Дмитрий Казаков - Кровь ангелов Страница 15

Но ничего, он наведет тут порядок.

Принцепс давал волю чувствам, не сдерживал себя, все как учили в Скола Анимус, но это не приносило облегчения – он злился все больше и больше, дергался из-за каждого шороха, то и дело нервно оглядывался.

Поворот – и они оказались у большой лестницы, которая вела вниз, к главным воротам.

– Кто здесь? – донесся снизу окрик, и луч фонаря уперся Вальгорну в лицо.

– Свои! – ответил он, вскидывая руку, и добавил пароль: – Пламя и меч!

Древние слова, по ним узнавали друг друга бойцы Ретира Освободителя, рискнувшие пойти против тирана Драмиция, что создал жуткое Орлиное Гнездо и залил кровью не один десяток планет… Только мало кто помнит такие детали, в обычных книгах по истории их нет, но потомкам Антея Основателя положено знать все или почти все о предках.

А Драмиций был велик, хотя его «птенцы» стали ужасом для всего Империума…

Если все идет по плану, то здесь должны стоять воины из Десятой «Стальной» когорты, трибун которой на их стороне.

– Меч и пламя, – ответили снизу, и луч фонаря ушел в сторону.

Вальгорн зашагал вниз по ступеням и вскоре различил стоящих у главных ворот преторианцев – полный десяток во главе с декурионом, торчат гребни, ползают блики по лорика сквамата, руки на оружии, во взглядах настороженность, предплечье каждого перехвачено лоскутом белой ткани.

Это чтобы узнавать своих в круговерти схватки.

– Открывайте, – велел принцепс… да, пока еще только принцепс крови, но через несколько часов…

Формально Божественная Плоть становится таковой, едва верховный понтифик заканчивает обряд Инкарнацио, но фактически новый хозяин Империума появляется тогда, когда тот, кто сел на Мерцающий престол, в состоянии удержаться на нем.

А Вальгорн близок к этому как никогда.

– Да, мой господин… государь, – поправился декурион, и его люди взялись за тяжелые створки.

Они разошлись, глазам принцепса предстал жертвенный круг, амфитеатр из скамей для сенаторов и чиновников, оказавшихся во дворце в день ритуала или приема, и трон из тысяч драгоценных камней, поблескивающий во мраке, таинственный, неимоверно притягательный, древний, как само время…

При взгляде на него у Вальгорна задрожали руки.

– За мной, – приказал он.

Под сапогами заскрипел песок, показалось, что меж скамей кто-то шевельнулся, но обращенный в ту сторону фонарь показал лишь пустоту. Принцепс поднялся на возвышение и замер, не в силах сделать последний шаг – вот она, цель, ради которой можно пойти на все…

– Вы не боитесь, мой государь? – благоговейно спросил один из экзорцистов. – Мерцающий престол, как говорят, меняет того, кто на нем сидит…

– Хм, в моих жилах течет кровь ангелов! – сказал Вальгорн. – Я здесь по праву!

И в конце концов, в тронном зале, согласно плану, он должен находиться уже минут пять…

Принцепс заставил себя двинуться вперед – на него смотрят те, кто будет служить ему, и нерешительность не к лицу хозяину Империума – ощутил слабое тепло, исходящее от громадного кресла, изготовленного в невероятной древности, вроде бы еще до Антея Основателя.

И сел в него.

– Аве, Кесарь! – воскликнул декурион, опустился на одно колено, и его примеру последовали остальные преторианцы.

Экзорцисты одновременно поклонились.

– Это потом! – Вальгорн нетерпеливо махнул рукой, смиряя бушующую внутри радость. – Сейчас мне нужна информация о том, что творится во дворце, как выполняются задачи…

– Дети Нервейга убиты, – сказал тот из жрецов, что повыше. – Фемина… неизвестно где находится.

Служители Божественной Плоти могут обмениваться сведениями через третий глаз, и в этом их преимущество перед теми, кто с помощью трансляторов или имплантов пользуется общими портами связи.

Те отключены по всему дворцу вместе с освещением.

– Проклятье! – Вальгорн сжал подлокотники, радость сменилась тревогой.

Если эта змея сумела ускользнуть, то новому правителю не знать покоя до тех пор, пока он не плюнет на ее труп – Эльтирия никогда не простит племяннику смерть мужа и детей, она попробует отомстить.

– Уничтожены еще пятеро… шестеро ликторов, – продолжал докладывать экзорцист. – Дворец, все входы и выходы из него под нашим контролем, сопротивление нейтрализовано… На самом Монтисе спокойно, но вот в пределах инсулы идут бои – верные Нервейгу войска продолжают сражаться с преторианцами, и пока непонятно, чем все закон…

– А что с мальчишкой, которого я приказал убить? – перебил его Вальгорн.

Непонятно откуда взялся тот щенок, спасенный сивиллой от жертвенного ножа, но лучше избавиться от него сразу, не давая ему возможность стать настоящей проблемой.

– На его поиски отправился брат Авл… сейчас, – жрец потер спрятанные под капюшоном виски. – Он не выходит на связь, странно, во имя всех опасных грехов… он…

– Найдите мальчишку и убейте! – сказал бывший принцепс и перевел взгляд на декуриона. – Сам обыщи внутренний двор или пошли кого-нибудь, мне все равно, главное, чтобы задача была выполнена.

Вальгорн с раздражением подумал, что не может целиком положиться ни на кого – преторианцы, если что, исполнят приказ Овиго, а не его собственный, об экзорцистах нечего и говорить. Его тайные союзники, любители ипсе-плащей, сами не выходят на свет, предпочитают действовать чужими руками.

Ему необходимы по-настоящему верные люди, кому можно доверить свою жизнь.

И он знает, где таких взять – как только последние сторонники убитого правителя перестанут сопротивляться, нужно будет отправить корабль на Волюнтас, а еще лучше – не один…

Глава 4

Ненависти и боли моей достоин род человеческий, ибо принес я вам огонь с гор, но вы осквернили его, смрадным дыханием превратили его в теплое дуновение.

Железным посохом нужно пасти вас, пастью Хаоса, терзать испытаниями и поражать бедствиями, пока не произойдет из вас тот, кто должен, пока не родится среди вас сверхчеловек.

Темные коридоры, мечущийся по стенам и полу круг света от фонарика, приоткрытые двери и аромат благовоний, бьющий в нос с такой силой, что хочется понюхать дерьма. Удаляющиеся недоуменные возгласы за спиной, и Мельдия, с неожиданной скоростью шагающая впереди, так что Ларс, мужчина, и куда более молодой, с трудом за ней успевает…

Хотя она провела во внутреннем дворе много лет и знает его как свои пять пальцев, а он тут – без недели месяц.

– Давай сюда, – прошептала она, останавливаясь у неприметной двери.

Белая изящная рука скользнула за отворот халата и вернулась с магнитным ключом. Петли бесшумно повернулись, и они очутились в коридоре, намного более узком, чем предыдущие, и настолько грязном, словно тут не убирались по меньшей мере лет сто.

Из-под подошв взлетела серая пыль, и Ларс не выдержал, чихнул.

– Тихо, мальчик! – Мельдия прижала указательный палец к губам.

Проход разветвился, она открыла еще одну дверь, и потянулись лестницы, залы, коридоры – полы из темно-зеленого, фиолетового и янтарного камня, позолота на всем, на чем можно, статуи в нишах, изображающие могучих мужчин в той одежде, в какой Нервейг был на жертвоприношении.

Плащ-палудамент и подпоясанная туника – наряд того, кто сидит на престоле.

Предки и родичи нынешней Божественной Плоти, перебравшиеся в Некроурбис или умершие так, что не осталось ничего, и пришлось возводить там кенотаф – гробницу с пустой урной внутри…

– Стой! – сказала Мельдия, и Ларс остановился, едва не налетев на нее.

Перед ними была очередная комната с огромными психокартинами на стенах, еле заметно светившимися во мраке, от нее начиналось несколько проходов, и из одного вроде доносился какой-то шум.

– Давай сюда, – велела она и за руку потащила его за собой.

К окну, закрытому тяжелой бордовой портьерой, что достает до самого пола, – идеальное укрытие.

Ткань колыхнулась, и за стеклом Ларс разглядел залитый дождем внутренний двор, темный, как могила. Ударила молния, и стало видно, что внизу, на шестиугольных плитах, лежат тела – раскинутые руки, выпавшее из них оружие, мокрые панцири, темные неровные лужи…

Во дворце сражались, но вот только кто с кем? Ради чего?

Мельдия стиснула его запястье, и Ларс сообразил, что слышит шаги и голоса и что звучат и те, и другие неподалеку. Нагнувшись, он на ощупь нашел крохотную дырочку в портьере и приставил к ней правый глаз.

Луч света пронизал мрак, уперся в статую давно умершего хозяина Империума, и белый мрамор словно засветился.

– Куда делся этот вонючий говнюк?! – произнес недовольный мужской голос, и в зал вступили несколько преторианцев.

Лорика сквамата ни с чем не перепутаешь даже в почти полной темноте.

– Найдется, – басом ответил один из них, широкоплечий, с клинком из вибростали в руке.