Андрей Кедрин - Гардарика любовь моя Страница 15

— Нет, молодой человек, не думаю, что государство, бросившее сто тысяч своих граждан в тяжелые времена, станет заботиться о маргиналах в легкие. Вы все слышали нашу беседу? — Только после этих слов Алексей заметил, что люди бросили свою работу и стоят поодаль, стараясь не пропустить ни одного слова. — Решайте сами, как вы поступите! Детям нашим есть дорога в будущее, может, станут они палачами и заживут лучше нас. А я здесь остаюсь.

Толпа шевельнулась, пока еще люди не произносили внятных слов, лишь гудели, обсуждая услышанное. Хотя они и жили в отрыве от мира, каждый понимал — долго община не протянет. Их сплачивала надежда на чудо — вот пришли спасители и рассказали, что узки и низки ворота райскую жизнь, да и насколько она райская — еще неизвестно. Через несколько минут Иван Артемьевич поднял руку, прекращая гул.

— Идите и посоветуйтесь с самыми родными. А потом и расскажете, что решили. — Не обращая внимания на гостей, он поднялся и направился в сторону жилого здания. Алексей же хмуро уставился на листья лопуха, служившие им тарелками. Его правая рука несколько раз касалась чехла спутникового телефона. — Вызвать бы сейчас ФМС, пусть они разбираются с этими наглыми отшельниками, — думалось ему. С другой стороны Соснов не мог понять, откуда у него смутное чувство того, что прав этот старик, и почему он сам теперь стыдится своего свидетельства, украшавшего стену рабочего кабинета. Наконец, он оставил в покое застежку чехла и поднял глаза на спутницу. Она впервые улыбалась — с тех пор, как они нарвались на засаду. Это была не насмешка и не гримаса наблюдателя. Тайра была искренне рада — она казалась, даже гордилась своим спутником. Маленькая ладонь девушки сжала его руку.

— Прости, я зря считала тебя трусоватым. — Алексей едва не отпрянул — настолько неожиданным было ее признание.

— Я почему-то растерялся тогда, сам не знаю, что…

— Я виновата — я забыла то, что нам говорили на занятиях по боевой психологии — солдат, привыкший действовать в группе, под прикрытием бронетехники, всегда впадает в минутный ступор, если оказывается один. Просто боевые рефлексы не натренированны, мозг не успевает вспомнить, как нужно действовать в таких случаях. Вот ты и замялся тогда. А только что показал настоящую смелость…

— Объясни, каким образом?

— Несмотря на вбитые в тебя понятия о гражданском долге ты был честен с людьми, которых даже не знаешь. Ты мог соврать, сдать их ФМС, как предписано инструкцией, но не стал делать этого, просто потому, что честь для тебя выше, чем слова на бумаге. И ты не побоялся их нарушить — для этого порой требуется большая смелость, чем для перестрелки. Хочешь, я расскажу тебе один случай?

Глава 11

— Наша десантная бригада была выброшена в район столицы Новомосковии. Задача была поставлена очень простая — подавление единичных точек сопротивления сторонников интеграции…

— Подожди! — Алексей подскочил на стуле. — Ты рассказываешь о той войне, за которой последовал кризис? Но она же закончилась шестьдесят лет назад подписанием соглашения о создании Гардарики!

— Именно о ней… — Тайра тихо вздохнула. — У каждого из нас — свои секреты, верно? Ты мой первый муж, я клянусь. Но я уже дважды проходила через процедуру омоложения… да дело не в этом… Ах ты, черт, не дадут нам поговорить, похоже! — Поселенцы приблизились к столу. Толпа некоторое время стояла неподвижно, потом из нее протолкался староста.

— Мы решили — взрослым в новом мире делать нечего. Если есть возможность — пусть наши дети станут гражданами… Каким бы ни было государство, в нем жить легче, чем в общине. Как вы думаете, граждане Гардарики? — Алексей медленно выпустил воздух, осматривая собеседника. Он не стал торопиться с ответом, прикидывая все варианты. Сначала достал сигарету, втянул дым, потом все же покачал головой.

— ФМС работает по своим методам. Если мы возьмем детей, их нужно будет представить чиновникам на регистрации. А там обязательно спросят, откуда они взялись. Значит, нам придется рассказать о поселении — то есть, отправить к вам инспекцию. А это означает, что всех вас обследуют на предмет заболеваний, внесут в реестр, закрепят на ухе микрочип с информацией и отправят на ферму, работать на благо страны. Уехать оттуда вы сможете только по разрешению ФМС, которое дается только в крайних случаях… Согласны вы на это? — Толпа молчала, лишь словно легкий ветерок прошел по рядам людей.

— Полвека мы жили по своим законам, — Вступил староста, — Мы прогоняли из поселения преступников, вынуждая их жить в одиночестве. Мы заключали браки между соседями, закладывая этим не только будущее поколение людей, но и вырождение нашей Новокраинки. Уже сейчас наши подростки приходятся друг другу двоюродными и троюродными братьями и сестрами. Еще два-три поколения, полвека — и начнем вырождаться. К тому времени развалится вся наша техника, износятся запасы одежды. Будут наши потомки жить в пещерах и охотиться друг на друга, будет процветать среди них инцест… Хотите вы такого будущего? Если войдем в общество Гардарики, потеряем мы остатки самостоятельности, начнем жить по незнакомым законам. Пришельцы объяснили нам — лишь дети наши будут жить, как люди среди людей. Я согласен на это, призываю и вас согласиться. А чтобы не становиться обузой государству, предлагаю отправиться в Восточно-Сибирск лишь молодым. Говорите на допросах так — не доживали до старости в поселениях, потому и нет среди нас стариков.

Отец мой собрал ваших родителей в этом месте, они ждали помощи очень долго. Пусть же внуки наши ее получат. Слушайте этих людей — они были честны с вами. — Староста отступил в сторону и Алексей увидел в его руке старый, потертый пистолет. Иван Артемьевич поднес его к виску. Выстрел раздался прежде, чем репортер понял, что произошло. Эхом на него ответили еще два хлопка, после паузы — люди забирали оружие из безжизненных рук, раздалось враз три выстрела.

Алексей ошалело перевел взгляд на спутницу. Тайра отбросила стул и стояла теперь бледная и неподвижная. В уголках глаз девушки собирались кристальной чистоты капли, которые легко стекали по лицу. Губы ее что-то шептали — «…Снова это передо мной…» — почудилось, Соснову. А поселенцы спокойно, если не сказать, буднично брали оружие, чтобы покончить с собой. Они не хотели, чтобы это сделали инспектора ФМС или солдаты, а может, стремящийся выделиться ЮнГраГар — дальнейшая их судьба была определена, и люди решили ее по-своему. Выстрелы гремели, как показалось путникам, целую вечность. На деле прошло около трех минут, прежде чем опустели магазины трех пистолетов, а население поселка уменьшилось на двадцать семь человек. Остались лишь те, кому не исполнилось тридцати лет.

— Зачем они поступают так? — Ни одна сцена казни, на которой присутствовал Алексей, не могла сравниться со спокойной решимостью, с которой уходили из жизни поселенцы. Впервые репортер подумал о том, что Гардарика приносит людям не только счастье. Порой само наличие такого государства, не оставляющего шанса людям, становилось причиной для отчаянных поступков — и отчаянной борьбы. Старшее поколение Новокраинцев только что дало своим детям самых большой и запоминающийся урок. Они будут помнить, как покупается гражданство в самом справедливом государстве мира.

— Потому что поняли — им нет места в будущем. — Тайра опустилась на стул и спрятала лицо в ладонях… — За что мы воевали, кому нужна эта страна, где даже ее верные псы довольствуются конурой и жидкой похлебкой?

— Гардарика получила реальный суверенитет — абсолютную независимость от воли соседних государств! — Алексей по привычке процитировал учебник истории и сам застыдился этой фразы.

— Мы стали предсказуемыми и опасными, а это не совсем тоже самое. Гардарика унаследовала от своей прародительницы систему управления с одной партией и президентом во главе и осталась главным пугалом для всего остального мира… — раньше Алексей бы вздрогнул от этой фразы — за подобные высказывания с гражданина принято строго взыскивать — вплоть до лишения пайка. Но в последние дни с ним что-то произошло — словно слова приобрели иное значение.

— За души, обредшие покой… — С этими словами Тайра отхлебнула что-то из маленькой металлической фляжки и передала посудину Алексею. Жидкость обожгла невероятной крепостью, Соснов судорожно втянул воздух и сделал глоток остывшего чая.

— Что это? Водка? — Ставшая странно-торжественной Тайра непривычным в современном мире жестом размяла немнущуюся сигарету и закурила.

— Спирт семидесятиградусный. Мы еще в Московии так бойцов провожали — только табак тогда был старый, сигареты — плоскими от долгого хранения, а спирт — из запасов фельдшера.

— Почему ты не рассказала мне раньше про свое омоложение? — Тайра еще раз приникла к фляжке. Не запивая, спокойно вдохнула.