Алексей Калугин - Мир, в котором тебя нет Страница 16

— Я не считаю, что изучение какого бы там ни было учения является преступлением, — развел руками Граис. — И уж подавно не могу взять в толк, каким образом религиозно-философское учение может нанести вред великой Кахимской империи. Какие именно идеи распространяли эти несчастные?

— Откуда мне знать? — снова рявкнул шалей. — Мне нет никакого дела ни до Сирха, ни до его учения! Не нравится — проваливай своей дорогой!

— Эй, что за дела? — весело улыбнулся Граису парень, подбежавший к корзине за очередной порцией тухлых курматов. — Хватай гниль, пока еще осталась!

— Мне кажется, что эти люди не заслужили того унижения, которому их подвергают, — покачал головой Граис.

— Да ну? — изумленно вскинул брови парень. От удивления он даже забыл о курматах, которые были у него в руках. — Что же ты предлагаешь с ними сделать?

— Если они всего лишь изучали нечто, противоречащее учению преподобного Сирха, то сам Сирх или кто-то из тех, кто разделяет его взгляды, должны вступить с ними в открытый диспут, чтобы доказать свою правоту.

— Они не просто так вели душеспасительные беседы, — ткнул пальцем в стоящих на помосте людей парень. — Они утверждают, что учение Граиса из Сиптима, обвиненного пятнадцать лет назад за подстрекательство к бунту и до сих пор трусливо скрывающегося от справедливого возмездия, превосходит по своей глубине и логике учение преподобного Сирха! Оно, видите ли, более предпочтительно для простых жителей Йера!

— Я не вижу в этом никакого преступления, — спокойно возразил ему Граис. — Ведь, как известно, Сирх был учеником Граиса. Поэтому вполне резонно предположить, что он просто развивает идеи своего учителя.

— Да вы только послушайте, что он несет! — обращаясь ко всем, кто мог его слышать, заорал парень. — Преподобный Сирх сумел понять, что учение Граиса несет в себе бунтарскую заразу! — выкрикнул он в лицо Граису. — И он создал свое собственное учение, развенчавшее демагогию Граиса!

— А мне кажется, что учение Сирха базируется именно на том, что говорил Граис, — все так же спокойно ответил ему Граис.

— Пустобрех! — выплюнул парень.

— А ты сам слышал что-нибудь из того, что говорил Граис?

— Эй! — Парень бросил курматы, которые держал в руках, на землю и уперся кулаками в бедра. — Да ты, я посмотрю, тоже из этих! — Он дернул головой в сторону помоста. — Да к тому же еще и северянин! А ты что стоишь? — повернулся он к стражнику. — Не слышал, что ли, о северянине, который учинил вчера беспорядки на рыночной площади?

— Да того вроде бы уже схватили, — не очень уверенно произнес шалей.

— Так, значит, этот тоже бунтовщик! — ткнул пальцем в Граиса парень. — Хватай его, пока не ушел!

Неожиданно он резко ударил Граиса кулаком в грудь.

Граис отшатнулся назад. От падения его спасла только рука шалея, схватившего его за шиворот.

Тут же вокруг образовалась толпа. Сбежались йериты, швырявшие курматы в отступников, подошли и двое других охранников.

— А и правда, похож на северянина, на которого был объявлен розыск, — сказал шалей, державший Граиса за ворот.

— Я не собираюсь бежать, — сказал Граис, пытаясь мягко освободиться от крепкой хватки шалея. — Я готов ответить перед властями как за свои собственные слова, так и за то, что вменяется в преступление этим несчастным, стоящим на помосте.

— Разберемся…

Шалей выдернул из-за пояса узкий кожаный ремешок и, заведя руки Граиса за спину, крепко перетянул их.

— Двигайся, — шалей несильно подтолкнул Граиса в спину.

Граис почувствовал, что лично к нему шалей не испытывает никакой неприязни. Он рад бы был отпустить странного чудака, готового вести душеспасительные беседы даже с охранниками, присутствующими при экзекуции. Однако собравшаяся вокруг толпа требовала от него конкретных действий.

Граис, не сопротивляясь, направился туда, куда вел его охранник. Следом за ними увязался и парень с короткой стрижкой, который без остановки балабонил о том, что это именно он опознал опасного бунтовщика.

Путь их не занял много времени. Вскоре они подошли к большому серому зданию с узкими окнами. Здание окружала неприступная стена высотою в два человеческих роста, утыканная поверху заточенными металлическими пиками. Ошибиться было невозможно — это была тюрьма.

Шалей стукнул кулаком в узкую дверцу, прорезанную в одной из створок массивных, окованных железом ворот. Дверца открылась. Они миновали широкий, посыпанный песком двор и вошли в здание. Парень, сыплющий проклятия в адрес Граиса, не отставал от стражников.

Войдя в здание, они сразу же повернули налево.

Гулко стукнула о стену деревянная дверь, и Граис оказался в небольшой полутемной комнате с низким потолком. Едва видимый свет проникал через узкую прорезь под самым потолком. Даже ребенок не смог бы пролезть в нее, и, тем не менее, она была перекрыта толстыми железными прутьями.

Граис едва успел окинуть взглядом небольшой стол, стул возле него и длинную скамью вдоль стены, как шалей втолкнул его за решетку, отделяющую примерно треть комнаты. Заперев за Граисом дверь, шалей направился к выходу. Парень увязался было за ним, но стражник схватил его за плечо и толкнул на скамью.

— Жди здесь, — сказал шалей и вышел, хлопнув дверью.

Дождавшись, когда в коридоре затихли шаги шалея, парень приподнялся со скамьи и осторожно потянул за ручку двери. Дверь была заперта. Парень нервно провел рукой по волосам. Похоже было, что, следуя за стражниками, он вовсе не рассчитывал оказаться под замком в здании городской тюрьмы. Чтобы хоть как-то избавиться от растерянности и страха, парень снова накинулся на Граиса.

— Что, добился своего, правдоискатель? — язвительным полушепотом забормотал он. — Теперь посидишь за решеткой!

Граис отошел в дальний конец клетки и оперся плечом о стену.

— Ты произносишь слишком много слов, — сказал он, не глядя на того, к кому обращался. — И при этом даже не задумываешься о том, какой смысл в них вкладываешь.

— Поговори, поговори пока, — быстро закивал головой парень. — Скоро тебе язык-то укоротят!

В коридоре снова послышались шаги.

Громыхнул дверной запор, и в комнату в сопровождении двух шалеев вошел одетый в синюю мантию судебный исполнитель. Он был толст и лыс и то и дело промокал потную лысину шелковым платком.

— Ну, что здесь у нас? — брюзгливым голосом, ни к кому конкретно не обращаясь, спросил он, усаживаясь за стол. — Темнотища какая. — Ничего не видно.

Один из шалеев принес большую свечу и поставил ее на стол. Рядом со свечой пристроился писец. Чернильницу и писчие палочки он положил на угол стола, доску с расстеленным на ней свитком установил на коленях.

— Это он! — сорвавшись со своего места, парень на правил руку в сторону Граиса. — Тот самый бунтовщик!..

— Сядь, — недовольно поморщился судебный исполнитель и посмотрел на стоявшего рядом с ним шалея, — Излагай.

— Неизвестный, — шалей дернул подбородком в сторону запертого за решеткой Граиса, — был задержан на площади возле собора за то, что пытался возражать против наказания отступников.

Писец аккуратно записал каждое его слово.

— Как твое имя? — обратился судебный исполнитель к Граису.

— Граис из Сиптима, — ответил тот.

— Знакомое имя. — Судебный исполнитель задумчиво почесал жирный подбородок, но, похоже, так и не вспомнил, где прежде слышал его. — Ты постоянно проживаешь в Халлате?

— Он самозванец! — вновь вскочив со своего места, закричал парень. — Граис из Сиптима, странствующий проповедник, подстрекавший людей к бунту, пятнадцать лет назад указом наместника был приговорен к казни!

— А ведь верно, — хлопнул ладонью по столу судебный исполнитель. — Слышал я эту историю. Что ж ты, милок, — с укоризной посмотрел он на Граиса, — не хочешь назвать нам свое настоящее имя?

— Мое имя Граис из Сиптима, — сказал Граис— И я именно тот странствующий проповедник, о котором вы говорите. Пятнадцать лет назад я действительно был приговорен к казни. Но не за призывы к бунту, а по ошибке. Волей Поднебесного я остался жив и получил свободу.

— Да? — склонив голову к плечу, недоверчиво глянул на Граиса судебный исполнитель. — Что-то в таком случае давно о тебе не было ничего слышно?

— Я странствовал в других землях, — ответил Граис. — В Халлат я пришел только вчера.

— И сразу же начал нарушать законы.

— Я не совершал никаких противоправных действий, — покачал головой Граис— Я всего лишь высказал сомнения по поводу того, заслуживают ли столь сурового и унизительного наказания эти люди. Ведь вся вина их заключается только в том, что они способны подвергать сомнениям то, что остальные принимают безоговорочно. Как прописные истины.

Судебный исполнитель вопросительно взглянул на шалея.