Роман Злотников - Счастливчик Сандерс Страница 15

— Я уже распорядился, сэр.

— Я поднимусь через пять минут.

Лундквист кивнул и повернулся, собираясь уходить.

— Минуту, Том. Как там дела с «Юниверс голд»?

— Э-э… — секретарь тряхнул головой, покусал губы, — на прежнем уровне, но есть тенденция к повышению котировок, сэр.

— Пусть чуть прибавят. Мне нужна эта компания, но я не собираюсь платить за нее слишком много.

— Слушаюсь, сэр.

Макнамара дождался, пока Лундквист выйдет из кабинета, стряхнул с пиджака пепел и бросил в пепельницу разжеванную сигару. Сняв с окна затемнение, он снова уставился на солнце, и снова на глазах закипели слезы. Схватив со стола пепельницу, он что было сил шваркнул ее в стекло и, подняв руку, оттопырил средний палец в сторону заходящего светила.

— Вот тебе, а не Майкл!!!

Госпиталь Святого Патрика считался одним из эталонов медицинского учреждения во всем Содружестве. Строили его долго и трудно, со скандалами, сменой подрядчиков и разоблачениями нечистых на руку строителей в прессе. Основным заказчиком строительства считались вооруженные силы, но в тот момент правительство опять обуял приступ экономии, так что сроки сдачи госпиталя в эксплуатацию раз за разом корректировались и, по выражению одного из адмиралов флота, стремились к бесконечности.

По просьбе начальника Объединенного комитета штабов Макнамара вложил средства в строительство, обеспечил госпиталь новейшим оборудованием и лучшими медицинскими специалистами, оговорив возможность лечения и обследования персонала штаб-квартиры своего концерна (это позволило изрядно сэкономить на страховке). Его пожелания воспринимались в госпитале, как приказы, но он еще ни разу не позволил себе каким-то образом открыто продемонстрировать свою власть.

Глидер приземлился на крыше, оборудованной для приема санитарных машин. Главный администратор ждал Макнамару возле лифтов с медицинским халатом наготове.

Проводив высокого гостя до этажа, на котором располагались палаты реанимации, администратор сослался на занятость и исчез, передав Макнамару и Лундквиста профессору Шейдеману. Высокий, сутуловатый профессор кивнул в знак приветствия и не торопясь пошел по коридору, заставляя гостей приноравливаться к своему шагу. Дежурный врач и медсестры следовали за посетителями и были похожи на королевскую свиту.

— Пациент поступил к нам из больницы Святой Марианны в Пуэрто-Амариньо. Поскольку личный идентификационный код показал, что он является одним из постоянных, зарегистрированных пользователей нашего госпиталя, они сразу же связались с нами. Больница Святой Марианны — учреждение достаточно бедное. Он поступил к нам в стадии сильного истощения и обезвоживания организма, что довольно странно, поскольку его нашли на плато Нуэстра-де-Монтебланко, а там сейчас сезон дождей, — негромко говорил Шейдеман, не слишком заботясь, слышат его собеседники или нет, захотят — услышат. — Замедление реакций на внешние раздражители, поверхностные повреждения кожных покровов, и, похоже, частичная потеря памяти. К сожалению, он не желает общаться ни с кем, но…

— Насколько вы уверены, что это Майкл Макнамара? — не выдержал Лундквист.

Шейдеман остановился, обернулся и укоризненно посмотрел на него, явно давая понять, что не привык, когда ему не дают закончить свою мысль.

— Анализ ДНК дает уверенность в идентификации пациента на девяносто семь целых и шестьдесят сотых процента, — лекторским тоном произнес он.

— Где он сейчас? — снова спросил Лундквист, видя, что Макнамара не желает вступать в разговор.

— В реанимационном боксе. Мы как раз туда направляемся, — по тону профессора можно было понять, что если бы не несвоевременные вопросы, они бы уже давно прибыли на место, — прошу, господа, мы почти пришли.

Майкл, опутанный нейлостаповыми нитями, как муха, попавшая в паутину, висел в боксе, за толстым стеклом. Профессор и его свита остались снаружи, Макнамара подошел к стеклу вплотную, глядя на истощенное тело. По стеклу бежали данные о состоянии организма, понятные лишь посвященному, но Макнамара не видел их — он смотрел на сына и чувствовал, как лёд, сковывавший его изнутри все одиннадцать месяцев, плавится, превращаясь в тепло, подступает к глазам, туманит их, заставляет учащенно биться сердце.

— Джефф, ты уверен, что это он? — спросил Лундквист.

Он обращался к Макнамаре на «ты» только наедине и в исключительно редких случаях.

— Уверен, — ответил Макнамара и порадовался, что голос звучит как обычно.

— Почему?

— Эх, Том… вот когда у тебя будут собственные дети…

Они помолчали, будто заново переживая прошедшие одиннадцать месяцев: судорожные поиски, нашествие журналистов, уход Марты.

— Я хочу знать, кто его нашел, — сказал Макнамара.

— Я узнал. Какой-то турист-экстремал, в одиночку пересекавший плато.

— Я хочу, — Макнамара подчеркнул слово «хочу», — чтобы этот человек никогда и ни в чем не нуждался. Ни он, ни его семья.

— Я позабочусь, — ответил Лундквист. — Полиция захочет поговорить с Майком.

— А вот об этом я позабочусь сам. — Макнамара оторвался от стекла и посмотрел на секретаря. — Все будет зависеть от желания Майка. Возвращайся в офис, меня сегодня не будет.

— Слушаюсь, сэр, — кивнул Лундквист.

В сопровождении дежурного врача Макнамара поднялся на крышу.

— В монастырь Великомученицы Катарины, — скомандовал он, усевшись в глидер. — Фрэнк, говорят, вы принимали участие в гонках? — Достав из кармана сигару, Макнамара откусил кончик и выплюнул его в окно.

— Было дело, сэр, — кивнул пилот, аккуратно поднимая машину, — по молодости, по глупости. Адреналина не хватало, как и всем молодым.

— А ну-ка, покажите класс, старина, — попросил Макнамара, с удовольствием раскуривая сигару.

Женский монастырь Великомученицы Катарины располагался на окраине столицы, в огромном парке, больше напоминавшем лес. Лишь несколько гектаров вокруг монастыря были обихожены: разбиты цветники, проложены дорожки, посыпанные песком. Посещение монастыря на транспортных средствах не возбранялось, но и не приветствовалось, впрочем, это касалось только лиц, пожелавших принять послушничество и вступить в монастырь. Считалось, что, достигнув обители по едва заметным тропинкам и преодолев немалые трудности в виде буреломов и оврагов, будущие монахини всерьез задумаются, стоит ли посвящать себя служению Господу, — случайных людей в монастыре не любили.

Глидер приземлился на опушке леса, там, где деревья уступали место подстриженным газонам и цветникам. Монастырь серой громадой возвышался впереди, темнея в наступающих сумерках.