Владимир Брайт - Москва никогда Страница 16

– Не гони так быстро, Магадан. Попридержи коней, – приказал я. – Мы не развлекаться пришли, а работать.

– Понятно, – подчеркнуто старательно кивнул головой зек. – Гнать не буду…

Чем дальше, тем больше мне не нравилась вся эта операция. Моментально захмелевший спутник, нежилое здание и главное – предстоящая бойня. Хорошо хоть в сыром, пропахшем плесенью лабиринте быстро нашли нужную дверь. Не иначе как «волшебный» спирт пробудил в Магадане скрытый талант следопыта.

– Флинт, вот она! Родимая! Тридцать вторая!

– Понял уже. Не ори.

– Я разве ору?

– Еще одно слово, заберу фляжку.

– Все… Я молчок… Больше ни-ниииии… Ты же знаешь…

Вместо того чтобы выслушивать невнятные оправдания, я зашел внутрь тесной подвальной ячейки, просканировав стену. Как и следовало ожидать, метка электронного замка находилась у самого пола. Приложив магнитный ключ-карточку, получил доступ к открывшейся панели. Вручную введя код доступа, открыл секретную дверь.

– Точно как в старых фильмах про шпионов! – восхищенно присвистнул Магадан.

Его неуместные пьяные комментарии начинали не просто раздражать. Они реально злили меня.

– И даже лучше, – пробормотал я, безуспешно пытаясь взять себя в руки.

Спустившись на десять ступенек, мы оказались в небольшом помещении, разделенном раздвигающейся перегородкой на две части. В одной стояло две большие капсулы, в другой – пара кресел, небольшой стол и оборудование для операторов.

– А Карп-то, – прежде чем открыть крышки ящиков, Магадан вновь приложился к фляжке, – на редкость предусмотрительный тип.

Трудно было не согласиться с таким утверждением. Особенно на фоне двух замурованных в подвале кадавров, подключенных к системе жизнеобеспечения.

– Они в коме или притворяются?

Очередная порция девяностошестипроцентного пойла отправилась на встречу с желудком, после чего я понял – если не хочу потерять не в меру развеселившегося напарника, нужно действовать как можно быстрее.

– Надевай шлем. Начинаем прямо сейчас.

– Начинаем так начинаем, – он и не думал спорить, с удовольствием откинувшись на спинку удобного кресла. «Здесь все продумано до мелочей, – мимоходом отметил про себя я. – Неужели Карп заранее просчитал такой вариант? Или заложил “мину замедленного действия” на всякий случай? Судя по налету пыли, в подвал не заходили несколько месяцев».

– Почему я вижу тебя и двоящийся потолок? – удивленный возглас прервал мои невеселые размышления.

Я давно привык к тому, что в случаях острой необходимости мог «переключаться» на Моржа, видя окружающий мир его глазами. Но для подавляющего большинства людей зрительное восприятие образов, ретранслируемых с чужой сетчатки, было чем-то из ряда вон выходящим.

– Закрой глаза, чтобы картинка из глаз када не накладывалась на твою.

– Закрыл. О, точно! Стало намного лучше! Как будто в гробу лежу я, а не злобный хрен. Ну, в общем… Ты понял, о чем речь.

– Да, понял. Ты про управление не забыл? – одно дело – объяснять трезвому человеку базовые принципы управления преобразователем волновых излучений мозга, и совсем другое – общаться с пьяным. Неразбавленный спирт на голодный желудок удивительно быстро вставляет по самое «не хочу». Особенно с непривычки или без практики.

– Фли-инт! – недовольно протянул он. – Обижаешь! Что тут можно забыть? Идем парой. Ты – ведущий гад, то есть – кад, с навигатором, я – ведомый. Используем простейшие мысленные команды: «Вперед», «Назад», «Лево», «Право», «Вверх», «Вниз», «Прыжок», «Цель». Все остальное твари делают сами. Стараемся прорваться как можно дальше…

Чувствуя себя занудливым педагогом, безуспешно пытающимся достучаться до разума бестолкового двоечника, я повторил:

– Запомни: кадавры и сами по себе быстрые твари, а на транквилизаторах – вообще ураган.

– Значит, с ветерком прокатимся на «Американских горках»! – создавалось впечатление, что Магадан не до конца понимает, с чем нам предстоит иметь дело.

«Скорее, взлетим к небесам, чтобы потом рухнуть в адское пекло», – подумал я, закрывая дверь в отсек операторов.

– Готов?

– Да.

– Тогда поехали.

– Он сказал, поехали… – хрипло затянул зек старинную песню о первопроходцах космоса, – и махнул рукоо-оооо…

Без понятия, как обстояли дела в далеком прошлом. В нашем случае искрой, воспламенившей топливную смесь ракетоносителя, послужила инъекция препарата, пробудившая монстров из коматозного состояния.

Укол – и ослепительная вспышка озарения переворачивает мир с ног на голову, обрушиваясь бьющим фонтаном эмоций на заторможенное лекарствами сознание. Глубокий вдох пробуждает тело от долгого сна, заставляя его вновь почувствовать неистовую ярость первобытных инстинктов. И завершает начатое – стремительный рывок навстречу свободе. Блестящей медали, на оборотной стороне которой выгравировано короткое слово: «Смерть».

Глава 15

Резня

23.37 по восточноевропейскому времени

Обжигающий ветер в лицо. Завораживающее безмолвие ночного неба, убаюканного ласковым шепотом звезд. Убийственно чистый поток энергии, переполняющий тело, выплескивается наружу, многократно усиливая непередаваемое упоение бешеной гонкой. Горячее дыхание, больше похожее на протяжный предсмертный хрип, вырывается из объятой пламенем груди охотников. Две страшные тени бегут так быстро, что окружающий мир в их восприятии сужается до размеров узкого тоннеля с размытыми стенами.

Поворот.

За призрачной пеленой неряшливо очерченных контуров может скрываться что угодно. Миллиард разноцветных воздушных шаров, убийственно фальшивый смех пластиковых манекенов, прощальный поцелуй обреченной красавицы и даже кладбище чьих-то разбитых надежд. Хотя нет – не может. Там, за хрупкой перегородкой мироздания, бушует первозданный Хаос. Непостижимый, как полет сгорающего в огне мотылька, и необъятный, как вывернутая наизнанку вечность, наскоро сшитая хрупкими нитями млечных путей. Хаос, презирающий законы Вселенной, которую сам же и породил, однажды устав от собственного безумия. И продолжающий существовать, несмотря ни на что.

Еще один…

Управляемая компьютером ракета может ошибиться. Лазерное наведение – четко выверенный алгоритм действия: если не ноль, то единица, или опять ноль. Электрический импульс, вскрывающий хирургическим скальпелем полупроводниковые вены бесчувственных микросхем. Бездушная, лишенная смысла арифметика, противоречащая естественному порядку вещей. Она может дать сбой в самый неподходящий момент. Неожиданно пропав с экранов радаров за пять секунд до взрыва, готового отправить к праотцам многомиллионный город.

И еще…

Электроника дает сбой, взявший след охотник – никогда. Он достиг высшей ступени эволюции, замкнув круг неизбежности. Руководствующаяся материнским инстинктом природа методом многочисленных проб и ошибок выбрала единственно возможный вариант существа, несущегося по сужающемуся тоннелю навстречу завораживающе страшному оскалу Судьбы.

Освещенный участок…

Совершенство, возведенное в непререкаемый Абсолют, невозможно описать. Его надо почувствовать каждой клеткой бьющегося в агонии тела, чтобы затем рассказать потомкам… нет, не на смертном одре – во время последней охоты, подводящей черту эпохе невинности, предшествующей концу и началу времен. Тех самых, что умирают, не успев появиться на свет…

Прямая…

– Магадан!!! Спирт!!! – мое тело бьет крупная дрожь.

Разум не справляется с обрушившимся на сознание водопадом чуждых эмоций. Нервная система входит в резонанс с ощущениями када. В отличие от обычных людей, проводник була намного более чувствителен и, как следствие, уязвим. Прибор ночного видения хорош в темноте лишь до тех пор, пока не наткнется на источник прямого света. Конечно, автоматически сработавшие фильтры спасут сетчатку от ожога, но все равно приятного мало.

Сейчас мои фильтры начисто «выбило». Буравящий мозг свет не просто выжигает глаза, он сводит с ума.

– Магадан!!! – словно муха, барахтающаяся в липкой паутине, не могу выбраться из вязкого переплетения чуждых эмоций. – СПИРТ!!!

Нужно чем-то оглушить разум, заставив иглу допотопного граммофона перескочить на соседнюю дорожку заевшей пластинки.

Ускорение…

Прыжок в пропасть отличается от вертикального взлета лишь вектором восприятия. И в том, и в другом случае несколько секунд головокружительного умопомрачения оканчиваются ничем. Осознание своей уникальности – первый шаг в никуда. Признание заурядности – последний.

Самоубийце жаль себя лишь до определенного момента. Как только точка невозвращения пройдена, эмоции отходят на задний план. И уже не имеет значения, что именно выступает в роли катализатора: пригоршня таблеток, намыленная петля или прыжок под колеса грузовика. Важно лишь то, что впереди ничего нет.