Александр Афанасьев - Свой среди чужих Страница 15

– Построиться! За мной, бегом марш!

Маленький отряд сорвался с места. Они бежали тем особенным бегом, какому научил их Ко: когда ты бежишь так, человек должен присмотреться, чтобы увидеть тебя, даже если ты бежишь на ровном месте в ста метрах от него. Это было особое умение, оно передавалось в тайных обществах Кореи, издревле сопротивлявшейся захватчикам.

Примерно минут через десять казакам удалось подобрать брошенный для них нож, перерезать путы одному из них на руках, потом освобожденный освободил остальных, вскочил и, грязно выругавшись, бросился к оружию. Чуть в стороне тревожно прядали ушами, переступали с места на место нервничающие кони.

– Ах, б…

– Ат-ставить!

Урядник, уже поднявшийся с земли, посмотрел в ту сторону, куда убежали эти самые. За десять минут невозможно было убежать далеко, да и солнце светило – но этих видно не было.

– Ниндзя… так их мать!

До лагеря, до которого группе гардемаринов предстояло добраться, было пятнадцать верст пути.

Мастер Ко, сухощавый, без возраста, как и все корейцы, в простом черном костюме – широкие штаны, борцовская куртка, косынка на голове, мягкие полусапожки с кожаной подошвой – единственное из униформы русского морского спецназа, которое он носил, – стоит перед коротким четырехшереножным строем. Четыре шеренги по пять пацанов-гардемаринов в каждой, оружия нет, знаков различия тоже нет. Все те же борцовские костюмы, только белые. Поровну – узких глаз китайцев, корейцев, монголов, и обычных – русских, казаков. Все пацаны почти одного роста – в морской спецназ не берут выше метра семидесяти пяти, что связано с возможностью транспортировки на подводных лодках и абордажными боями…

– Вы все… – мастер Ко говорит без экспрессии, спокойно, этим он отличается от любящих поорать других инструкторов, – пока еще не воины. Даже не бойцы. Чтобы стать бойцами, вам не просто нужно уметь бить руками и ногами, вам надо понимать, для чего вы это делаете. Ну, а для того, чтобы стать воинами…

Мастер Ко прерывается, осматривает строй. Никто еще не понимает. Все они насмотрелись приключенческих боевиков, пошли в скауты, потом выбились по скаутской лестнице в разведчики и командиры отрядов, потом прошли вступительные испытания. Они, кстати, не такие суровые, суровостью испытаний и запредельными нагрузками ничего не решишь. Первичный отбор проходят еще в скаутском отряде, там годами доказывают скаут-мастеру и другим пацанам и девчонкам, что ты достоин. Что если тебя выберут разведчиком или командиром – отряд не сгинет, не оплошает, дойдет и вернется. Это не проверить никакими испытаниями, человек (еще маленький человек) проверяется в скаутах годами, в самых разных ситуациях, там он всегда на глазах самых строгих экзаменаторов – своих сверстников. Пацанский мир – он очень жестокий, в нем нет места жалости к тем, кто не справился, выбился из строя, подставил, кто не такой, как все, и этим гордится. Только те, кто сумел завоевать уважение и доверие, кто доказал – только из тех отбирают гардемаринов для дальнейшего обучения, которые здесь стоят перед мастером Ко. Но они еще не понимают… ничего еще не понимают…

Когда во время прошлых думских слушаний бюджет сверстать без дефицита не удалось – огромные деньги уходили на реинтеграцию Польши и Персии, там строили, восстанавливали, создавали нормальную жизнь, нужно было делать это быстро, чтобы никто не смел сказать, что раньше было лучше, – так вот, когда группа депутатов выдвинула идею сократить расходы на детско-юношеское воспитание, Его Величество, сам отслуживший и знающий, что к чему, отреагировал неожиданно резко. В отличие от своего всегда выдержанного отца он иногда взрывался и переходил на общенародный говор, неприемлемый в стенах Думы, – так вот, Его Величество пододвинул к себе микрофон и сказал: «Хороший садовник по необходимости обрезает ветки дерева – но нужно быть полным идиотом, чтобы начать обрезать корни».

Предложение не прошло.

Нет, не понимают…

– …Чтобы стать воинами, вам нужно научиться умирать. Только тот, кто каждую минуту, каждую секунду готов умереть – только тот воин!

Мастер Ко снова оглядывает строй. По-прежнему не понимают. Но поймут. Обязательно поймут…

– Разбиться на пары! Я хочу посмотреть, кто из вас чего стоит в рукопашной. Удушающие, удары в пах, скручивающие на шею запрещены. Остальное – можно. Деритесь так, как вы умеете драться! Начали!

– Я никогда не смогу…

Костяшки пальцев – грязное месиво, кровь, остатки кожи и крупный речной песок. Перед пацаном – большая бочка, наполненная этим самым песком.

– Сможешь… – мастер Ко улыбается, – боли нет. Забудь про боль, она тебе просто кажется. Боль – это всего лишь страх твоего организма. Страх перед этим песком. Скажи – разве ты боишься речного песка?

– Никак нет.

– Тогда начинай. Тебе осталось лишь четырнадцать раз. Боли нет, запомни это и повторяй про себя.

Боли нет… Боли нет… Боли нет…

И пацан снова втыкает кулак в грязное месиво песка.

Рядом стоит бочка с крупной речной галькой. Это – следующий этап.

– Автомат двухсредный специальный АДС «Морской волк»[10] пришел на смену автомату «Морской Лев». В отличие от своего предшественника, он стреляет что под водой, что на берегу спецпатронами стандартной длины, для него не нужны два типа магазинов! Единственное, что должен сделать боевой пловец перед выходом на сушу, – это переключить тип работы газоотводной автоматики из положения «вода» в положение «суша». Вот здесь!

Капитан второго ранга Мирзаев, горец, каким-то чудом попавший в подразделение боевых пловцов и награжденный в мирное время двумя военно-морскими крестами, белозубо улыбается – и тут же взрывается криком:

– Если вы этого не сделаете, автомат откажет, а возможно, и разорвет. И тогда – лучше, если вас перережет пополам пулемет с берега, чем потом вы, разгильдяи, попадетесь ко мне в руки! Что встали – на позиции! Проверить переключатель среды – положение «суша»! Примкнуть магазины! Доложить готовность! Одиночными по движущимся целям – начали!

Мотобот. Траверз Поста святой Ольги. Сумрачное, серо-зеленое море, в лицо хлещет солеными брызгами ветер. Погода не сказать что хорошая. Мотобот, перегруженный за ватерлинию, стоит носом к волне, идет малым, когда идет особо сильная волна – вода перекатывается с носа до самой кормы. Прохладная, соленая стихия обитания «морских львов» – диверсантов-подводников.

Мичмана и старшины – настоящие, с острова Русский, живые, во плоти, – надев свои акваланги, проверяют акваланги курсантов. За каждым закреплен свой курсант, каждый идет в паре, отвечает за своего курсанта – иначе нельзя, сдуру кессонку[11] только так можно схватить. Море шуток не любит и не воспринимает.

Гардемарин Островский идет в паре с мичманом Тишко – белозубый, как и все боевые пловцы[12], он проверяет в последний раз регуляторы смеси на аппарате гардемарина.

– Во-о-от так. Лучше два раза перепроверить, чем потом в госпитале с кессонкой валяться. Сколько будет твоя декомпрессия при погружении на сотку на пятнадцати метрах?

– Четыре минуты по таблице Хана, господин мичман!

– Молодец. А смесь?

– Двенадцать на пятьдесят шесть!

– Снова молодец. Но лучше на такую глубину не лазать. Не хрен там делать.

И мичман задорно подмигивает.

– Двинем сегодня на спуск?

– А командование?

– А хрен с ним… Все равно вертолет раньше двадцати двух не придет.

На заливаемую солеными потоками воды палубу выходит старший инструктор Безбородько, он обладает каким-то поразительным умением держаться на палубе раскачивающегося мотобота без рук. В руках – мегафон.

– Личному составу – на исходные! – раздается над волнующимся морем.

Маску на рожу, регулятор в крайнее положение – смесь пошла, ты уже на «искусственном дыхании». Слегка закладывает уши. Чуть ли не ползком гардемарины перебираются к своим инструкторам – те уже сидят на бортах мотобота, спинами к морю. Все это сильно напоминает, как птицы садятся на провода, собираются на них перед тем, как лететь в дальние края. Чтобы не вывалиться так за борт, тем более что полные баллоны тянут тебя в бездну, а мотобот шатает, – курсанты держатся изо всех сил.

– Сброс!

Мгновение полета – и прохладная пучина принимает их в свои объятья.

Лазаревская. Спуск к порту, к спортивной гавани. Гомон, пахнет рыбой, как и во всем Владивостоке. Полно рыбных кафе, икрой здесь можно разжиться по цене в три, а в сезон – в двадцать раз дешевле, чем в Санкт-Петербурге. Много машин, если подняться повыше, то будет виден громадный мост адмирала Макарова – мост на остров Русский. С тех пор как его проложили, там полный бардак и рассекречивание объектов, принадлежащих диверсионной службе Флота Тихого океана. Полным ходом строится еще одна база как раз рядом с Постом святой Ольги, это оттуда они сегодня ходили в море.