Роман Злотников - 2012. Точка перехода Страница 15

Внутренности корабля оказались вполне себе ничего. Не совсем, как в кино, но и не шибко пугающие. Чуждость чувствовалась, но не резко, а этак налетом. А так все было похоже на то, как это делали люди. Длинные коридоры, иногда расширявшиеся до залов, пологие пандусы, но никаких стульев, только что-то типа очень низких лож, причем весьма непривычной формы. Стены, пол и потолок были покрыты смесью разноцветных узоров, причудливой и даже несколько режущей глаз формы. Да и цвета, используемые в этих узорах, казались слегка диссонансными (Черный потом сказал, что, возможно, у тех, кому принадлежала эта тарелка, просто было другое цветовосприятие). Они поднялись по пандусу на два уровня и вошли в центральный зал, почти сплошь уставленный уже привычными ложами. Впрочем, здесь оказалось и несколько предметов, очень напоминающих обычные офисные кресла.

Большая часть группы, в том числе и мужчина с ярко выраженными челюстными мышцами, обнаружились здесь. Напротив него стояли трое людей – пухлая бабушка в старенькой вязаной кофте и очках с толстыми стеклами, некрасивая девица какой-то очень деревенской внешности и мужик средних лет с хорошо развитым брюшком и явно наметившейся лысиной. В тот момент, когда они вошли, мужчина с ярко выраженными челюстными мышцами как раз положил руку на голову деревенской девице. Та несколько мгновений с ненавистью смотрела на него, а затем ее лицо исказилось в жуткой гримасе, и она закричала.

– Чего это он людей мучает? – насупившись, повернулся Михаил к Седому. Тот в ответ усмехнулся и отрицательно мотнул головой.

– Это не люди.

– А кто?!

– Ну, я же тебе говорил, что все, кто находится на Земле, используют меры маскировки. Так вот это – Эббо, просто замаскировавшиеся под людей.

– Да ладно, – недоверчиво качнул головой Михаил, – а чего ж они такие, такие…

– Блеклые и некрасивые? – подобрал недостающее слово Седой, понимающе кивая. – Так ведь это только в кино инопланетяне, маскирующиеся под людей, все сплошь красавцы и красавицы. На самом деле это не слишком разумно для тех, кто не хочет привлекать к себе внимание, ты не находишь?

В этот момент девица снова закричала. Ее била крупная дрожь. Михаил опять насупился. Эббо это были или не Эббо, но выглядели они как люди, а ему всегда очень не нравилось, когда людям, особенно женщинам, делают больно. Похоже, эти эмоции так явственно обозначились на его лице, что Седой поморщился и снова заговорил:

– Пойми, это не люди. К тому же то, что они испытывают боль, это результат, во-первых, их собственного упрямства и, во-вторых, нашей нефункциональности. Если бы мы обладали всеми нашими возможностями, то никакой боли не было бы. Но, к сожалению, сейчас мы способны снимать информацию нужной нам глубины, да еще в условиях противодействия, только так. Извини.

Михаил молча отвернулся. Седой несколько мгновений смотрел на него, потом тяжело вздохнул и негромко произнес, обращаясь к допрашивающему:

– Открой кого-нибудь. Он не верит.

Мужчина повернул голову, окинул их недовольным взглядом, затем оторвал руку от девицы и, развернувшись к бабушке, точным жестким движением ухватил ее за уши так, что очки на носу вздыбились вверх. Михаил зло скрипнул зубами. Вот теперь еще и бабушку мучают… Та охнула, а мужчина резким движением… содрал с нее тело.

7

– Нет, ты представляешь, оно было там, сидело там, внутри этой бабульки!.. – Михаил сделал большой глоток пива и шумно выдохнул, вновь переживая момент, выбивший тогда его из колеи.

– И на что оно было похоже?

Михаил пожал плечами.

– На насекомое. Ну, типа муравья.

– А может, богомола?

Михаил недоуменно воззрился на Черного.

– Кого? Монаха?!

Черный терпеливо пояснил:

– Богомол – это насекомое. Он отличается тем, что передняя часть его туловища стоит вертикально и передняя пара ног также висит в воздухе и используется, ну, как руки у человека, для всяких там действий.

Михаил задумался, припоминая.

– Да, похоже на то.

– А потом что? – нетерпеливо спросил Черный.

– Да я не особо и помню, – признался Миша. – Я как увидел, что внутри у этой бабульки, так просто в ступор впал. Седой мне еще что-то там говорил, но я ни хрена не помню. Как отшибло. Только все пялился на этого урода и глазами хлопал.

– Вообще ничего не помнишь?

– Не-а. То есть кое-что, конечно, помню… они затем еще с этими, ну, которые под людей замаскированы, разговаривали. А потом мы оттуда выбрались.

– Как?

– Да с помощью лифта. Он как раз в ту трансформаторную будку и выходил. И обратно тем же маршрутом дошли до лагеря. Мы с Седым сразу же отправились к машине и вернулись в Москву.

– А остальные?

– Те там остались, но, похоже, ненадолго. Когда мы уезжали, они как раз начали палатку сворачивать.

– А что они там искали-то?

Михаил пожал плечами и вновь глотнул пива.

– Да не знаю я. Но, судя по всему, того, что там искали – они не нашли.

– Почему ты так думаешь?

– Да они какие-то смурные потом были все. Седой тоже всю дорогу молчал. И мужик тот, с пастью… тоже недовольный был сильно… или, может, они узнали что-то неприятное? – Михаил допил пиво и, нагнувшись, бросил пустую бутылку в кучу мусора, буквально похоронившую изъеденную ржавчиной урну. Москва и раньше не отличалась особенной чистотой, но перестройка, ускорение и последовавший за ними переход к свободе и демократии окончательно загадили столицу некогда великой, а сейчас развалившейся на части страны. Миллионы населявших ее людей теперь были по большей части заняты попытками найти свое место в том хаосе, в который превратилась жизнь, так что им не было никакого дела до двух молодых парней, сидящих на лавочке в парке ЦДХ. Тем более что народу в этом парке практически не было. Лампочки в парковых торшерах частью перегорели, частью были побиты, так что когда наступали сумерки, редкий прохожий рисковал сократить путь через мрачную темноту.

– Ладно, пошли в метро, – подытожил Черный, после пары вопросов поняв, что ничего больше из Миши сегодня извлечь не удастся. Михаил уныло кивнул и поднялся с лавочки.

– Слушай, – начал Черный, когда они уже подходили к «Октябрьской», – а Седой больше про мою тетрадь никаких разговоров не заводил?

– Не-а, – качнул головой Михаил и, кивнув однокурснику, с которым его теперь так крепко связывала общая тайна, нырнул в распахнувшиеся двери.

В институте Михаил появился только через полторы недели. Весь день он старательно отводил взгляд, когда Черный пытался поймать его. У них уже как-то сложилось, что все разговоры о Седом и всем, что с ним связано, они вели только после занятий, причем где-нибудь в стороне от людей. Но просто кивнуть или сделать какой-нибудь знак можно же было…

В знакомом сквере до Черного наконец дошло, что Михаил страшно напуган. Он молча присел рядом. В таком состоянии у человека очень неустойчивая психика. Неловкое движение, неудачная фраза да просто неуместная с его точки зрения улыбка или какая иная гримаса могут сразу вызвать неприятие. И все – разговор закончится не начавшись.

Михаил молчал недолго.

– Понимаешь, мы обречены!

– Обречены?! – не понял Черный.

– Ну да… – Миша яростно потер лицо. – Нас продали. Понимаешь? Продали!

– Кто?

– Создатели. Они сначала создали нас, а потом бросили. Ушли. Но сохранили права на Землю.

Черный несколько мгновений переваривал шокирующую новость, а потом потребовал:

– Рассказывай…

Седой торчал на кухне и пялился в экран маленького телевизора, на котором какой-то кретин вещал на всю страну о возрождении тысячелетней Руси и христианских ценностях. Хотя любому нормальному человеку уже давно было ясно, что такое государственное образование, как Россия, кончилось и единственное, что можно сделать, это продать все, что только можно – от ржавой «копейки» до, скажем, Магнитогорского металлургического комбината, – и валить отсюда в нормальную страну, в которой просто априори не может быть никаких перестроек, ускорений и всяческих кризисов.

– Привет, – равнодушно поприветствовал он Михаила, – чего пришел?

– Так я это… – неловко начал тот, – спросить хочу.

– Валяй!

– А ты не можешь дать мне точные координаты места, где, ну, та тарелка под землей была?

Седой молча поднялся и вышел из кухни. Спустя минуту появился вновь и небрежно швырнул на кухонный стол автомобильный атлас.

– Другой карты нет, извини. Открой страницы 17–18.

Михаил послушно раскрыл атлас. Он не ожидал, что Седой вот так просто решит пойти навстречу. Думал, что его придется уговаривать, придумывал разные причины, по которым ему (ну, конечно, как Регистратору) просто необходимо знать точные координаты той операции. А Седой даже не спросил ничего.

– Верхний правый угол – лесной массив, вот вся нижняя треть, от просеки и до озера, и есть то место, где расположена база. Уж не знаю, по каким учетам она проходит – военным или, скажем, госрезерва.