Егор Чекрыгин - Странный приятель. Тайна Врат Страница 15

Готор говорил, что захватить этот шлюп — вопрос даже не военной необходимости, но престижа и жадности! Если все удастся, то это будет очень громким и знаковым событием, особенно в нынешние времена, не слишком богатые на хорошие для королевства новости. Это сразу поднимет авторитет военного министра — покровителя банды.

— Позаботимся о нем, и он позаботится о нас, — объяснил Готор младшему составу банды, и те согласно покивали головами.

И потом, тратить специально изготовленный брандер просто на потопление такого малыша было бы даже обидно. И еще не надо забывать о призовых деньгах за захват судна! Для их компании это будет нелишним, да и нанятые морячки в свете таких перспектив будут действовать куда решительнее.

А еще формально этой операцией будет командовать именно второй лейтенант оу Ренки Дарээка. Если все сложится удачно, он сможет войти в историю как человек, потопивший на сборных развалюхах целый вражеский флот! Слава будет громкой. При удачном исходе конечно же.

Против всего этого было два довода: оу Дарээка лишался возможности драться бок о бок с друзьями во время штурма и Ренки толком не умел плавать. Нет, конечно, побарахтаться в речке-переплюйке, что текла за его деревней, или даже переплыть пруд, снабжающий родной Ваариган водой на случай пожара, — это он мог. Но вот океанские просторы его откровенно пугали.

Наверное, именно последний довод и разрешил все сомнения. Ибо, как сказано в кодексе благородного человека: «Из двух путей всегда выбирай тот, что страшит тебя больше».

Да и брандеры были его, если можно так сказать, детищем. Он следил за их постройкой и испытаниями, организовывал перевозку и сборку. Правда, снаряжение их было, скорее, делом Готора. Только он знал правильный состав горючих смесей и места размещения пороховых зарядов.

И вот сейчас Ренки, возможно, в последний раз смотрел в довольно неплохую подзорную трубу, купленную еще в столице, на спокойно покачивающийся в гавани флот кредонцев. Пять здоровенных линейных судов с такого расстояния казались детскими игрушками. Яркие, нарядные, беспечные и совсем нестрашные — сияют в свете заходящего солнца свежей краской, начищенной медью пушек, расположившихся на трех пушечных палубах, и белизной убранных парусов.

Даже трудно было поверить, что каждым бортом они могли дать залп, превышающий по количеству стволов всю артиллерию, что была у тооредаанцев на том, памятном для Ренки, первом его сражении в Зарданской пустыне, а потом развернуться и дать второй залп. Если не удастся подкрасться к ним незаметно, град ядер просто размечет по поверхности океана их жалкие, набитые пропитанной какой-то гадостью соломой и заставленные бочонками с порохом суденышки. Скорее всего, даже трупов не найдут.

— Ну, вроде бы, ваша милость капитан, все понятно, — окликнул его пожилой моряк с сержантскими нашивками на погоне торгового флота, переиначивая на флотский манер его звание.

— Боцман Ладиик, — отозвался Ренки, отвечая ему той же любезностью. — Вы промерили глубины?

— Так точно, ваша милость капитан, — отрапортовал боцман, даже не подав вида, что отвечает на этот вопрос уже в четвертый раз. — Как раз аккурат к вечеру, как torpeda (так почему-то называл кораблики Готор, и слово прижилось) наши подтянем к берегу, прилив начнется. Запросто пройдем над отмелями.

— А как люди? Готовы?

— Двойное месячное жалованье за работку на одну ночь и доля в добыче, ваша милость капитан. Уж будьте уверены: они на что угодно будут готовы. Вона, гляньте, как чайки на воду садятся. По всему видать, будет тихий вечер и легкий ночной бриз. Вот ветерок-то наши посудинки разгонит, а кредонские махины и с места не сдвинет. Вы уж, ваша милость, не сомневайтесь: все получится! Обычно-то на брандеры старые развалюхи пускают, которые не жалко. А тут… Где это видано, чтобы специально их делали? Да еще так хитро и продуманно!

— Ладно, уговорил, — усмехнулся Ренки и пошел вместе с моряками в скрытый от чужих глаз и тщательно охраняемый лагерь, где якобы изготовливали особые приспособления для штурма крепости.

Солнце как раз начало погружаться в кипящий расплавленным золотом океан, когда команда Ренки разобрала часть забора и выкатила свои torpeda на специальных тележках, закрепленных под днищем. Весили брандеры немало и даже по специально проложенной дорожке шли тяжело и с жутким скрипом. Ренки и то упирался ногами в землю, чтобы толкнуть застрявшую на неровностях тележку с корабликом. И вот наконец море. Кораблики спустили в воду прямо на тележках, и брандеры вдруг, словно рыба, вытянутая на берег, а потом снова отпущенная в родную стихию, вздрогнули, как-то по-особенному выпрямились и начали легко покачиваться на волнах.

Матросы заняли свои места и стали колдовать со снастями, а когда боцман Ладиик незаметно кивнул, Ренки отдал приказ отправляться. Плавание показалось свежеиспеченному адмиралу (он ведь командовал целой эскадрой) довольно долгим и унылым. Сначала они часа четыре шли в тени берега, осторожно огибая бухту. Черные кораблики под черными парусами черной ночью…

На Ренки внезапно накатила какая-то сонливость, возникшая то ли в результате плавного покачивания, то ли из-за осознания своей полной бесполезности. Сейчас «адмиралу» приходилось полностью полагаться на опыт и знания своих подчиненных.

— Ну и ходкие же заразы эти torpeda, с вашего позволения, ваша милость капитан, — восхищенно зашептал почти в самое ухо Ренки боцман Ладиик. — Как круто к ветру идем, а ведь почти что и не сносит! Хитро придумано. Опять же скорость!!!

— Это за тем мысом нам повернуть надо будет? — поинтересовался Ренки, в который раз уже пообещав себе выучить морские термины и наконец научиться понимать, о чем именно говорят ему моряки.

— Так точно, ваша милость капитан.

Ренки не увидел, а скорее почувствовал, как кивнул головой боцман, а тот продолжил:

— Ночка-то какая! Аккурат для таких вот дел. Месяц крохотный да весь за облачками. А кредонцы-то спят небось и думать не думают, что посреди их бухты может враг какой появиться! Прямо как акулу в купальню запустить, где малые детишки резвятся!

— Радоваться будем после, — оборвал Ренки боцмана. — Ты наши-то лодки видишь?

— Не-а, — беспечно ответил Ладиик. — Тока первые две. Да и чего на них смотреть-то? Главное, чтобы они наш кормовой фонарь видели.

То ли Одивия Ваксай, бывшая незримой музой всей этой операции, подобрала опытных моряков, то ли молитвы Риишлее всем богам королевства сработали, но на заданную позицию вышли все шесть корабликов плюс две шлюпки (доставленные по суше так же, как и брандеры), в которых находились будущие абордажники. Обогнув «флагман», суденышки выстроились в ряд перед ним.

Ренки даже поежился: стоявшие в полуверсте огромные корабли слишком уж контрастировали с его крохотным — пять саженей[2] в длину — малюсеньким корытцем.

«Это все равно что воробью бодаться с верблюдом», — пронеслась в голове испуганная мыслишка.

— Вперед! — приказал он негромким голосом, словно бы опасаясь привлечь к себе внимание этих громадин.

Боцман Ладиик отсалютовал фонарем, повернув его к «брандерной эскадре». И суденышки, ловя ветер парусами, ринулись вперед.

Только тут Ренки осознал, что подразумевала Одивия Ваксай, когда говорила о быстроходности корабликов. Сейчас, при уверенном ветре, дующем прямо в корму, они просто летели над поверхностью воды и даже мелко вибрировали, будто от нетерпения.

Полверсты пролетели мгновенно. Первые суденышки уже подходили к своим жертвам, когда оттуда донеслись сигналы тревоги.

Но было поздно. Маневра самого первого брандера Ренки в темноте не разглядел. Зато прекрасно разглядел яркую вспышку и услышал грохот взрыва. А потом внезапно взметнувшееся вверх по борту кредонца пламя осветило ночь и позволило разглядеть действия остальных корабликов.

Подойти впритык к вражескому борту. Перерубить несколько канатов, выбить клинья — и мачта, переламываясь где-то в нижней трети, падает, цепляясь за вражеский такелаж. Матросы прыгают с брандеров в море. И спустя несколько минут острые огненные языки вгрызаются во вражеский корабль. А потом борт великана начинает бешено лизать высокое, какого-то ненатурально яркого оттенка пламя. И жуткая, неестественная вонь расползается над бухтой.

Раз. Два. Три. Четыре… Кажущаяся легкость, с которой поражаются огромные корабли, просто изумляет.

А вот залп с последнего великана-корабля. К счастью, мушкетный, а не пушечный, но и он заставляет маленький кораблик вздрогнуть и чуть отвернуть в сторону — видно, досталось рулевому. Torpeda уходит в тень большого борта, и Ренки остается только догадываться, что там происходит. Затем резкая вспышка, грохот… Пламя бушует где-то на самой корме великана.