Великий Войд - Антон Алексеевич Воробьев Страница 16

Вскоре образы, которые глава Иерархии вытащил из моего сознания, начали тускнеть и, в конце концов, исчезли. Я вновь обнаружил себя в куполе громадного энва. Тонкие как паутинки щупальца Ирокеза тянулись из моего лба к светящимся волокнам.

– Бывай, мелкий, – попрощался я с пленником.

«Пока, Стас!» – донеслось в ответ.

Я сосредоточился на ловушке в своей голове, раскрыл её и откинулся назад. Крохотная медуза выплыла наружу. Её купальце мигнуло белым и синим.

Я перевел взгляд на энвов, которые не так давно пытались преградить мне путь. Медузы разлетались в стороны разноцветными искрами, белесые потоки, которые раньше текли к стае, развернулись в обратном направлении. «Спутники» Большого Босса отворачивали в стороны от Чибиса, и сам глава Иерархии тоже начал менять курс.

Забеспокоившись, что потеряю из виду голубоватый диск планеты, а вместе с ним – и шанс вернуться, я поспешно сосредоточился на ключевых образах и нырнул в складки пространства. И мгновение спустя оказался на полу тренировочного зала в Полусумке.

Я огляделся и мысленно себя поздравил: переход через слой нереальности окончился именно там, где я хотел, причем с первого раза. Хм, возможно раньше мне что-то мешало? К примеру, сознание энва в моей голове…

«Стас, где ты?» – донесся до меня мысленный зов Нараяна.

«В Полусумке», – отозвался я.

Сняв с головы шлем, я осмотрел трещины на стекле. Потом стянул правую перчатку и через дыры в защитной ткани осторожно ощупал следы от укусов. Кровь уже свернулась, но показаться доктору все же стоило.

«Интересно, – подумал я, – Пеничев выставит мне счет за испорченный скафандр? Наверняка, он же вредный как черт. Сколько сейчас такая модель стоит? Моей годовой зарплаты хватит? И, кстати, о моделях – я ведь ещё и орбитальный катер угробил… За него я точно не расплачусь. Вот же блин…»

Минуту спустя мой наставник появился в огромном зале. В сумеречном освещении было видно, что ему порядком досталось: несколько длинных шипов были обломаны, большой правый плавник безвольно свисал, на прозрачному боку виднелись глубокие темные раны, а три глаза из десяти вытекли, лишившись живого блеска, и тускло отсвечивали, словно серые бусины, нанизанные на длинную царапину.

«Враг отступает. Что произошло?» – спросил он.

– Я заставил энвов прекратить атаку, – ответил я. – Мы их больше не увидим.

«Тебе не удалось отдать приказ Большому Боссу?» – не понял Нараян.

– В этом не было нужды, – объяснил я. – Я оставил там Ирокеза, он проследит за тем, чтобы энвы больше ни на кого не нападали.

«Ты… не отдал приказ, хотя мог… и освободил Ирокеза? – потрясенно переспросил эфирный наставник. – Ты понимаешь вообще, что натворил?»

– Все будет нормально, – заверил я его. – У малыша есть твоя мыслеформа, если что – он…

«ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ УНИЧТОЖИТЬ ВРАГА!!!» – громыхнул подземным рокотом Нараян.

Его израненное тело вдруг ощетинилось молниями, разряды с гудением и треском проносились по каменной кладке зала, оставляя на стенах, полу и потолке полосы расплавленного гранита.

– Ты не понял! – закричал я. – Война закончилась, у вас больше нет врагов!

«ПРЕДАТЕЛЬ! – прогрохотала мыслеречь эфирной рыбы. – ТЫ ПРЕДАЛ ВСЕХ, КТО ПОГИБ В ЭТОЙ ВОЙНЕ!»

Нараян согнул хвост, мощным движением ударил им по воздуху и прянул вперед, протаранив меня широкой головой. Меня отбросило на каменную стену, из шлема со звоном посыпались осколки. В глазах потемнело: я ударился затылком. Сквозь гул в голове доносились проклятия, которыми меня осыпал эфирный наставник. Чтобы хоть как-то уберечь свой череп, я надел гермошлем. Вовремя, потому что в следующую секунду мощный удар швырнул меня в другой конец зала.

Откашлявшись кровью, я приподнялся и увидел размытый силуэт в обрамлении из молний, который стремительно ко мне приближался. Похоже, Нараян не собирался останавливаться. А после следующего удара я мог и не очнуться. Преодолевая слабость и боль, я сосредоточился на первом ключевом образе – зеленой жемчужине в раковине.

Нереальность изогнулась и выбросила меня из своих складок на диван. Я быстро огляделся. За широким окном – домики научного поселка, на подоконнике – лохматый кактус, в углу светится гриб, который я вчера чинил. Моя комната. Мысленно поздравив себя с точным попаданием, я собрался с силами и проковылял к шкафу. Где-то тут была аптечка…

Сокрушительный удар проломил стену, разбил в щепки шкаф и отшвырнул меня в угол. По комнате разлетелись мелкие вещи, одежда и таблетки. Через дыру в стене на меня смотрели черные глаза эфирной рыбы. Не дожидаясь следующей атаки, я нырнул обратно в нереальность.

На этот раз я решил задержаться в том слое мироздания, через который мой наставник и я перемещались. Если он отслеживал мои переходы, следы надо было запутать. Поэтому я не стал сосредотачиваться на последнем ключевом образе и просто скользнул в приоткрывшуюся щель.

Этот слой нереальности отличался от перламутрового океана медуз. Здесь бушевало и ярилось прозрачное пламя. Его синие языки подхватили меня и понесли вверх, перекидывая из одного потока огня в другой, словно невесомую частицу пепла. Я не успел опомниться, как оказался в километре над поселком, где меня подхватил вихрь и с устрашающей скоростью понес на север.

Языки пламени лизали ткань скафандра, забирались в прорехи и охватывали тело, но вреда не причиняли. Их прикосновения оставляли ощущение скорее прохлады, чем жара.

Я не представлял, как в этом огненном шторме можно было кого-то выследить. Если Нараян умел находить «отпечатки следов» на пламени, его возможности по сравнению с моими были просто несоизмеримы. И у меня не было никаких шансов скрыться от него. Всё, что пришло мне в голову, – убраться как можно дальше, чтобы выиграть время.

Вызвав в памяти завершающий ключевой образ, я представил себе место, в которое хотел попасть, и почувствовал, как новый поток прохладного огня увлекает меня за собой, разгоняясь до неистовой скорости.

Сложно сказать, сколько времени я летел в объятиях пламени, прожигающего себе дорогу в складках пространства. Минуту? День? В конце концов яркие сполохи расступились, исчезли, и я оказался на плоской крыше высокого здания.

Отсюда открывался вид на ночной город: светящуюся желтым сеть дорог, жилые многоэтажки спальных районов и блестящие небоскребы делового центра. В парке неподалеку отмечали какой-то праздник: оттуда доносилась музыка, в небо взлетали фейерверки. Вдалеке, на фоне темной глади реки, темным золотом отсвечивали купола храма.

Ярославль. Земля. А здание, на крыше которого я стоял, – биоинженерный институт, моя альма-матер.

Памятуя о том, что недавно случилось с моим шкафом, я поспешил к выходу. По дороге воспользовался терминалом напуганного дежурного и оставил от своего имени сообщение на институтском сайте: «Война