Андрей Сердюк - Дороги Младших Богов Страница 16

В этот момент обитая копеечной рейкой дверь скрипнула, и мы, дружно обернувшись на этот несмазанный звук, увидели, что в заведение зашел еще один посетитель.

— Вот и Инструктор, — обрадовала нас Анюта. На пороге стоял пожилой, далеко за шестьдесят, мужчина. На нем был мятый плащ того трогательного фасона, какой уважали наши непривередливые отцы в далекую эпоху строительства БАМа, возведения Братской ГЭС и экстенсивного освоения целинных земель. Именно такую вот коллекционную болонь вошедший и накинул на себя в ту теплую ночь. Не по погоде, прямо скажем. А еще на нем была шляпа. Залихватски, по моде конца пятидесятых, сдвинутая куда-то на затылок. И имела она ту же степень злободневности, что и плащ. Пуще же остального восхитили меня его ботинки — солдатские увольнительные, забывшие о существовании в природе сапожных щеток. Из совармейских этих говнодавов уползали в мятые тоннели подстреленных брюк смешные полосатые чулки. Ну а в правой руке держал этот странный дядька коричневый портфель, кожа которого была беспощадно покоцена временем.

Чем-то мне этот страдалец, этот человек из моих ночных кошмаров, напомнил штатного лектора из общества «Знание». Была когда-то, кто помнит, такая просветительская организация. А возможно, и есть. Впрочем, кому сейчас, в наше сугубо прагматичное время, нужна такая неликвидная штука, как знание? Если это, конечно, не сакральное знание о том, как по-легкому срубить свой первый лимон. А может, эта организация и называется сейчас «Общество Знаний О Первом Лимоне»? И возможно, она хорошо известна под этим названием тем, кто действительно очень-очень-очень хочет стать миллионером?

Вот так вот я лево мыслил, пока рассматривал одутловатое лицо персонажа, которого нарекла Аня Инструктором.

В привычном режиме, надо сказать, еще тогда мыслил. Исходя из того контекста, что реальность наша никуда не делась. Что есть она, была и будет. Что гонит красотка Аня, и гонит по-черному. Что надо лишь слегка поднапрячь мышцы мозга, и всё встанет на свои привычные места.

Но повторюсь: я ошибался.

Услужливая и расторопная хозяйка быстро приняла у Инструктора плащ и шляпу, и он не здороваясь прошел мимо нас к стойке. Кинул на нее портфель, достал из внутреннего кармана щербатый гребешок и, не смущаясь присутствием посторонних, не обращая на нас никакого внимания, уложил любовно и неспешно жидкие остатки своих волосиков в незамысловатую прическу.

И только после этого стал раскладываться — расстегнул портфель и принялся вынимать из него какие-то не очень свежего вида бумаги.

И всё это молча.

Ну а приготовившись, хотел было чем-то уже нас осчастливить, даже рот для этого открыл, но вдруг передумал и нашел потухшим взглядом Аню. Та сразу всё поняла и мигом организовала стакан и бутылку с минералкой. Инструктор плеснул себе неверной рукой и жадно приложился — аж кадык ходуном заходил. Похоже, был наш чудак с большого бодунища.

А мы всё это время молча смотрели на него, как кролики на удава. И чего-то ждали. Сами не зная чего. Возможно, того, что он нас разбудит.

Но наконец он собрался, взглянул на нас блеклыми своими глазами и произнес неожиданно высоким голосом, чуть ли не колоратурным сопрано:

— Здравствуйте, я ваш Инструктор.

— Здра-а-а-вствуйте! — встал и умело изобразил книксен Гоша.

— Здравствуйте персонально, уважаемый Игорь Николаевич, — показал Инструктор Гошке свои желтые кривые зубы. — Я рад, что вы сегодня в приподнятом настроении.

— Откуда это вы, фади-дэди, знаете мое имя-отчество? — удивился Гошка, что было вполне естественно.

— Ну я же как-никак входил в состав, так сказать, отборочной комиссии, — ничего не объяснив, объяснил Инструктор.

Гоша пожал плечами и сел. Инструктор, близоруко прищурившись, заглянул в одну из мятых своих бумажек и продолжил:

— Итак, господа-товарищи хорошие, пропустим, пожалуй, вступление и сразу перейдем к главному. И начнем по порядку. То есть — сначала. А в начале, так сказать, было…

— Слово, — опередил его Гоша.

И стало понятно, что он собирается принять активное участие в намечавшейся лекции. Мы же с Серегой пока выжидательно помалкивали. В тряпочку.

— Ну, положим, в начале было не Слово, а тогда уж, так сказать, буква, — отреагировал на Гошкину реплику Инструктор.

— А? — спросил Гошка.

— Что? — не понял Инструктор.

— В начале была буква А?

— Ну пусть будет А, если вы так уж этого желаете. Пусть будет А… Альфа, алеф, аз… Мне всё равно. Как хотите. Итак, Оно в начале было буквой А. И эта буква была, так сказать, Всем. Абсолютом она была. Вот так… Короче, в начале было Всё.

— Да, раньше всё было, — согласился Гошка. — Яблочный сидр по девяносто восемь копеек, кефир по двенадцать, батон нарезной по двадцать две, кофе из желудей по…

— Я не об этом, — сморщив поношенное свое лицо так, что стало оно похоже на сухофруктную грушу, перебил его Инструктор, — я здесь, так сказать, о сотворенье мира…

Гошка ахнул:

— Ни фига себе свежая темка! А чего там нового? За семь же дней и не напрягаясь. Как турки в Москве аквапарк или молдаване на Рубцовском дачу. На скорую руку всё нам добрый боженька… Тяп-ляп и сикось-накось. Вот все тут теперь и мучаемся…

— Уже не тут и пока не все, — поправил его Инструктор и попросил: — Давайте не будем умничать, давайте будем слушать. А все вопросы давайте, так сказать, потом.

— Давайте, — согласился Гошка. Инструктор прокашлялся и продолжил:

— Итак, Оно в начале было Всем. И это Всё было свернуто в точку. И была Вечность. И Ничего не было.

— Стойте, — не удержался Гошка. — Как это так у вас, дяденька, получается? Одновременно — и всё было, и ничего не было.

— Объясняю. — Инструктор сверился с бумажкой. — Имеется в виду Всё с большой буквы и Ничто тоже с большой буквы. Эврисинг и Носинг. Условные термины. Можете поменять местами, наделив обратным содержанием. У меня — так. Понятно?

— Теперь понятно, не дурак, — кивнул Гошка. — Ай-кью в пятницу было девяносто шесть с половиной.

— Я рад за вас, — похвалил Гошку Инструктор и продолжил: — Так вот, в начале было Всё с большой буквы. А Ничего с большой буквы не было. Понимаете? Была точка. Потом точка вздохнула, Всё исчезло, и появилось как раз это самое Ничто.

— А с чего это она вздохнула? — никак не мог удержаться от уточняющих вопросов американец.

Инструктор недовольно дернул головой и опять обратился к своим записям. Порылся в них и сумел ответить — кстати, достаточно грамотно, но, правда, амбивалентно:

— От безумной тоски, равно — тоскливой безумности. Вот отчего. Вот так вот, собственно…

Но Гошка решил докопаться до самой что ни на есть сути:

— Нет, всё же не понимаю, как это самое ваше Всё, разок всего вздохнув, вдруг стало ни с того ни с сего Ничем?

Инструктор задумался, основательно так задумался, помолчал, чего-то там, в запасниках своей памяти, выискивая, и нашел-таки чем ответить:

— Потому что вздох, порожденный неосознанным желанием Первоначала стать сознательным, — это, так сказать, вдох и выдох. А это есть уже два разных, противоположно направленных процесса. — Для большей наглядности он направил указательные пальцы своих рук на таран. — Так сказать, тут дуализм налицо. А если Единое распадается надвое, то всё — Всё уже не Всё, это уже, так сказать, Ничто. Это уже не буква А, не Абсолют. Это уже, так сказать, буквы Бэ и Вэ. Ну а дальше пошло-поехало — до полного алфавита.

— Большой Взрыв, — произнес вдруг Серега.

— Простите? — не понял Инструктор.

— Большой Взрыв, говорю, — повторил Серега. — Буквы Бэ и Вэ.

Инструктор быстро зашуршал страницами конспекта, нашел нужную, что-то вычитал, шевеля обветренными губами, и согласился:

— Да, всё верно, Большой Взрыв. После которого непроявленное, то есть скрытое во Всём Ничто стало, так сказать, проявленным. Точка взорвалась в одна тысяча девятьсот шестьдесят пятом году и стала феноменальным миром. Вечность кончилась, появилось время. Пространство же…

— Почему это в шестьдесят пятом? — прервав лектора, искренне удивился Серега.

— Что? А-а, ну не знаю, так у меня написано. Ну, в принципе чего тут неясного — уроборос же. Так сказать, змей мировой истории — змей, пожирающий свой хвост. Яд и панацея, так сказать. Ма-ть-ма Вознесенского. Между причиной и следствием в этом замкнутом и порочном круге нет различия. Следствие является своей собственной причиной, а следствием причины является сама эта причина. Какая тогда, так сказать, разница, когда именно произошел Большой Взрыв? Написали тут вот у меня, что в одна тысяча девятьсот шестьдесят пятом, пусть так и будет. Это же всё условности описания. — Инструктор скосился на Серегу, который всем своим видом показывал, что не согласен с этим, и добавил: — Ну хорошо, произошел он, допустим, в каком-то там, не знаю, ну, в минус десятимиллиардном, что ли, году, в результате чего в плюс одна тысяча девятьсот шестьдесят пятом родились вы, уважаемый Сергей Иванович, — и что? Разве это в существующей схеме, так сказать, мироздания, — Инструктор начертил рукой в воздухе круг, — отменяет вероятность того, что Большой Взрыв произошел по причине вашего рождения в шестьдесят пятом? Нет, не отменяет. А если это так, если возможная причина Взрыва находится в шестьдесят пятом, если там его вероятное начало, что мне мешает сказать, что он произошел именно тогда?