Виктор Точинов - Пылающий лед Страница 16

Земля-матушка, если честно, взгляд порадовать не могла. Внизу раскинулась Печора, столица никем не признанной одноименной республики. Вернее, то, что от столицы осталось: руины промзон, просто зон и жилых кварталов… Руины относительно старые, не восстановленные после Толчка. Руины новые, появившиеся этой ночью, обглоданные огнем и кое-где еще дымящиеся… Виднелось несколько темных пятен – следы вакуумных бомб, и там ничего не горело. Хорошо штурмовая авиация отработала, не поскупилось начальство ни на горючку, ни на бомбы и ракеты…

Была столица непризнанной республики – и, считай, нету. Теперь и признавать-то нечего… Сержанта этот факт более чем устраивал. Алька же просто глазел с высоты на развалины, впервые почувствовав, что и в самом деле летит.

– ГАММА-СЕМЬ, ПОЛНАЯ ГОТОВНОСТЬ!

Голос Мангуста взорвался в голове Альки грохотом горного обвала. «Балалайка» парню досталась далеко не новая, юзаная и перепрошитая, и калибровка звука безбожно сбоила. Постоянно приходилось бегать к технарям, те колдовали над приборчиком, день-два он работал нормально, а затем снова начинал орать так, что хоть святых выноси. Знал бы Алька о вылете заранее, сходил бы вчера в техроту, да кто же о таких делах заранее предупреждает… Зато, нет худа без добра, ни один приказ мимо ушей не пропустит. Облажаться на первой своей боевой операции Альке очень не хотелось.

Десантники натягивали шлемы, последний раз проверяли амуницию и оружие. Бортовой люк справа от Альки распахнулся, внутрь рванулся холодный ветер. «Ревун» выставил хищное дуло наружу, сержант приник к пулемету. Рядом второй номер пулеметного расчета – готов заправить новую ленту или пристыковать новый баллончик с азотом к системе охлаждения стволов.

Все по штатному расписанию, все как на тренировках… И все не так. Даже не в пронизывающем холодном ветре дело, и не в вибрации, и не в грохоте ротора над головой. Не было и не могло быть при наземных тренингах этого тревожного чувства, заставляющего кровь быстрее бежать по жилам: сейчас начнется, сейчас начнется, сейчас начнется…

И тут началось.

«Вертушку» тряхнуло, неслабо так дернулась многотонная машина, у Альки аж зубы клацнули. С крохотным запозданием донесся грохот взрыва, ударил по ушам. Не все обитатели стольного града погибли при бомбардировке или ушли в лесотундру после ее окончания. Кое-кто остался, и сохранил оружие, и салютовал сейчас долгожданным гостям, наконец-то пожаловавшим… Сепаратисты, в просторечии сепы, конечно же, не надеялись, что Федерация смирится с их уходом, – готовились как могли к неизбежному «восстановлению территориальной целостности», распотрошили все доступные арсеналы севера, провели мобилизацию, крепили ПВО и наземную оборону, – и все оборонительные узлы их столицы одна атака с воздуха не смогла уничтожить.

Звуковой удар как-то странно растянулся во времени, Алька не сразу сообразил, что взрыв давно отгремел, а сейчас рядом работает «ревун». А когда он работает, прочие звуки из мира куда-то исчезают.

Сержанта трясло, словно он вцепился не в гашетки пулемета, а в высоковольтные контакты. Гильзы сыпались в гильзосборник со звоном, о котором можно было лишь догадаться. «Вертушка» наполнялась едким запахом сгоревшего пороха, ладно хоть выдувало его очень быстро.

Давай, сержант! Вмажь им, объясни засранцам, как нехорошо сгребать под себя остатки нефти, когда вся страна замерзает и голодает. И заодно вразуми, кто прилетел к ним в гости, – ну как не слышали о «манулах», о дивизии ДОН-3?! Покажи им небо в алмазах! Кажется, Алька прокричал это вслух, не опасаясь, что кто-нибудь услышит.

Вертолет пару раз качнуло, не так, как только что, более плавно, – пилот пальнул главным калибром. Звук сорвавшихся с пилонов ракет тоже никто не услышал. Куда они устремились, к какой цели, Алька не знал. Впрочем, не его это дело. Задача десантников проста – выбраться побыстрее из «Иволги» и надрать задницы тем гадам, что пытались сжечь их на подлете.

Перед загрузкой в «вертушки», на информации, объяснили все четко и ясно: мирных жителей тут нет, все граждане «республики», кто не угодил под мобилизацию, приписаны к отрядам самообороны, у всех дома стволы, – дашь слабину, живо отблагодарят за гуманность выстрелом в спину. Другое дело, что много тут и неграждан, живущих по сути на рабском положении, тех при возможности трогать не надо… Да кто же в горячке боя бумажку с гражданством спрашивать будет? Правильно сержант после информации сказал: «Гасите всё, что движется, после разберемся, кто тут сеп, а кто мимо гулял…»

Приземлились неудачно. Точнее, сели-то нормально – пилоты отыскали среди развалин ровный забетонированный пятачок, бросили винтокрылую машину в крутое пике, едва-едва погасив скорость у самой земли. Не слишком комфортно для десантников, зато безопасно. Но едва в «балалайке» Альки прогрохотал приказ о высадке, под правой лыжей вертолета что-то хрустнуло, а может, и сама она подломилась, поврежденная осколками зенитных ракет. В общем, «вертушка» накренилась, и весьма основательно.

Правый люк, из которого недавно вел огонь сержант, навис над землей, чуть не уткнувшись стволами «ревуна» в серые, потрескавшиеся бетонные плиты, а в левый, противоположный, видно было лишь затянутое низкой облачностью небо. Днище десантного отсека изображало крутую горку, хоть на санках катайся. Санок у «манулов» не было, покатились без них – на Альку и на тех, кто сидел по правому борту.

Возню, неразбериху и матерные пожелания в адрес пилотов прекратил командный рык сержанта:

– Па-а-ашли!

Короткое замешательство – в штатном режиме их взвод должен был высаживаться из переднего левого люка – сержант пресек на корню без лишних слов: пихнул ближайшего десантника к огневому люку и пинком ускорил процесс осмысления изменившейся обстановки. Боец кое-как протиснулся мимо пулемета, спрыгнул.

Этот неловкий прыжок означал, что для роты «Гамма-7» Третьей дивизии особого назначения ОКР Российской Федерации началась наземная фаза операции «Парма».

– Пшел, пшел!

Тройки одна за другой покидали вертолет – чуть медленнее, чем на учениях, но все же быстро и четко. Второй взвод высаживался с кормы, им повезло больше – задний десантный люк расположен справа и протискиваться мимо пулеметной турели не приходилось.

Когда подошел черед прыгать Альке, он вдруг испугался: сейчас ведь непременно зацепится ремнем или еще чем за выступающую деталь «ревуна», повиснет, нелепо дергаясь и задерживая остальных… Обошлось.

Спрыгнул, огляделся – и только сейчас понял: их приземление не заслуживало называться таким словом, «вертушка» опустилась на плоскую крышу какого-то низкого, приземистого здания. Большая крыша, в длину метров сто, не меньше, в ширину примерно пятьдесят, хоть в футбол играй, только за улетевшим мячиком долго бегать придется… Кое-где на бетоне виднелись следы разметки, уничтоженной дождями и непогодой, – в точности похожей на ту, что «манулам» приходилось регулярно подновлять на вертолетной площадке их родной части. Похоже, эта крыша и в самом деле некогда использовалась для посадки винтокрылых машин, но куда более легких, чем «Иволга». Лыжа тяжеленной десантной «вертушки» продавила одну из плит, и та теперь не лежала – стояла наклонно, открывая узкий лаз куда-то вниз, в темноту.

Парни из ПВО мятежников недаром получали свой паек. И денежное содержание, и униформу, и новенькие, спешно учрежденные наградные знаки, – недаром. По «Иволге» они отработали грамотно: броневая защита отсека уберегла десантников, но снаружи виднелись следы осколков, турбодвигатель, похоже, не избежал повреждений, работал с перебоями, то взвывал раненым зверем, то сбрасывал обороты.

Последним «вертушку» покинул сержант. И очень вовремя. Плита – та самая, под правой лыжей – еще раз хрустнула, просела… и металлическая птица окончательно завалилась набок. Пропеллер рубанул по бетону, куски металла полетели в разные стороны…

А в следующую секунду рвануло. И рвануло неслабо.

2. Белый лед, синее небо, красная кровь

Ледоход на Печоре – зрелище внушительное и завораживающее, особенно при взгляде с изрядной высоты. Передвижной командный пункт операции «Парма» располагался как раз на километровой высоте, на борту дирижабля «Дмитрий Донской», и лично командовавший операцией генерал-полковник Кравцов не удержался, полюбовался несколько минут на бесконечную белую ленту, от горизонта до горизонта рассекшую зеленые просторы лесотундры. Впрочем, и там, в лесотундре, виднелись белые пятнышки, словно кто-то рассыпал по зеленому сукну пригоршню соли – на северных склонах моховых кочек еще лежал снег. Такой здесь июнь…

Льдины огромные и льдины маленькие сталкивались под бешеным напором прибылой воды, ломали и крошили друг друга, вставали торчком и рушились обратно… И вся эта белая мешанина неудержимо стремилась на север, к студеному океану, словно понимая: здесь с каждым днем все теплее и теплее, остановиться или задержаться нельзя, опоздавшие погибнут под немилосердными лучами солнца.