Лю Цысинь - Вечная жизнь Смерти Страница 15

– В таком случае основной проблемой станет масса капсулы зонда.

Все повернулись к присутствующему на совещании главному конструктору зонда «Кассини-Гюйгенс».

– Нам потребуются аппаратура для наблюдений, антенна и радиоизотопный источник питания, чтобы передать сигнал из облака Оорта. Обойдемся двумя или тремя тысячами килограмм.

– Не пойдет! – потряс головой Вадимов. – Чэн Синь ясно сказала: «легкий, как перышко»!

– Если ограничиться самыми основными датчиками, может быть, хватит и одной тысячи килограмм. Но я не гарантирую, что уложимся, – мне практически не с чем будет работать!

– Придется уложиться! – отрезал Уэйд. – Вместе с парусом зонд должен весить не больше одной тонны. Мы бросим все силы человечества на разгон тысячи килограмм полезного груза. И будем надеяться, что тонна – это не слишком много.

Всю следующую неделю Чэн Синь удавалось поспать только в самолетах. В составе образованной Вадимовым рабочей группы она носилась между космическими агентствами США, Китая, России и Европы, согласовывая порученный им анализ осуществимости проекта «Лестница». За одну неделю она посетила больше стран и городов, чем за всю предшествующую жизнь, но видела их лишь сквозь окна автомобилей и конференц-залов.

Поначалу рабочая группа полагала, что сможет скоординировать работу всех космических агентств, но это оказалось политически невозможно. В результате каждое ведомство провело независимый анализ. С одной стороны, рабочая группа могла сравнить расчеты и убедиться в их точности; но с другой стороны, для АСР прибавилось работы. Чэн Синь никогда еще не вкладывала ни в один проект столько сил; впрочем, это ведь было ее детище.

Все четыре агентства быстро представили свои версии предварительного заключения, и они практически совпали. Хорошей новостью оказалось то, что площадь паруса можно сократить до двадцати пяти квадратных километров; а если воспользоваться новейшими материалами, то масса паруса уменьшится до двадцати килограмм.

Затем шла очень плохая новость: чтобы достичь требуемой скорости – 1 процент от световой, – массу всего зонда необходимо сократить на 80 процентов – до двухсот килограмм. С учетом массы паруса на капсулу с приборами наблюдения и связи оставалось лишь 180 килограмм.

Когда сообщили Уэйду, тот и бровью не повел.

– Нашли над чем киснуть. У меня новости еще хуже. На последней сессии СОП резолюцию по программе «Лестница» отклонили.

Из семи постоянных членов СОП четверо проголосовали «против» – с удивительно схожими основаниями. Делегатов, в отличие от технарей АСР, технология не интересовала. Свои возражения они аргументировали тем, что зонд не сможет предоставить существенной разведывательной информации. Как выразился представитель США, «практически бесполезен».

Проект «Лестница» не предусматривал торможения зонда. Даже если учесть, что флот Трисоляриса к тому времени значительно снизит скорость, зонд пролетит мимо него с относительной скоростью около пяти процентов от световой – если, конечно, один из кораблей не осуществит перехват аппарата землян. У зонда будет лишь несколько секунд на сбор информации о противнике. Поскольку в легкой капсуле не останется места для активных сенсоров, таких как радиолокатор, придется ограничиться пассивными датчиками. Бо́льшая их часть рассчитана на прием электромагнитных сигналов, но технология Трисоляриса далеко обогнала земную; скорее всего, противник пользуется не электромагнитным излучением, а нейтрино или гравитационными волнами. Эти технологии человечеству недоступны.

Более того, благодаря вездесущим софонам план посылки зонда будет совершенно прозрачен для врага, что сведет на нет все шансы на успех разведывательной миссии. Проект потребует грандиозных затрат и не принесет почти никакой пользы. Ценность плана будет чисто символической, поэтому великие державы и не проявили к нему интереса. Три других постоянных члена СОП проголосовали «за» просто потому, что их заинтересовала технология разгона.

– И в этом СОП совершенно прав, – признал Уэйд.

Все молча оплакивали проект. Чэн Синь огорчалась больше всех, но утешала себя тем, что она предложила неплохую для молодого инженера без опыта идею и многого достигла. Она даже не ожидала такого успеха.

– Мисс Чэн, ты чего нос повесила? – голос Уэйда прервал ее раздумья. – Может, считаешь, что мы отступимся от работы по «Лестнице»?

Собравшиеся, не находя слов, уставились на Уэйда.

– Так вот, мы не собираемся останавливать «Лестницу»! – Уэйд встал и принялся расхаживать по комнате совещаний. – С этой самой минуты, над чем бы вы ни работали – над «Лестницей» или какой другой программой – вы не останавливаетесь, пока я не скажу вам остановиться! Поняли? – С лица Уэйда спала маска безразличия, и он взревел, как бешеный зверь: – Мы пойдем вперед! Вперед! Мы ни перед чем не остановимся!

Уэйд стоял как раз позади Чэн Синь. Ей показалось, что за спиной взорвался вулкан. Она съежилась и чуть было сама не закричала.

– Что будем делать дальше? – спросил Вадимов.

– Пошлем человека.

Голос Уэйда стал опять ровным и бесстрастным. Испуганные его воплем участники совещания не сразу догадались, что предлагает Уэйд. Он говорил не об отправке парламентера в СОП – нет, он решил послать живого разведчика во тьму и холод облака Оорта, удаленного на один световой год от Земли, чтобы следить за приближающимся врагом.

Уэйд пнул ножку конференц-стола и откатился на кресле в глубь комнаты, чтобы сидеть позади собравшихся и наблюдать за ходом обсуждения. Но никто не проронил ни слова. Повторялась ситуация недельной давности, когда Уэйд впервые потребовал послать зонд навстречу вражескому флоту. Люди раздумывали над словами шефа. Вскоре они поняли, что идея не настолько смехотворна, как показалось вначале.

Технология гибернации стала сравнительно надежной. Разведчик бо́льшую часть пути может провести в анабиозе. Если он весит 70 килограмм, на долю оборудования и капсулы, похожей на гроб, остается 110 килограмм. Но что потом? Через двести лет зонд встретится с кораблями флота. Как разбудить посланца и что он сможет сделать?

Все эти соображения прокручивались в головах собравшихся, но никто не спешил заговорить. Уэйд, похоже, прочел их мысли:

– Мы пошлем представителя человечества в самое сердце врага!

– Но тогда, значит, расчет идет на то, что флот Трисоляриса перехватит наш зонд, – сказал Вадимов. – Потом разбудит нашего разведчика и оставит на борту.

– Очень даже вероятно, что так и случится. – Уэйд поднял глаза к потолку. – Разве нет?

Участники совещания поняли, что он адресовал последние слова софонам, кружащим вокруг них, словно привидения. Неведомые сущности на планете, отдаленной на четыре световых года, тоже «участвовали» в этом совещании. Люди часто забывали о вездесущих софонах; а когда вспоминали, то помимо страха ощущали себя ничтожными муравьями под лупой в руках любопытного и жестокого ребенка. Как можно сохранить уверенность в себе и своих планах, если враг разберется в них раньше, чем ты доложишь своему начальнику? Человечество с трудом привыкало к новым правилам ведения войны, – правилам, по которым враг знает все твои секреты.

Но теперь Уэйд сумел слегка изменить ситуацию и сделать осведомленность врага залогом успеха. Трисолярис узнает, по какой траектории полетит зонд, и без труда сможет его перехватить. Софоны предоставили трисолярианам массу информации о человеческом обществе, но еще ценнее завладеть живым представителем вида для детального изучения.

При обычном противостоянии разведслужб нет смысла посылать шпиона, о котором противник знает. Но это не обычная война. Сама по себе отправка представителя человечества к флоту Трисоляриса станет смелым ходом. Какая разница, если трисоляриане заранее узнают, кто этот представитель? АСР даже не требовалось планировать действия своего агента по прибытии в расположение врага. Он и сам сориентируется, что ему делать; возможностей море. Идея Уэйда становилась еще привлекательнее потому, что разум трисоляриан открыт друг для друга; они беззащитны перед военной хитростью.

Мы пошлем представителя человечества в самое сердце врага.

Порой новая технология способна перевернуть общество, но пока она в младенчестве, не каждому человеку по силам оценить ее перспективы. Например, когда изобрели компьютер, его воспринимали как подспорье для математика, а кое-кто даже заявлял, что пяти машин хватит на весь мир. То же самое произошло с искусственной гибернацией. Пока она оставалась фантастикой, люди ограничивались мнением, что гибернация поможет неизлечимо больным дожить до тех дней, когда врачи научатся бороться с заболеванием. Иные, как следует подумав, утверждали, что гибернация найдет применение в длительных межзвездных полетах. Но как только гибернация стала явью, социологи поняли: она неузнаваемо изменит человеческую цивилизацию.