Драфт. Часть первая: build (СИ) - Морецкая Анна Страница 15

Собственно, так случилось и с Кэти. С самого рождения и почти до восьми лет, у нее было все, что нужно ребенку для счастья. А возможно, даже и больше чем у любого другого малыша. И тем больнее и жестче был удар от потери этого счастья.

А были у девочки и нежность родителей, и заботливость бабушки, любящей баловать внуков, и, самое главное, с ней всегда рядом находился самый близкий ее человек — брат близнец. Их понимание друг друга было столь полным, что какие-либо слова или действия, предпринимаемые людьми, что бы договориться, им были не нужны. Так, всего лишь взгляд, брошенный мельком, или краткий жест, выданный мимоходом, и второй из них договаривал начатую фразу или подхватывал незаконченное движение. А порой и этого всего не нужно было — хватало одной направленной мысли.

Да, говорят так обычно и бывает у близнецов.

И пусть они были лишь полуидентичными близнецами, но возможно из-за неординарных способностей их милой парочки, мир, заключающий в себе всего двоих, был полон и так, не требуя никаких дополнений извне.

А потом…

Тот год глубокой бесформенной рытвиной оставил в памяти Кэти черный след провала. Наверное, детская травмированная психика выставила какой-то защитный блок, потому что даже теперь, спустя много лет, память выдавала из того ужасного времени только какие-то фрагменты, не стыкующиеся между собой, когда как из тумана выныривали лишь отдельные мизансцены, фразы, люди…

Месяца за два до того, как близнецам исполнилось по восемь лет, брат заболел какой-то тяжелой болезнью и умер в больнице. Кажется… она там тоже была, но, наверное, выздоровела…

Да, помнилось плохо, но после того как их семья с неимоверными усилиями «выдралась» из той беды, обо всем этом в кругу близких говорили мало. Так что и Кэти, несмотря на отрывочность воспоминаний, никогда сама не заговаривала с родными на эту тему и ничего не уточняла.

Сначала от горя заболела мама. Отец и бабушка были заняты ею и на Кэтрин почти не обращали внимания, видимо надеясь на то, что девочка еще мала и не сможет в полной мере осознать весь ужас произошедшего. Ей говорили то, что обычно говорят детям в таких ситуациях: что близкий человек уехал далеко-далеко, и будет теперь жить в том далёко — долго-долго.

Да, говорили… забывая, замкнувшись в своем горе, что ребенок слышит и замечает гораздо больше, чем хотелось бы взрослым. К тому же, в их случае, дети были близнецами и осознание утраты самого родного человека для Кэтрин было очевидно и без каких-то слов родных, подтверждающих или отрицающих случившееся — она ощущала пустоту не только вокруг, но и внутри себя. Эти-то непривычные и пугающие изменения в ее маленьком и еще недавно уютном мирке, обрушившиеся на девочку, и заставили ее затаиться, примериваясь к новой действительности. Возможно, поэтому родные и посчитали, что она не вполне осознает случившееся.

Но, через какое-то время стало ясно, что нарушенная связь близнецов явление хоть и мало изученное, но вполне реальное, и выливается оно в очень негативные последствия для оставшегося в одиночестве ребенка. Мало того, что малышка потеряла аппетит, была вялой днем и нервозной ночью, но оказалось, что эта эмоциональная встряска подтолкнула к ускоренному развитию специфические способности девочки. И не прошло и нескольких месяцев, как погиб один ребенок, а семье пришлось начать борьбу за жизнь второго.

Благо, их семье, в которой все имели медицинское образование, не приходилось обращаться к посторонним специалистам. Но если днем Кэти, будучи в сознании и с помощью лекарств, еще как-то умудрялась закрываться от шквала эмоций бурлящих вокруг нее, то ночью, засыпая, девочка теряла контроль над собственным разумом и ее накрывали кошмары. Стоило кому-нибудь из соседей поругаться, заняться бурным сексом или даже какой-нибудь особо слезливой домохозяйке расчувствоваться над сериалом, то все это обрушивалось на неготовое к отпору сонное сознание ребенка.

И вот тогда пришлось взрослым принять радикально меняющее их привычную жизнь решение — найти такое место и перебраться туда, где их девочку, с такой чуткой восприимчивостью к эмоциям людей, будет окружать как можно меньше народу. А все стены и переборки в большинстве своем возведены из изолирующих излучения материалов.

Вот так Кэтрин и оказалась на орбитальной базе Цереры, куда родители спешно завербовались на работу.

Огромная база представляла собой комплекс из металлургического комбината, десятков ангаров, складов, научных блоков и жилых помещений, а также многоярусных и разнофункциональных причалов.

Издалека же, на подлете, на взгляд восьмилетней Кэти, она выглядела как спрессованное в одно целое нагромождение каких-то угловатых конструкций, разнокалиберных коробок и периодически открывающихся, то там, то там… створок кофейных автоматов. Из которых, впрочем, выплывали не пластиковые стаканчики, а маленькие, считай игрушечные, кораблики.

Но, по мере приближения к базе, кораблики все более становились похожими на разнокалиберных суетящихся рыбок, а «окошечки кофейного автомата» на голодные пасти громадных сказочных животных, охотящихся на них. Одна из которых, в конце концов, заглотила и их лайнер.

Для ребенка, выросшего в тесном для глаз городе, подобные зрительные метаморфозы были внове и тем более поражали воображение. Но вот предназначение всего этого переливающегося огнями и меняющего формы великолепия еще очень маленькую девочку интересовало мало. Но для понимания последующих за прибытием на базу семейства Блайк событий, кое-что все-таки нужно уточнить.

Орбитальный комплекс обслуживал прилегающий к малой планете сектор астероидного пояса. Поисковые и шахтерские бригады вели добычу ценных металлов, на комбинате производилась сортировка и переработка добытого, а итоговый материал отправлялся по назначению — на землю или другие, более специализированные заводы, отходы же утилизировались.

Так вот, подавляющая часть и автономных бригад, и рабочих завода, и транспортников, и обслуживающего все это огромное хозяйство персонала, трудилось по вахтовому методу. А вот «управленцы», старший технический персонал и медики, к которым теперь относились и родители девочки, жили на станции постоянно — их контракты начинали временной отсчет не менее чем с пяти лет. Поэтому жилой блок для них был обширным и комфортабельным и располагался довольно далеко от помещений вахтовиков, по планировки и удобству более напоминающих общежития.

Там же, на далекой орбитальной станции, по приезду, сложилась еще одна, казалось бы, на первый взгляд малозначимая ситуация, но которая очень сильно повлияла на дальнейшую жизнь Кэти, внеся свои коррективы и в ее характер, и в привычки, и в умение строить отношения с новыми людьми.

Проблема заключалась в том, что к моменту прибытия их семьи на базу, в жилом комплексе постоянного персонала обитало всего двенадцать детей. И, что еще больше усложняло ситуацию, девочек из них было всего четверо, и при этом ни одна не подходила Кэтрин по возрасту.

Так что, надежда родителей на то, что их дочь, немного придя в себя, найдет здесь подружку и станет взрослеть, как все обычные дети, с положенными ее полу и возрасту интересами, не оправдалась. А они так надеялись на нормальную жизнь хотя бы для нее — Кэтрин. Ведь, мало того, что близнецы с их способностями, постоянно держащими родителей в напряжении, не могли вести стопроцентно нормальную жизнь положенную детям, но и, будучи вполне самодостаточной компанией друг для друга, совершенно игнорировали сверстников.

И вот теперь, когда они так тяжело пережили потерю одного ребенка и приложили столько усилий чтоб создать максимально комфортные условия для жизни другого, их постигло такое разочарование.

Но, так как главная их задача на этот момент была решена, а силы к сопротивлению жизненным бурям на исходе, они решили пока «отодвинуть» эту проблему.

А когда, устроившись на новом месте: приняв дела в клинике, познакомившись с соседями и обустроив нехитрый быт отведенной им квартиры… вдруг оказалось, что проблемы больше и нет — Кэти решила ее сама, по своему усмотрению. Или, вернее, исходя из обстоятельств.