Андрей Уланов - Автоматная баллада Страница 16

— Я так надеюсь… — Сергей прервался, закашлялся — горлодёр у него в этот раз был не ядрёный, а ядерный, прямо хоть в ракетную боеголовку засыпай вместо плутония. — Я так надеюсь, что у полицаев к вам никаких претензий возникнуть не может.

Парочка переглянулась.

— Или может?

— Не знаю, — Анна зябко дёрнула плечами. — Твои полицаи, тебе виднее.

От удивления Сергей едва не выронил самокрутку.

— Это с какого же боку они «мои»?

— Они здешние, как и ты, — разъяснил мысль своей напарницы Энрико. — Мы ещё не имели случая столкнуться с ними.

— Ну вот и поимеете, — фыркнул Шемяка. — Чего не радуетесь?

— Лучше обсудим другое, — Энрико плавным, скользящим шагом пересёк комнату и присел на корточки перед вторым, дальним от меня, трупаком. — Откуда могли взяться эти двое?

Теперь уже выпало обмениваться недоумёнными взглядами нам с Сергеем.

— С чердака, — на дурацкий вопрос трудно придумать иной ответ, кроме столь же глупого. — Оттуда верёвка тянется.

— Ну а сами вы как думаете, га-аспада? — пристав Ромашко зачем-то коснулся носком сапога кровавой лужицы и, развернувшись, уставился на Анну. — Зачем они к вам… спланировали?

— Не знаю.

Судя по выжидательному взгляду и затянувшейся паузе, пристав явно ждал от девушки более развёрнутого ответа. И это Шемяке не нравилось, равно как и манера Ромашко скрипеть, прокачиваясь с носка на пятку, надраенными сапожищами… и при этом барабанить пальцами по стволу «ППС»[6], из которого, как отлично знал Сергей, пристав с лёгкостью мог расписаться метрах на двадцати.

Ещё он слегка злился на самого себя — специально не подбирал гильзы до приезда полицаев, а эти дубари мало того, что не обратили на них ровным счётом никакого внимания, так ещё и растоптали своими копытами три из шести. Мелочь, конечно же, но…

Но больше всего Шемяке не нравилось молчание Анны. Как воды в рот набрала. Сидит, хмурится, глядит на полицая исподлобья. Неужели так сложно вякнуть в ответ хоть что-нибудь?

— И предположений никаких нет?

— Да какие тут предположения, — проворчал Айсман. — Всё ж как дважды два. Засекли на базаре парочку приезжих. Увидели, как те сначала разговаривали со следопытом, со мной то есть. А затем вместе начали уходить. Вывод — купцы сговорились о покупке и отправились менять товар на монеты.

— И если подсуетиться, можно заполучить и первое, и второе, — кивнул пристав.

— А эти, — указал Сергей на раскачивающийся за окном обрывок верёвки. — Местные или как?

— Или где, — поправляя сбившийся на спину эполет, отозвался Ромашко. — Ближе к вечеру дам глянуть на них старшему караула, что позавчера на Мостовых воротах стоял. Он как раз докладывал: прибыли-де с торговым обозом двое, назвались купцами, а товару у этих «купцов» полмешка на двоих, да и товарец тот… на городской свалке порой лучше сыщется.

— В другое время, — после непродолжительной паузы добавил Ромашко, — посмотрели б мы на них денёк, и в подвал, а потом — за ворота и под зад сапогом. Так ведь базар… как ни пытайся, как жилы ни рви, в трёх местах сразу не успеешь!

— Меня больше их возможные дружки волновали, — пояснил Сергей.

— Да какие у них могут быть дружки, — отмахнулся пристав. — Собутыльники разве что. Нет, — он отрицательно покачал головой, — мстить вам за них никто не будет, точно. А вот заинтересоваться, что же этих двоих к вам так потянуло, — это дело другое, это могёт быть запросто. Так что ты, Айсман, когда будешь ввечеру к Матрёне Ильинишне возвертаться, через плечо поглядывай.

— Я всегда поглядываю.

— Как ты всегда поглядываешь, мало будет, — жёстко произнёс Ромашко. — А то б ты давно или шарф шёлковый купил… или шею до костей стёр. Я ж тебя, Сергей, знаю… потому и говорю. А ты в отважного следопыта поиграть вздумал. На болотах своих играй, а здесь, в городе… поглядывай почаще и за стол с кем попало не садись.

Шемяка почти собрался огрызнуться в ответ — как-никак полчаса назад он вполне себе завалил двух городских. Причём со спины — это если про «погляд через плечо». Но в последний момент передумал: вне зависимости, советовал ли пристав по искреннему расположению или же хотел одёрнуть юнца, дабы тот не устраивал лишних проблем, к рекомендации его стоило хотя бы прислушаться. И уж подавно не следовало ссориться — чего-чего, а возможностей сотворить рядовому следопыту чего-нибудь нехорошее у пристава Ромашко хватало с избытком. Как в самом Кузине, так и за пределами городских стен.

Благодарить за науку он, впрочем, также не стал. В конце концов, ему пока тоже никто и намёка на благодарность не продемонстрировал. Все держали себя так, будто ему больше и заняться нечем, кроме как прыгающих по окнам бандюганов отстреливать. Словно у него патронов немерено, из воздуха сыплются, только успевай шапку подставлять! Анна со своим собаком, затем полицаи…

— Ну ладно, — так и не дождавшись от Сергея ответа, вздохнул пристав. — Я сказал… а дальше ты уж сам… думай. Рад был, — щёлкнув каблуками, Ромашко отвесил в сторону кровати короткий поклон, — познакомиться с такой прекрасной барышней, как вы, Анна Дмитриевна, однако ж выражу надежду, что возобновить это знакомство нам выпадет нескоро. По крайней мере при обстоятельствах, схожих с нынешними. Честь имею.

— Он что…

— Тихо!

Грохот захлопнувшейся двери, по мнению Шемяки, вовсе не обязательно свидетельствовал о появлении возможности задавать дурацкие вопросы. Дверь, конечно, была хорошая, но слух у пристава — ещё лучше. По слухам.

Он дождался, пока с лестницы не донеслось удаляющееся топанье, и лишь затем кивнул девушке.

— Этот шут гороховый что, в театре до войны актёрствовал?

— В смысле? — удивлённо переспросил Сергей.

— В смысле, «пристав»… полиция… будто из «Ревизора» сбежали.

«Занятно, — подумал Шемяка, — насколько человек бревно в собственном глазу замечать не приучен. Что сама она двуручную саблю на спине таскает, коленками голыми посвёркивая — это нормально, а чуть у других что… „Ревизор“. Начитанная… а школы-то, между прочим, и сейчас имеются сильно не везде, а лет пять назад и вовсе с этим скучно было».

— У вас на Востоке ничего похожего, что ли?

Анна пожала плечами.

— Казаки у нас есть… как и везде. Только форма у них старая, довоенная, одни погоны новые понаделали. Ну, командиры, у кого имеется, дедовскую иногда по праздникам надевают…

— Понятно, — кивнул Сергей. — И когда вы в нашу губернию въезжали, у вас тоже ничего в голове не ворохнулось. На тему — почему губерния, а не область и в таком духе.

— Нет, — помедлив, озадаченно ответила девушка. — Губерния… у нас… рядом с нашим районом одно время ханство было — пока хану вместе с половиной дворца хана ни пришла… взрывчатки не пожалели.

— Ну так вот, — Сергей попытался откинуться на спинку стула, но предупредительный скрип заставил его сначала замереть, а потом медленно вернуть корпус в первоначальное положение. — У нас из «Ревизора» сбежала вся область. Которая вот уж десять лет как не область, а губерния с господином губернатором во главе. Ну и соответственно — городом городской голова рулит, а полицмейстер приставов гоняет. Форму для них, кстати, и в самом деле какой-то дедок из этих… историков придумывал, чтобы всё как в царское время.

— Странно, — заметил от двери Энрико, — что при таких амбициях ваш губернатор не подался сразу в цари.

— А Николаич не торопится, — усмехнулся Айсман. — И не в цари, а сразу в государи-императоры. Корону-то сварганить проще простого, собственно, говорят, уже давно сделали, в сейфе пока лежит. Вот империю для неё подходящую собрать, с этим сложнее. Но мы, как опять же говорится, прогрессируем — в прошлом году вот соседний район прихапали, четыре года назад тоже дело было…

— Бориску на царство… — скуластый едва заметно качнул головой. — Ну-ну…

— Ваши темпы прогрессирования внушают почтительный ужас, — впрочем, голос Анны, по мнению Сергея, свидетельствовал как раз об обратном эффекте.

«Эх, — подумал следопыт, — не видела ты, как тогда, четыре года назад, мы с соседями драться собирались». Всерьёз, чуть ли не как в войну: даже мобилизацию объявили и провести попытались. И, самое удивительное, кое-какое войско набрали — благо затевалось всё осенью, и немало народу из городских с перепугу посчитало, что на войне могут и не убить, а вот если разбегаться в разные стороны, то зимнее зверьё сожрёт почти наверняка. Плюс некоторые ближайшие деревни — из тех, куда «на вербовку» можно было прокатиться на бронетехнике, заодно напомнив тамошним, кто есть власть и почему её лучше слушаться.

Шёлк был повсюду. Потолок, обивка стен, тяжёлые двойные занавеси… ну и, само собой, мебель, которой, впрочем, было не столь уж много — диван, два кресла и чайный столик. Плюс сами хозяева: причём если оккупировавший диван толстяк ограничился лёгким, весьма домашнего вида халатом, то стоявший у окна мужчина с лицом хронического язвенника соорудил нечто замысловатое, классифицированное Швейцарцем — после нескольких попыток вспомнить более подходящий аналог — как бело-серо-красно-голубоватая помесь кимоно с брюссельской капустой.