Вычислитель (тетралогия) - Александр Николаевич Громов Страница 151

Десант продолжил поиск. Тем временем локатор дальнего обнаружения засек групповую цель, приближающуюся к «Мстителю» со стороны Циклопа.

Пять-десять суденышек, предназначенных для ловли мелких астероидов и кое-как вооруженных, будучи обнаруженными заблаговременно, не представляли серьезной опасности для эсминца. Других кораблей у мятежников теоретически не могло и быть – ну разве что медлительные грузовозы, катера аварийщиков и, возможно, одна-две частные яхты, захваченные во время бунта, если только они уцелели. В открытом бою «Мстителю» не понадобилось бы много времени, чтобы уничтожить половину флота мятежников, заставив вторую половину в панике брызнуть во все стороны.

Так предполагалось.

На что надеялись мятежники? На чудо? Чудес не бывает. Командир «Мстителя» не приказал десанту возвращаться.

По совести говоря, будь такой приказ дан, он уже запоздал бы.

Спустя несколько часов групповая цель распалась на группу целей. Противник демонстрировал самоубийственное намерение войти в зону поражения. Ну, раз так, то…

Медленно кружащий над спутником газовой планеты эсминец развернулся дюзами к планетоиду.

Именно в этот момент, не раньше и не позже, с поверхности планетоида по «Мстителю» был нанесен удар. Совокупное действие плазменного шнура от установки, применяемой при горных работах, и примитивных неуправляемых ракет с заурядной химической взрывчаткой в боевой части нанесло эсминцу повреждения печальные и в бою не устранимые. «Подлый удар в спину!» – с негодованием воскликнут одни. «Мы поджарили ему зад!» – злорадно скажут другие. Не потеряв боевой мощи, «Мститель» почти лишился хода.

«Почти» – это еще не «совсем». Вспомогательные двигательные установки не пострадали, равно как и двигатели ориентации, но теперь эсминец превратился в тихоходную посудину и мог атаковать кораблики мятежников только ракетами, обратив плазменное и лазерное оружие из средства нападения в средство защиты от ракет противника.

И приближающийся противник не подвел, начав обстрел.

О спасении высаженного десанта теперь нечего было и думать. В последнем сообщении с планетоида говорилось, что группа – наконец-то! – обнаружила противника и вступила с ним в огневой контакт. Больше оттуда не поступало никаких донесений.

Кое-как развернувшись на обратный курс, «Мститель» уходил прочь, уходил медленно, отбиваясь от своры юрких катеров, позорно отступал, сильный перед слабыми… И он ушел, дополз до устья нуль-канала, как пес с перебитыми задними лапами, искалеченный боец, еще способный оскалиться и куснуть. Он даже сумел поджарить один катер мятежников – но что значил этот крошечный успех по сравнению с провалом всей миссии?

Штаб восставших также не мог быть доволен сверх меры: врага удалось прогнать, но не уничтожить, как надеялись горячие головы. Но даже самым восторженным энтузиастам стало вполне ясно, что теперь Астероидной системе придется схватиться с куда более крупными силами вторжения. Одним эсминцем у противника больше, одним меньше – какая, в сущности, разница? Зато весть о первой победе, несколько приукрашенная, была моментально разнесена по крупным и мелким планетоидам, по глубоким шахтам, по заводам, где лихорадочно приспосабливали к войне все, что могло для нее пригодиться, по громоздким орбитальным конструкциям, по флоту – и везде была воспринята с огромным воодушевлением. Можем ведь!.. Пусть снова сунутся, мы снова их поколотим!..

До «Магога» сначала дошли слова Паоло, предназначенные лично Эрвину, а вскоре и официальная сводка. Прослушав сводку с самым бесстрастным видом, Эрвин распорядился оттранслировать ее на весь «Магог» и переждал взрыв ликования. Томми торчал рядом и тоже чуть ли не приплясывал.

– Чему радуешься? – буркнул ему Эрвин. – Хорошего мало.

Томми заморгал. Его физиономия приняла озадаченное выражение.

– Но ведь мы победили… – сказал он.

– Это еще не победа, – отрезал Эрвин. – Мы всего лишь показали, что можем драться и будем драться. На Терре и без того об этом догадывались. Мы не смогли уничтожить этот самый «Мститель» и раскрыли противнику часть нашей тактики. Впрочем, она достаточно очевидна и вряд ли его озадачит. Не думаю, что мы оттянули вторжение – настоящее вторжение – хотя бы на сутки.

Озадаченность на лице Томми сменилась горькой обидой. Ах, молокосос, молокосос, подумал Эрвин, научишься ли ты когда-нибудь думать своей головой?

Но вслух сказал иное:

– А вот наши бойцы должны знать, что мы можем драться не хуже профессионалов.

– Так точно, – просветлел лицом Томми. – Морально-психологический фактор.

– Это и есть наше главное оружие, – кивнул Эрвин, и старпом вновь расцвел. Двадцатипятилетний мальчишка-идеалист, славный, наивный и опасный… Готов геройски умереть за то, чтобы у Астероидной системы появился новый хозяин, и даже не понимает: если паче чаяния все кончится хорошо, то его все равно ототрут от кормушки. Таких всегда оттирают…

Шли дни, и в сутках не хватало часов, а в часах – минут. Поставив перед собой цель лично посетить все помещения и закоулки корабля-астероида, Эрвин очень скоро был вынужден признать: задача невыполнима. Пришлось ограничиться боевыми постами и наиболее важными участками. Обычная выматывающая рутина свежей метлы: проводить учения, нагрянуть с внезапной проверкой туда, где не ждут, смещать и назначать, карать и ободрять, быть дозировано строгим и без меры справедливым, излучать спокойную уверенность… Ничего сложного, но времени уходило масса.

Его едва хватало и на то, чтобы держать в повиновении братство. Каин явно скрывал раздражение. Шпуля мотался по поручениям в ожидании «настоящего дела», как он его понимал, и то и дело спрашивал Эрвина взглядом: когда ж оно будет, настоящее-то? Зато Барсук, мобилизованный в ординарцы-телохранители, никогда ни о чем не спрашивал, был исполнителен и наверняка точно знал свое место в этом мире. Служил на совесть одному, теперь служит на совесть другому, и какого рожна еще надо? Уж точно не мучительных мыслей, все зло от них.

Как же хорошо живется тем, кто не претендует на многое!

На базе медблока был развернут госпиталь. Кристи уже несколько дней работала в нем сиделкой, заодно выразив желание сменить свою персональную каюту на общий кубрик. Эрвин запретил. Пусть в экипаже болтают, что командир держит на борту любовницу, пусть выдумывают что хотят, это не имеет значения.

Но те, кого интересуют не сплетни, а факты, кто наверняка поставил прослушку в занимаемой Кристи каюте, – эти люди должны были знать, что командир не спит с этой женщиной и заходит повидаться раз в несколько дней, да и то ненадолго. И уж наверняка они должны были слышать их разговоры.

– Мы улетим отсюда? – спрашивала Кристи.

– Что, очень хочется? – шутливо подначивал Эрвин.

– Нет… Здесь хорошие люди. Хорошие и несчастные, мне их жаль.

– Так в чем же дело? Кажется, мы