Сергей Лисицын - Перекресток Страница 15

Владелец крохотной лавчонки у самого выхода из зоны космопорта визиту сестрицы точно не удивится. Даже если ей взбредет в голову закупать косметику. Мол, бабы — они и на Перекрестке бабы, принарядиться любят. Другое дело, что Мариску придется оставить снаружи. Потому что такое явление любой лавочник точно запомнит и кому потом что трепанет, можно только гадать. И очень хорошо, что одну ее оставлять не придется.

Недалеко от входа в знакомую лавку нашлась удобная ниша, в которой можно было присесть. Туда осторожно усадили девчонку, Анжела осталась стоять рядом. Пускать ее за покупками — почти наверняка надуют, новичка видно за версту.

— Значит, так. Ждите здесь. Я мигом, а ты… В общем, внимания лучше не привлекать, но если что — кричи.

— Что-то мне подсказывает, что тем, кто может пристать, внимание тоже не нужно, — заметила медичка.

— Может, и не нужно. Но не слишком-то рассчитывай, что это кого-то остановит. Пока я не вернусь — ты отвечаешь за Мариску.

Дождавшись ответного кивка, Анита нырнула в лавку, от души надеясь, что хоть тут все обойдется благополучно.

Я искренне хотел просто спокойно покурить, опершись о перила террасы, бездумно глядя по сторонам, задрав голову и всматриваясь в теряющиеся среди вечерних сумерек очертания перекрытий купола.

Сумерки оказались недолгими — мягко засветились скрытые светильники, бордюры тротуаров налились уютным желтым светом, и купол Гагарин превратился в игрушечный городок, поставленный под рождественскую ёлку.

— Ах ты, сука! — Резкий голос, донесшийся с другой стороны улицы, заставил меня тяжело вздохнуть. Вот тебе и игрушечный городок. А вот тебе и его обитатели. Это, наверное, один из семи гномов. Тот, который самый застенчивый.

Почти точно напротив крыльца, два дома стояли под таким углом друг к другу, что между ними образовывался незаметный проход. А может, и тупик, отсюда не разглядишь. И из этой укромной щели высокий мужчина в светло-коричневой кожаной куртке тянул тощее брыкающееся существо. Вокруг «кожаной куртки» крутилась еще одна невысокая фигурка. Доносился возмущенный женский голос, но уверенности в нем не слышалось. Да и выглядела она… растерянной, чужой здесь она смотрелась. Хотя и старалась помочь своей подруге как могла. А тащил мужик девчонку. Маленькую, одетую в невероятные кружевные лохмотья и до невозможности перепуганную.

А с двух сторон к нему спешили еще шестеро — таких же высоких, крепких, в таких же чуть потертых, но крепких и недешевых кожаных куртках. Шли не вразвалочку, не с ленцой, без расхлябанности. Деловито шагали, посматривая по сторонам, словно предупреждая, что видят всякого, кто вздумает вмешаться.

Единственным разумным выходом в такой ситуации было загасить сигарету, неторопливо развернуться и уйти обратно в бар, сесть за столик и поболтать с Фрэдом о том о сем, коротая время до прибытия Платформы и Кима. Вот только что-то мне подсказывало, что Фрэд сидеть не станет и ввяжется в намечающуюся разборку. И слова сталкеров я вспомнил: «Не расспрашивать, в спину не бить». Черт бы их побрал с этими идиотскими принципами.

Сигарету я все же затушил, после чего сбежал по ступеням и двинулся в сторону проулка.

Немногочисленные прохожие, увидев коричневые куртки, прибавляли шаг и старательно делали вид, что все происходящее творится вроде бы и не тут и не взаправду. В спину, говорите, не бить, вопросы не задавать? Не задавать вопросы тут, похоже, умели. А может, я плохо думаю о местных жителях и это стражи порядка, а? Не похоже. Не те повадки.

— Джентльмены, мне кажется, что не стоит так вести себя с ребенком, — негромко проговорил я, глядя в обтянутые кожей спины.

Верзила, вытянувший девчонку на площадь, как раз заносил кулак, один из его подручных блокировал пытавшуюся вмешаться дамочку. Грамотно блокировал, но я заметил, что дама начинает свирепеть. А вот куртки этого не замечали. Ай-яй-яй. Какая глупость с их стороны.

Рука, сжимавшая плечо девчонки, разжалась, верзила оглянулся. Он оказался красавчиком того мерзкого, на мой взгляд, типа, по которому пускают слюни девицы из салонов и портовые шлюхи. Высокий, широкоплечий, с правильными чертами лица, гладкой кожей, густыми черными волосами и полными, чуть влажными губами. Вот только взгляд у него был нехороший. Мертвый. И на щеке красовалась свежая, довольно глубокая резаная рана, залитая коллоидной смесью и стянутая биоскобами. Это кто ж его так разделал, подумал я с уважением к неведомому противнику мокрогубого красавчика.

Он развернулся ко мне всем телом, гибкий, быстрый, уверенный в себе. И я увидел лицо девчонки. Цветом оно напоминало баклажан. С двумя узенькими щелочками глаз, на которые наплывали распухшие от побоев щеки и брови. Я задумчиво посмотрел на располосованную щеку мокрогубого и окончательно уверился в том, что это он так девочку отделал. И мне это очень, очень сильно не нравилось. Никогда не любил тех, кто требует от девочек «особых» услуг.

— Господа. Нехорошо так с ребенком-то. Тем более побил девочку кто-то, — говорил я очень тихо и очень вежливо. Это заставляет противников прислушиваться, то есть отвлекает от моих действий, переключает фокус внимания. А еще негромко говорящего человека почему-то считают менее опасным. Что тоже можно использовать.

— Пшел вон, — скучным голосом сказал резаный красавчик. И глянул в сторону одного из своих подручных, стоявших слева от меня. После чего потерял ко мне всяческий интерес, снова развернувшись к жертве. А мне на плечо с размаху опустилась тяжелая рука.

Я ударил назад, не глядя, жестко, в полную силу, вдвигая локоть в ребра противника. И тут же прыгнул вперед, нанося резаному удар под колено. Он оказался быстр, успел начать разворот, так что мой удар всего лишь бросил его на одно колено. Передо мной оказалась щека с глубоким порезом, и я, сложив ладонь лодочкой, с оттяжкой врезал по ней, сдирая скобы. Такой удар «лапой» выглядит совершенно неэффектно, зато он крайне эффективен.

Красавчик заорал, хватаясь за лицо.

Надо было добивать, но вместо этого я пригнулся и перекатился вперед, уходя от удара. Движение я уловил краем глаза и отреагировал, не раздумывая.

Вскочил — проклятье, передо мной снова коричневая куртка. Впечатал кулак в солнечное сплетение и чуть не взвыл. Да что у них там, стальные пластины вшиты? Впрочем, парня отбросило на стену, он крепко приложился затылком, и глазки у него разом сделались бессмысленными. Я продолжал движение.

Когда ты один против нескольких, главное — все время двигаться, цеплять разных противников, расшатывать их, не давать навалиться скопом. Правда, место для этого было не самое удачное, и куртки это быстро сообразили. Отскочив, выстроились полукругом. Женщина, пытавшаяся отбить девчонку, схватила ее за руку и буквально забросила себе за спину.

Красавчик уже поднялся и, придерживая рукой залитую кровью щеку, стоял в центре дуги, образованной своими подручными. А те нервно поглядывали по сторонам. Это правильно — должна же здесь быть хоть какая-то полиция. Или служба безопасности, в конце концов.

— Фернан, мне его убить? — неотрывно глядя на меня, вдруг спросил главаря невысокий стройный парень. Я поймал его взгляд. Черные глаза смотрели равнодушно и оценивающе. Этот может заставить попотеть. От парня исходило явственное ощущение угрозы. Причем не напускной, а совершенно для него естественной, даже неосознанной. Для этого черноглазого убийство было обыденным делом.

Фернан кивнул, и я понял, что сейчас на меня бросятся всем скопом. Женщин я в расчет не принимал, хотя одна из них стояла в достаточно грамотной оборонительной стойке — может, в полиции раньше служила или просто на хорошие курсы самообороны ходила. Но их возможностей я не знал, следовательно, мог рассчитывать только на себя.

Мне очень не нравилось, что эти парни даже не попытались в самом начале со мной разговаривать, пытаться задавить на правах местных. Значит, не шпана это была. И по поводу полиции они не слишком нервничали. Что оптимизма не добавляло.

А черноглазый уже шел ко мне расслабленной танцующей походкой, остальные сжимали кольцо.

Ох, как же убивать не хочется. И что у меня за везение такое дурацкое?

Фрэд бесшумно возник за спинами коричневых курток. Только что его не было, и вот он уже здесь. С красной недовольной рожей и здоровенными ручищами. Старый рейнджер не задавал вопросов, не пытался решить дело миром. Он врезался в строй нападающих с тыла — стремительный и смертоносный. Начал с того, что врезал по уху крепкому круглоголовому мужику, тянувшему из кармана что-то подозрительно напоминавшее гибкую дубинку. Мужик закатил глаза и отлетел в сторону.

Черноглазый даже не оглянулся. Он был уже рядом — ловкий, хорошо тренированный, и в глазах его читалось только одно желание — убить меня. Не из ненависти, а просто потому, что убийство было единственным смыслом его жизни.