Игорь Вереснев - Младшие братья Страница 16

— А как же витами…

Истошный женский визг перебил его на полуслове. Короткий, страшный. Полоснул по ушам и оборвался. Кричали близко, на другом краю поляны. Зира!

В цветущий кустарник они вломились одновременно со сфинксом. Максим раздвинул ветви… и почувствовал, как зашевелились волосы на затылке.

Зира лежала на земле, поджав одну ногу и выпростав другую. Вернее, лежало то, что прежде было Зирой. Голова и левая рука вместе с надплечьем исчезли, кровь заливала остатки рубашки и шорты. Кровь выплёскивалась из страшных ран, растекалась лужей, не успевала впитаться во влажную землю. Комок дурноты рванул вверх по пищеводу… И тут же замёрз от ужаса, сковавшего мышцы.

По подбородку зверя, склонившегося над телом, тоже скатывались капли крови. Это был не волк и не медведь, не лев и не тигр. Приземистый, широкогрудый, с мощными лапами, сплюснутой головой на короткой шее, покрытый бурой, пятнистой шерстью. Скошенный лоб, уши, прижатые к голове, глубоко спрятанные маленькие глаза. Зато клыки — огромные, словно два клинка! Чудовище как раз заканчивало смаковать откушенную руку. Услышало шум в кустах, вскинуло голову, рыкнуло, присело, мгновенно приготовившись прыгнуть. Сбросив оцепенение, Максим лапнул по поясу, спеша выхватить станнера…

Оружия на месте не было. Мгновенная растерянность — и ужас, ударивший с новой силой. Он же потерял станнер в Отстойнике! А с кинжалом против таких зубов…

Где-то в стороне рыкнули в ответ. Затрещали ветви, сородич зверя выскочил из-за деревьев. Запах крови и вид разодранной жертвы опьянил его. Не глядя на кусты, он прыгнул к распластанному телу, вцепился зубами и когтями в тёплую плоть. Первый зверь возмущённо взревел, ударил наглеца лапой по загривку. Максим и Шур, не дожидаясь, чем закончится разборка, рванули прочь.

Далеко бежать не пришлось. Посреди поляны стоял Гуня, белый как снег, и жалобно причитал:

— Мамочка моя родная, забери меня отсюда… Хоть куда-нибудь забери!

Максиму хватило одного взгляда, чтобы и у него на спине выступила испарина. Из лесу выходили… одно, два, три, четыре чудовища. Стая обкладывала их. А Рен-Рендук с единственным теперь у них станнером исчез!

— Рен-Рендук! Магистр! — заорал Максим. Вспомнил о браслете, крутанул выключатель, снова закричал: — Рен-Рендук! Ты где?!

Бесполезно. Бывший консул Вирии сбежал, едва услышал предсмертный вопль Зиры.

Шур тронул Максима за плечо:

— Ты сказал, что на Земле не опасно?

И Максим вынужден был признать:

— Это не Земля.

Не Земля! На Земле не бывает одновременно одуванчиков и спелой ежевики! На Земле смородина сперва цветёт, а потом плодоносит! А главное — на Земле не водятся такие чудовища! И будто подтверждая его слова, пелена облаков над головой прорвалась, обнажая лоскут изумрудно-зелёного неба.

— Не Земля? Тогда — бежим! — рыкнул Шур.

Они неслись сквозь этот, так похожий на земной, но неземной лес. Неслись сквозь заросли ежевики и кусты смородины, неслись, обламывая ветви дубов и осин, неслись, в кровь раздирая босые ноги. По очереди тащили на загривках Гуню, съёжившегося, непривычно молчаливого, не решающегося даже пискнуть. Бежали, сами не зная куда. Здесь было страшней, чем в Отстойнике!

Стая саблезубых гнала их, оцепив полукольцом. Гнала всё дальше и дальше, стараясь вымотать силы жертв, заставить тех упасть бездыханными. Чудовища могли бы покончить с погоней в несколько минут, но почему-то не решались нападать в открытую. Зиру они убили сзади, исподтишка. Саблезубые словно боялись чего-то. Но размышлять над этим не было ни сил, ни времени.

Закончилось всё в один миг. Максим зацепился ногой за корягу, вскрикнул, понимая, что падает. Свалившийся с его загривка Гуня завопил, кубарем покатился в кусты. Шур обернулся, бросился на подмогу. Но что он мог сделать со своими когтями против двадцатисантиметровых кинжалов? Бурая темь метнулась между деревьями, саблезубая пасть распахнулась. Максим зажмурился, представив, что сейчас ему оторвут голову, как Зире…

Потом осторожно открыл один глаз. Позади, метрах в трёх, тихо скулил коротышка. Впереди, тоже метрах в трёх, стоял в боевой стойке Шур. А дальше лежала огромная пятнистая туша. И больше ни одного саблезубого ни видно, ни слышно не было.

— Как это ты его? — не поверил своим глазам Максим.

— Я? — Шур обернулся. — Это не я. Похоже, его станнером сняли.

— Рен-Рендук?

Максим быстро вскочил, оглядываясь по сторонам. И тотчас кусты, нависавшие над Гундарином, колыхнулись, расступились, пропуская… ясное дело, не бывшего консула.

— О, а короткий откуда тут взялся?

— Не иначе шпионит, гадёныш.

Из кустов вышли двое. Высокие, крепко сложенные, бородатые, с длинными гривами тёмно-русых волос, заплетёнными в косы. И бороды, и причёски, и одежда — буро-зелёные, похожие на камуфляж куртки, повязанные кушаками, такого же цвета брюки, — и мягкая, похожая на индейские мокасины обувь, — у них всё было одинаково. Оттого и сами они казались похожими, как браться. Всего и отличий: у одного в руках был лук, а у другого на поясе болтался длинный, широкий тесак и багровел шрам в полщеки.

Максим понятия не имел, кто они. Но это были люди. И не такие уж дикари, если судить по одежде.

Лучник смерил его взглядом. Затем посмотрел на Шура, и брови его удивлённо приподнялись.

— А это что за тип? Никогда таких не видел. — Он повернулся к кустам, окликнул: — Огница, ты глянь, что тут делается.

Кусты снова вздрогнули, и оттуда вышла девушка. Волосы у неё действительно были огненно-рыжими. Сама — высокая, стройная, длинноногая. На чуть вытянутом лице — тонкий прямой нос, маленький рот и большие, зеленоватые глаза. Девушка была красивой, несмотря на веснушки, густо усеявшие её лоб и щёки. Совсем другой красотой, чем Зира, но красивая. Однако куда важнее было другое — за кушаком у неё торчал станнер. Теперь Максим точно знал, кто спас их от стаи саблезубых.

Впрочем, настроены спасители были не очень-то дружелюбно.

— Мож, этого прямо здесь вздёрнем? — лучник, указал на Гуню. — Чтоб знали короткие, как договор нарушать.

Гуня испуганно пополз прочь от него, замахал руками:

— Я не нарушал! Я не знаю никакого договора!

— Мы ничего плохого не сделали, — поспешил поддержать его Максим. — Мы случайно сюда попали.

— Гляди-ка, и пацан не по-нашему бормочет, — уставился на него меченный. — Ты вообще кто такой?

— Я Макс, Максим Волгин. Я из Вирии убежал. А родился я на Земле. Меня криссы похитили! И их тоже.

Незнакомцы быстро переглянулись.

— Кажись, он зелёных помянул, — в голосе лучника появилась тревога. — И говорит непонятно. Что делать-то? Может, всех их, того? На ближайшей осине? Пока беды не случилось.

Максим вдруг сообразил, что они не понимают его речь. Сразу не додумался, потому как привык, что все друг друга понимают, на каком бы языке не разговаривали. И имён этих дядек он не знал. Он бы и девушки имя не узнал, если бы её не назвали! Пониматель больше не работает?! Да нет, не так, он же «перевод» их разговора слышит. Значит…

Шур произнёс это вслух:

— Макс, у них нет имплантатов. Это мир свободных людей. Но о криссах они знают.

Да, так и есть! Максим прикинул: похоже, они попали в мир Гоэльта и Тальды? Тогда не удивительно, что здесь не любят жаб. Он поспешно ткнул себя в грудь:

— Я — Макс. — Показал на девушку: — Ты — Огница. Мы — друзья. Криссы — враги.

— Мне почудилось, или он твоё имя назвал? — повернулся к девушке лучник. — Откуда он тебя знает? Если толмач, то почему говорит не по-людски?

Огница прищурилась, губы её зловеще скривились.

— Разберёмся. Вяжите его, в город поведём, допросим. И короткого вяжите.

— Мож, короткого всё-таки вздёрнем? — не хотел соглашаться лучник. — У князя сердце мягкое, ждать решения Совета станет. А эта дрянь сбежит между тем. Они ж как кроты землю роют!

— А с шерстяным что? — встрял в спор и меченный. — Глянь, как смотрит недобро. И когти, когти-то какие! Мож, он саблезубым родич?

— Так пусть с ними и остаётся. Оглушу его, и всех дел, — девушка пожала плечами. Приказала: — Падуб, присмотри за мальчишкой, чтобы не рыпался.

Лучник неторопливо вынул стрелу из колчана. Его приятель шагнул к Гуне, на ходу вытаскивая верёвку из сумки. А девушка повернулась к Шуру, положила ладонь на рукоять станнера. Что она собиралась сделать, было понятно любому.

И было понято, что переговоры не получились. Времени доказывать, убеждать, нет. Ещё секунда, и его не останется ни для чего!

Максим прыгнул раньше, чем лучник положил стрелу на тетиву. Сбил девушку с ног, подмял под себя, перехватил рукой её руку, сжимавшую станнер, другой прижал кинжал к горлу. Тело у Огницы было крепким и сильным. И она была чересчур ловкая для девчонки. Если бы не руббольные тренировки, он бы, пожалуй, с ней не справился.