыч. — Стволы когда дашь?

— Дай минут десять — отобрать, а то у нас там всё в кучу свалено, — и принесу. А лучше пришли к грузовику кого, кому выдать можно.

— Это хорошо, сейчас и пришлю мужиков.

Глаза у Трофимыча загорелись. Много не много, а всё прибыток, крестьянской душе радость. Хоть чего, но дай, и на халяву. Ну я и решил его не расстраивать, хлопнул Лёху по плечу, шепнул, в чём дело, и вышел с ним во двор.

— А чего это ты раздачу слонов начал? — спросил Шмель, удивлённый моей расточительностью.

— С того, что если тут что организуется, вроде местного варианта государства, то мы сразу в отцах-основателях окажемся, ну и дружественная территория будет. Нам всё равно столько не надо, куда нам? Нахапали выше башки. А хорошие отношения многого стоят.

Лёха открыл задние двери «буханки», мы забрались в салон, где ничего никто и пальцем не тронул. Как побросали всё на пол, так и лежало. Мы выбрали из числа трофеев пять АК-74, затем пятнадцать магазинов, пустых, из рыжего бакелита, и три зелёных цинка «пятёрки». Отложили и двустволки, что бандиты забрали с убитых мужиков. Тут к грузовику подбежали трое молодых мужиков, один из них совсем ещё пацан в армейской камке.

— Сергей? — спросил один из них, со шрамом на щеке. — Нас Трофимыч прислал, стволы взять.

— Оттаскивайте.

Я подал им автоматы, магазины, ружья, зелёные металлические короба с патронами. Пацан в камке сказал, что его у наших машин на пост назначили, и вообще у них караул до утра будет. Вот так, это уже от председателя «спасибо». Ну и мы в долгу не останемся. Я порылся в сумке, достал ПМ из числа московских, ментовских, неудобно ведь нечищеный дарить. Достал кобуру, с тех же ментов снятую, в ней магазин запасной, и сотню патронов из вскрытого цинка.

Вернулись в дом, поднесли подарок. От пистолета председатель отнекивался, но при этом в руки его взял сразу и сразу ремень с кобурой на брюхо нацепил, в процессе высказывания стеснительного протеста. Видать, нравился он себе таким, героическим. И в этот момент я понял, что угадал с подарками и никто ни единого патрона не сопрёт из наших машин. Как понял — не знаю, осенило, и всё тут. И председатель в душе расслабился окончательно, осознал, что от нас здесь беды не будет, а то всё подозрительно косился на оружие, что мы от себя далеко не убирали.

Засиделись допоздна. Когда разговор зашёл о ночлеге, проблем тоже не возникло, нас разобрали по нескольким домам. Нас с Танькой забрала к себе какая-то говорливая тётка, всю дорогу рассказывавшая, как какой-то их сосед приехал из области покусанный, а потом за людьми гонялся по улице, а его всё усмирить-уговорить пытались. В конце концов повалили, связали, позвали местного фельдшера, а тот и сказал, что мужик — мёртвый.

Тут деревня в панику ударилась, бабки все в церковь кинулись, в соседнее село, что с мужиком делать — никто не знал, лишь на следующий день приехал участковый, рассказал, что творится, и мужика застрелил. Потом ещё трое обратились, но с ними проще справились. Так, рассказывая о всех местных происшествиях, постелила нам и отправила спать.

Сергей Крамцов

7 мая, суббота, утро

Проснулись к завтраку. Точнее даже, на запах завтрака проснулись, как по будильнику. Тётка, что нас приютила и уложила с Татьяной на широкой пружинной кровати с никелированными спинками, наделала творожников и подала их с черничным вареньем к чаю. Никогда раньше так не завтракал, а вот сейчас очень понравилось, прямо не знал, как тётку благодарить.

Пока мылся-брился, пришёл Трофимыч, весь важный, с пистолетом на боку. Сказал, что сегодня у нас по плану банный день, а завтра он поедет с нашей колонной, благо если к воякам, то по пути будет. Ну что же, пускай так, заодно и мы к артиллеристам заглянем, пообщаемся.

Затем я пошёл к машинам, разобраться в оставшихся трофеях. Возле правления колхоза уже топтались двое парней с нашими «калашами». Лицо одного показалось мне знакомым. Вытянутое такое лицо, из тех, что лошадиными зовут, волосы соломенные, стриженные под расчёску, а сам высокий, худой, костлявый, сутулый слегка, мослы широкие. Старый армейский камок на нём и стоптанные, побитые берцы.

Присмотрелся чуть внимательней… ну точно, Верблюд из второго взвода. Как же его звали… Василием его звали, ещё — Васька-Кэмел. Такую погремуху заработал за невероятную выносливость и силу. А ещё знаменит был мастерством «продовольственной мародёрки». Где ни окажется, там мешком какой-то жратвы разживётся. А так как здоров был без меры — в редких «кэмелах» как раз и числился, за что и прозван так был, — то мог бы с этим самым мешком всю Чечню обежать, если бы кто разрешил и через блоки без проблем пропускали. А самая характерная его черта — никогда не сквернословил. Вообще никогда. Даже спорили в своё время, выругается когда-нибудь или нет? Кто ставил на «выругается», всегда был в пролёте.

— Василий, ты, что ли? — подошёл к нему я.

Он узнал меня сразу, расплылся в улыбке всем своим конопатым лицом:

— Серый! Вот это да!

Обнялись, похлопали друг друга по плечам. Он явно мне обрадовался, аж засиял весь. Васька всегда был ещё и добродушным. Затем второго парня представил, Ивана, который пожал мне руку и вежливо отошёл в сторонку, чтобы не мешать разговору.

— Василий, ты же вроде не из деревни был? — вспомнив, спросил я.

— Из деревни, я призывался из области, учился в путяге, — отмахнулся Василий. — А так местный я. Это вы нам вчера подкинули?

Он показал свой автомат.

— Мы, — кивнул я. — Ты-то, кроме хавчика, добыть не можешь ничего, вот и приходится аж из Москвы ездить, о тебе заботиться.

— А за автомат ты о ком позаботился, душегуб? Он, Михал Трофимыч, у нас в роте первый головорез был, даром что такой интеллигентный, — обратился Васька уже к председателю.

Вот так получается. А вообще очень рад я Кэмела видеть, он мне и там нравился. Хоть и простецкий, но совсем-совсем не дурак, незлобивый, шутки понимает, здоровый, как… об этом я уже говорил. И мастеровитый очень, это я точно помню, всё время что-то руками делал. С ним в одной палатке жить было мечтой каждого, самое комфортное место в ПВД[16].

— Ну, как живёшь-то? — спросил я его.

— Да как? — пожал он плечами. — Работаю вот в колхозе, вроде как начальником лесопилки сейчас. Трофимыч отряд самообороны взялся сколачивать, тоже вступил и возглавил, считай. Завтра Трофимыча повезём с артелью встречаться. Ты надоумил?

— Я.

Он кивнул, показав, что усвоил информацию, продолжил о себе:

— А так… не женился, не нажился. Собирался в райцентр переехать, и тут как раз началось всё это.

Что именно подразумевалось под «этим», уточнять не пришлось, и так всё понятно. Я спросил:

— А с артелью… Там кто остался-то вообще?

— Говорят, что остались, — ответил Васька. — Они, как и мы, на отшибе стоят, в основном там офицеры с прапорами, постоянный состав, их даже в учебный центр вроде перекинули. А ты Трофимыча на что склоняешь? С вояками договориться, что мы их кормим, они нас защищают?

— Ага, — кивнул я. — Плохо разве?

— Нет, правильно как раз. А потом ты куда чешешь?

— В Горький-16.

— Ого куда, — поднял выцветшие брови Васька. — Это зачем?

Я рассказал краткую версию о «доставке важных научных документов». Затем спросил, что дальше по дороге ожидается.

— К областному не лезь, там тоже проблемно, — почесав в затылке, сказал Васька. — Пока местное телевидение работало, показывали, что мертвяками всё забито. А ближе сюда, как видишь, банды завелись.

— Нам бы и лучше сейчас, где мертвяков побольше, — сказал я. — Мы же чешем почти без остановок, в населённые пункты вообще не суёмся, на заправку только в чистом поле, где мертвяков днём с огнём, так что от них нам беды нет. Для нас проблема те, кто со стволами.

— За сколько дойти думаешь? — поинтересовался он.

— Хотелось бы дня за три, учитывая, как медленно двигаемся и какими кренделями едем. Дальше вообще просёлками пойдём, насколько получится.

Кэмел кивнул, подтверждая, что усвоил информацию, затем спросил:

— А трасса чем не подходит?

— Пространство поделено между мертвяками в городах и бандитами в чистом поле, — объяснил я нашу задумку. — Но ждут они, похоже, больше на трассах, на просёлках большого движения нет. А так едем мимо деревень полегоньку-помаленьку, и нормально. Никто о нас не знает, никому мы не помеха. И главное — никто нас там не ждёт, если даже и злыдни там, то чухнуться не успеют.

— А с этими где зацепились?

Васька показал на свой автомат.

— Мост через реку на трассе, — махнул я рукой примерно в нужную сторону. — Никак не обойти было.

Василий кивнул, показывая, что знает, где это.

— А вообще, Василий, я вот что скажу — недолго осталось им на дорогах разбойничать, — заявил я. — Никто почти не едет никуда, вас, от деревни до деревни катающихся, потрошить тоже никакого понту, что с вас возьмёшь? Бутыль самогонки и старый «жигуль»? День, два, три ещё, и они пойдут по деревням. Попугают, баб потрахают, стрельнут кого для острастки и налогом обложат.