Сергей Дорош - Темные звезды Страница 15

— Разворот пятнадцать румбов влево! Орудия — бронебойными — заряжай!

Черепаха показала корму. Там тоже выступала башня, но командир думал лишь о дистанции прямого выстрела. Другого шанса так близко подойти к черепахе не будет.

— Огонь!

Пушки дружно рявкнули, звенящий гром раскатился над холмом. Снаряды ударили в панцирь у самого днища и заднюю ногу. Броня лопнула, кольца ноги разорвались, из дыр потоками хлынула серая жижа. Черепаха споткнулась, просела кормой почти до земли, а кормовая башня засверкала вспышками бойниц, беспорядочно поливая все позади черепахи жгучими лучами.

Один из лучей прошел по передку самоходки, и командирская машина загорелась. Заревел пар, вырываясь из аварийных клапанов, а экипаж начал выпрыгивать.

Низкий, плотный и круглоголовый мужчина с золотыми эполетами штабс-генерала наблюдал за разгромом дивизионов с высоты нескольких миль. Казалось, этот человек прирос к окулярам оптического прибора. Его обширная лысина лоснилась словно полированная. Чуть выше уровня бровей голову, как у служителя церкви, охватывал обруч, обшитый кожей.

Едва из пламени пожара восстал титанический колпак боевой черепахи, капитан эскадрильи скомандовал: «Сбросить балласт! Рули высоты на подъем! Всем полный вперед!» Летучий корабль стал уходить вверх, подальше от разящих лучей, а с ним, подчиняясь световым сигналам телеграфа, начали подниматься остальные дирижабли.

Здесь, вдали от земли, царил ледяной холод. Пришлось застегнуть кожаные пальто, подбитые мехом, приготовить муфты и надеть кислородные маски. Руки коченели, тело наливалось тяжелой усталостью, и лишь вдох кислорода возвращал бодрость.

Но не радость.

Когда начался обстрел леса с четырех сторон, капитан эскадрильи и штабс-генерал Купол весело переглянулись. Акция подходит к концу, осталось переждать пожар и начать саперные работы в зоне падения шара. Однако веселье было недолгим.

Забыв о холоде, не отрываясь, Купол смотрел вниз и с молчаливым отчаянием видел, как одна-единственная мориорская машина разносит две отборные механизированные части и спокойно удаляется к большим озерам. Ветер сносил дым пожара в сторону и давал штабс-генералу видеть все в деталях. Дым походил на плотную траурную вуаль, расстеленную над землей.

— Юг, ответь. Юг, ответь, — время от времени повторял Купол, но медиум южного сектора молчал.

Военные медиумы это солдаты, их долг — воевать и умирать. Но каждый шаровой корабль нес больше пришельцев, чем было вещателей в империй.

«Темные звезды» летели одна за другой, агрессоры прибывали и прибывали, а медиумы Купола, работавшие в самом пекле войны, гибли — и заменить их было некем.

Они могли только родиться — но где? в какой деревушке, в каком захолустье? Как их найти, чем привлечь и удержать?.. Нелегальный вещун может заработать больше офицера в медиа-батальоне 22…

Но они служили Отечеству — не столько за деньги, сколько за возможность говорить в эфире, беседовать через поля и горы, сквозь грозовой треск. За невероятную свободу голоса, знакомую лишь ангелам. Азарт, восторг и чувство превосходства, вот что вело военных медиумов по эфиру, и Купол был их вожаком.

Пока они отзываются на перекличке: «Север, Восток, Запад, Юг» — все нормально, сеть жива, связь работает, душа поет.

И вдруг один из голосов замолкает.

Вон там, где погребальный дым скрыл горящую землю.

Порой безмолвно возблагодаришь Отца Небесного, что не ты лично будешь вручать «черное письмо» семье погибшего. Легче сесть в самоходку — и полный вперед на врага.

«Мне очень жаль… Скорблю вместе с вами… К чертям! Сколько у вас сыновей? А у меня их батальон! И каждого я знаю как родного, и каждого я должен провожать в последний путь. Ну-ка, займите мое место и почувствуйте — легко ли это?»

Образ задорного парнишки стоял перед его мысленным взором. Огонек… как его звали по метрике?.. Вступая в клан вещунов, как в монашеский орден, человек оставляет прошлое за порогом. Даже имя.

— Наденьте маску, ваше высокородие, — напомнил капитан.

— Некогда! — отмахнулся Купол, подняв лицо от окуляров. Поверх обруча он водрузил на голову шлем-медиатор и четко, громко проговорил лающим голосом: — Внимание, я Купол, вызываю дежурный пост связи генштаба. Записать сообщение для генерал-фельдмаршала.

— Есть записать, — ответил голос в голове. — На приеме поручик Крестовик.

Часто медиумы забывали свои имена и фамилии. Общаясь через эфир, они должны были использовать личные позывные. Этими позывными они обращались друг к другу и в жизни. Самых заслуженных всегда именовали по позывным.

— Ваше высокопревосходительство! Я вынужден сообщить вам печальную весть. Как я имел честь предупреждать вас, авиация нанесла первый удар по зоне с запозданием. Зародыш черепахи остался невредим и за ночь успел полностью вызреть. Враг прорвал мой южный рубеж оцепления и направился к озерам. Героическими усилиями самоходчиков черепаха была подбита, но не потеряла хода. Почтительно напоминаю вам, ваше высокопревосходительство, что по прямой до столицы ей всего два дня пути. Если она задержится у озер, то три дня. И дай-то бог, чтобы она решила зарыться у воды. Тогда мы получим еще одну запретную зону рядом со столицей.

После паузы он добавил тише:

— Я потерял одного медиума. Другие потери наземных частей оценим позднее. Конец сообщения.

— Принято, — ответил Крестовик, а затем тихо спросил: — Кто?

— Огонек. Здесь он был Югом.

— Дьяволы небесные! — выругался поручик. — Я его помню.

— Телеграфируйте жандармам, — обратился Купол к связисту, — чтобы выходили к позиции дивизионов. Там много раненых. Вызовите санитарные команды. А вы, — он посмотрел на капитана, — выделите дирижабли для слежения за черепахой. Держать высоту. Докладывать каждые полчаса. Выполняйте!

Захват

— Осмелюсь доложить, гере ротмистр, тут нашелся кадет из связистов. — Жандармский унтер откозырял офицеру и подал ему медиа-шлем. — Мы сняли с него вот это.

— Он жив? — Ротмистр повертел в руках редкостный головной убор. Обложенный слоем пробки и обтянутый бежевой лайкой, тот походил на шлем офицера-самоходчика, но был легче, низко закрывал затылок и виски, а над козырьком, ниже герба из переплетающих драконов, синего и красного, была надпись: «ВОЙСКА СВЯЗИ. ОТДЕЛЬНЫЙ КОРОННЫЙ БАТАЛЬОН 22».

Внутри, под ремнями подголовника, выбит номер. Все шлемы из пенистой мориорской брони внесены в список, об их потере полагается докладывать.

— Похоже, гере ротмистр, паренька шарахнуло в машине, когда их подпалила черепаха. Наш военврач говорит, что малый очухается, но пока он малость не в себе. Лежит в горячке и бормочет невесть что. Мне показалось, вам следует об этом знать…

— О чем?

— Говорит, где-то здесь обретается дочь графа Тор-Майда и с ней служанка. — Унтер, по полицейской привычке не расстававшийся с блокнотом, достал его из кармана и сверился с записью. — Ларита Динц! А также некая иностранная особа. Мол, надо их защитить. Может, сущий бред, а может, и нет. Вещуны народ памятливый, с одного раза речь повторяют слово в слово. Мы не такие, мы все на карандаш берем…

— Спасибо, братец, — задумчиво молвил офицер, возвращая шлем. — Каску запакуй, ее надо вернуть двадцать второму батальону. Вот тебе за усердие, — протянул он червонец. — Обо всем, что слышал, молчи. Ясно?

— Такая наша служба, — козырнул довольный унтер. — Покорнейше благодарю, ваше высокоблагородие. А что с кадетом делать прикажете?

— У медиумов свой лазарет, пусть его туда отправят. Но не сразу. Пока бредит, придержать у нас.

— Велите доложить о нем ихнему штабс-генералу?

— Повременить. — Ротмистр поднял глаза к небу, где в голубизне парил штабной дирижабль Купола.

Летний день пылал солнечным жаром. Ветер относил от холма дым догорающего леса. Полевые жандармы в темно-синей форме и саперы в землисто-серых мундирах деловито суетились, гасили тлеющие самоходки, заливали из брандспойтов ракетные платформы, относили к лекарским палаткам раненых и рыли могилы для погибших. На вершине холма под крики «Да-вай! Да-вай!» поднимали лебедкой только что собранную телеграфную мачту и готовили растяжки для нее.

— Гере ротмистр, через десять минут дам связь! — доложил прапорщик-телеграфист.

— Быстрее, у меня срочное сообщение. — Офицер поспешно кодировал депешу, сверяясь с шифровальной таблицей.

— Мои парни обезвредили трассу на семьсот мер отсюда, — подойдя, сказал хмурый саперный капитан. — Мало кислоты взяли, всего три бака. Когда мачта замигает, передайте патрулям: не подходить к той полосе, где черепаха гадила. Пусть выставляют вешки. Угораздило же самоходов продырявить эту цистерну с дерьмом! Видели бы вы, что из нее валилось.