Сурен Цормудян - Наследие предков. Tod Mit Uns Страница 16

Загорский судорожно схватил лежащий на холодном полу фонарь. Нажал на рычаг, вызывая спасительный свет диодов, и направил луч в воду. Там действительно ЧТО-ТО БЫЛО! И ОНО медленно поднималось из бездны!

– Мама!!! – заорал Александр и буквально отпрыгнул от края колодца. Сел на горящую гильзу, в одно мгновение обжегся и потушил ее своим телом. Выпустил бечевку, которая устремилась в воду. Выронил фонарь, который тут же погас, перестав получать импульсы на рычаг. Кромешная тьма окутала человека. По памяти он бросился в сторону родной общины. Туда, где есть свет и люди и нет этого дьявольского колодца. Но темнота сделала закованный в бетон подземный мир совершенно неузнаваемым. Уже через несколько шагов Загорский споткнулся обо что-то и упал, больно ударившись предплечьем. А еще ему показалось, что в момент своего бега, среди звуков собственного громкого, прерывистого дыхания и барабанной дроби сердечного ритма, он услышал сильный всплеск воды. Загорский прижался к стене и замер, сильно зажмурившись. Хотя зачем? Даже закрытые веки не дадут той темноты, которая окружала его сейчас. А уж каким подспорьем мраку был этот жуткий страх!

«Стоп, стоп, стоп! – мысленно зашептал себе Александр. – А чего это мы в таком предобкаканном состоянии, а? Ну да, магнит притянуло к железке. Может, к той же винтовой лестнице. А потом стал всплывать труп этого тупорылого укурка Чела. Все логично. Так чего я, собственно, испугался? Всплеска? Но я ведь слышал только собственный страх. Сопел с перепугу, как больной насморком слон. Шуршал ногами по бетонной крошке. Что я мог услышать там? Ну а если и был всплеск, то, быть может, это гильза упала в воду. Или фонарь. Или и то и другое. Блин! Хреново фонарь потерять…»

Он судорожно полез в свою сумку и нащупал охотничьи спички. Извлек их, но зажигать торопиться не стал. Затаился, даже поджав губы, чтобы не дышать. Нет. Все тихо. Тогда Крот, наконец, дрожащими руками зажег спичку и поднялся на ноги. Осторожно двинулся вдоль стены. Вышел к расширению коридора.

Вот и край колодца. Вон в полумраке винтовая лестница из ниоткуда в никуда. Вот и гильза. Вот и фонарь. Лежат у края. Загорский осторожно подошел к гильзе. Схватил ее. Черт! Горячая еще. Обжигая пальцы, сунул лампу в отдельный карман сумки. Поднял фонарь, пока спичка не потухла – не хотелось терять источник света. Только после того, как нажатие на рычаг вызвало свечение диодов, он отбросил догорающую спичку и посмотрел в сторону колодца. Несмотря на страх, Саша ощущал жгучее желание заглянуть в него снова. Он осторожно приблизился к краю и медленно присел на корточки. Вода колыхалась. Снова приступ страха. Однако никакого страшного лика с кромешным взглядом. И трупа Чела тоже не видно. Также исчезла и бечевка, которая, естественно, ушла вслед за утонувшим магнитом. Значит, тут больше пятнадцати метров глубины. Но насколько больше? Хотя сейчас не это главное. Главное, что нет тут ничего страшного. Просто черная колышущаяся вода, лениво облизывающая стены колодца. Но почему она колышется, черт бы ее побрал?!

Загорский отступил от края на пару шагов и осмотрелся, сопровождая свой взгляд лучом фонаря. Метрах в четырех дальше, у дальнего края колодца, он увидел то, что напугало его не меньше привидевшегося жуткого лика в воде. Это были мокрые пятна на сухом бетоне коридора. И пятна эти были не чем иным, как следами, уходящими дальше, в недра подземелья, куда Крот, – да и вообще никто из общины, – еще не ходил. Александр готов был поклясться, что, когда он явился сюда полчаса назад, никаких следов не было. КТО-ТО выбрался из ВОДЫ только что! И ушел туда, где сам дьявол чертей своих не пас!

Получив резкого и безжалостного пинка от собственного, разрываемого ощущением безграничного страха разума, Саша Загорский бросился бежать к своей общине.

Василий Борщов относился к тому типу людей, которым было недоступно взросление. Прошло немало лет после того, как он был призван в армию, и случилось то, что так и не позволило ему вернуться домой. Домом ему стало подземелье пятого форта, а единственным родителем – майор Самохин, водителем которого он давным-давно являлся по штатному расписанию. Рядовой Борщов так и завис в своем двадцатилетнем возрасте солдата срочника, где-то в глубинах сознания ожидавшего дембеля и озабоченного безграничной преданностью своему начальнику. Последнего он не только возил на давно утерянном «Уазике», но и попутно докладывал ему абсолютно все, что происходило в подразделении. Еще тогда он понимал, что его ненавидят за это. Но главное, что это ценит ХОЗЯИН. И именно эта собачья преданность держала его на плаву всегда. До катаклизма, охватившего обезумевший мир, и после него. Ведь пока есть ХОЗЯИН, существует и он.

Сжимая в руке факел, Борщов присел, чтобы протиснуться под обвалившимися конструкциями. Четыре метра неудобства и борьбы с клаустрофобией. Затем снова коридор, который кончался стеной с массивной дверью. Несколько лет назад долгие месяцы ушли на то, чтобы оживить этот массивный стальной монолит двери и вновь заставить открываться. За дверью тоже был завал, глухой и непролазный. Еще год ушел на его разбор и установку подпорок. Потом выяснилось, что дальше начинается коридор с множеством ответвлений. Какие-то помещения. Возможно, склады или бывший архив, возможно, секретный. В этой паутине знаменитый на всю общину Диггер-Крот и нашел тот коридор, исследованию которого посвятил с недавних пор все свое время. Правда, начало этих исследований ознаменовалось не очень хорошими событиями: один помощник Крота погиб, а второй получил от Загорского такую порцию люлей, что сейчас валялся в прескверном состоянии в лазарете. История была мутная, но до сих пор Самохин озадачивал себя совершенно другими вопросами. И только сегодня, после визита бронетранспортера из Красноторовской колонии, в приоритетах товарища майора, видимо, что-то изменилось…

– Вася! Борщов!

– Да, товарищ майор!

– Что там наши гости?

– Ну, апартаменты, как велели, я им выделил. Покушать, там, всякое…

– Ты, надеюсь, не забыл, что им нужно было подмешать?

– Конечно. Порошок из желтого мха. Они сейчас оба в отрубе. Нескоро в себя придут. Как велели.

– Молодец, Вася. Это то, что нужно. У меня к тебе еще одно ответственное поручение.

– Слушаю…

– Этот придурок Загорский опять пошел в тот коридор, где недавний инцидент случился. На сей раз один. Нагони его и верни. Мне он нужен очень срочно. И постарайся, чтобы он оттуда явился сразу ко мне. Есть одно крайне важное дело, в решении которого я рассчитываю на него.

– Понял, това…

– Не торопись в стойку вставать, Борщов. Я не договорил. Сделай это без лишней суеты. Чтоб ни одна душа. Ты понял? Не надо за ним отправлять никого. Я знаю, что многие мои поручения ты местным никчемным молодым задротам поручаешь. А это выполнишь сам. Лично, понял?

– Так точно…

– Смотри у меня! Все. Я жду с нетерпением. Ты еще здесь?..

И вот теперь Борщов шел уже за той массивной дверью, факелом освещая себе путь в хитросплетениях коридоров и помещений. Заблудиться здесь можно в два счета. К счастью, Крот пометил стены стрелками, рисуя их пастельными мелками и добавляя над каждой последовательность цифр, что еще больше облегчало ориентирование в этом лабиринте.

Василий неторопливо ступал, морщась от хруста штукатурки под ногами. А еще пол был устлан обломками каких-то деревянных тар и битыми лампами накаливания. Даже пара обрывков газет попалась. Подняв один такой обрывок, Василий ничего не понял. Все на непонятном немецком языке. Можно было разобрать только дату. Вроде как январь 1945 года. Он отбросил клочок пожелтевшей бумаги, старой настолько, что она готова была рассыпаться, как пересушенный гербарий. «Очередная стрелка. Над ней цифра пятьдесят два. Дальше. Стрелка, пятьдесят три. Дальше. Кажется, выходим на финишную прямую».

Действительно, стрелки больше не приглашали свернуть за угол. Они вели вперед по одному длинному коридору, в котором все реже попадались боковые ветки и помещения, а теперь они и вовсе пропали. Только длинная прямая с заметным уклоном вниз. Стрелка № 86. Впереди уже замаячила еще одна массивная дверь, слегка приоткрытая. Петли ее заржавели настолько, что заставить дверь шевелиться так и не удалось. Но, видимо, и не особо пытались, учитывая, что в зазор может протиснуться человек.

Подойдя к чернеющей щели проема, Борщов остановился. Оттуда, из темноты, слышался какой-то ритмичный нарастающий звук. Василий прислушался. Точно! Приближающийся топот и какое-то жуткое мычание, подпевающее этому топоту. Что же это такое?!

Борщов попятился, выставив перед собой факел. А топот был все ближе.

Дыхание совсем сперло. Казалось, он глотал бетонную пыль, и протестующие против такого ритма и страха легкие выльются сейчас вместе с подкатывающей к горлу рвотной массой. Его не смутил маячивший впереди свет в щели, который, по идее, должен быть черным. Он просто не думал об этом свете. Все мысли поглотил страх того, что позади. Колодец. Лестница из ниоткуда в никуда. Страшный взгляд из-под воды. Всплеск и мокрые следы. К черту все! Вперед! Подальше от всего этого!