Александр Голодный - Право на бессмертие. Ядерный скальпель Страница 16

Хорошо все-таки враги для себя делают. Провиант разнообразный, вкусный, пакеты вскрывать удобно, предусмотрено все для комфортного приема пищи. Бифштекс с грибами под соусом очень даже ничего, особенно в разогретом виде. С аппетитом откушав, пользуюсь входящей в комплект салфеткой, прикидываю расход. Ничего, тушеные бобы и вяленая говядина на ужин в самый раз. По очереди налив воды в порошковые напитки (у меня лимонад) из стандартной бутыли с ручным насосом, завершаем обед.

Ревя моторами, транспортник продолжает движение на юг. Интересно, через какую страну полетим после Азербайджана? Вспоминаю политическую карту мира. По логике – через Иран. По транспортному авиационному коридору пересечем границу с Ираком, а дальше перейдем в сухопутные, хотя и на колесах, силы.

От раздумий отвлекает Мансур:

– Искандер, пойдем, гримировать буду.

Пересаживаюсь на низенький складной брезентовый стульчик, Мансур на столике раскрывает пластиковую коробку. Оценивающе смотрит, что-то прикидывая, проводит пальцами по лицу, приступает к работе. Я здорово ошибался, когда полагал, что грим – это только парик, накладные усы, брови и разные кремы. По команде закрывая глаза, чувствую быстро высыхающую жидкость, маленькие ножницы подравнивают усы, на кожу ложатся и, кажется, намертво прилипают тонкие синтетические накладки. Ахмет контролирует процесс, давая редкие замечания. Точно знает, что в итоге должно получиться.

– Все, Искандер.

Мансур, улыбаясь, подает зеркало:

– Я догадывался, что ты не русский, брат.

Шутку принимаю, но, когда вглядываюсь в отражение, воспринимаю полностью. М-да. Конечно, не таджик, но явный клиент для московской полиции. Абсолютно естественный смуглый цвет лица, измененный к миндалевидному разрез глаз, выраженная горбинка носа, тонкие восточные усики, переходящие в ухоженную короткую бородку. Себя не узнаю абсолютно. Принимаю от усмехающегося Ахмета шапочку типа тюбетейки, надеваю.

– Ну, как?

Смиренно-скорбное «Иншалла» вызывает дружный смех напарников.

– Нет, Искандер, твой язык – английский. Да и похож ты больше…

– Таки я понимаю, что и без пейсов натуру не скроешь.

Парни опять смеются.

– Точно. У курдов плохо с техническими специалистами. Особенно в области ядерного оружия. Зато в Израиле с ними очень хорошо.

– Где все наши и много бывших советских. А вот шекелей таки совсем мало, на всех не хватает.

– Правильно. В этой роли смотришься органично, Искандер.

– Командир, а в группе, что мы подменяем, есть похожий на меня специалист?

– По логике, специалист у них должен быть. Но это неважно, потому что определение группы будет проводиться по другим параметрам.

– Понятно. Как мне теперь с умыванием?

– Спокойно. Ни в чем себе не отказывай. Грим трое суток выдержит без проблем, да и потом смоется только специальным растворителем.

– Отлично.

Уши начинает закладывать – снижаемся. Вот так незаметно пересекли границу своей страны, уже дозаправка в Азербайджане.

Не знаю, что это был за город – к иллюминаторам не подходили. Пилоты двери тоже не открывали, вдохнуть воздуха субтропиков не удалось. Томительно тянулись минуты, сопровождаемые техническими звуками, проходящими по металлическому корпусу самолета. Гораздо дольше ожидали и разрешения на взлет. Но наконец транспортник взлетел, вернулась ставшая уже привычной атмосфера.

– Парни, через час ужинать, не забудьте про туалет, и будем готовиться к высадке.

Команда ощутимо взбодрила. Первым делом туалет, потом прослушал аудиозаписи. Продублировавший Ахмет удовлетворенно кивнул – посторонних сигналов с борта широкодиапазонный сканер не засек. Перекусив, скидываем в один пакет нераспечатанные блюда пайков, снимаем с первого ящика крепящую сеть. Сначала одежда, каждому свой комплект. Гражданские разноцветные футболки, разнокалиберный пустынный камуфляж, головные уборы – арафатки, очки-консервы, иностранные берцы и «дышащие» кроссовки. Все не новое, но крепкое и чистое. Легкие кевларовые бронежилеты, разгрузки. Страну-производителя определить невозможно. Теперь ящик с оружием. Все знакомое, пристрелянное на полигоне. Потертые «АКС» с арабской вязью, мне и Мансуру «АКМ» с оптикой, пошарпанные магазины, соединенные специальной приспособой парами. Снаряжаем магазины болгарскими патронами, рассовываем по карманам разгрузки. Пистолеты. Мой излюбленный «браунинг хай пауэр» занимает место в кобуре, запасные обоймы ложатся в разгрузку. Крепим на дугах джипов «ДШК», пулеметчики (Кемаль и Мансур) готовят боекомплект. Вооружены мы мощно – лежат еще два «РПГ-7» с зарядами, «Клейморы», ящик немецких наступательных гранат. Три длинные упаковки в первой машине прозрачно намекают о ПЗРК.

Вышедший бортинженер объявил о десятиминутной готовности к посадке. Точно, в ушах начинает закладывать – снижаемся. Выключаю и упаковываю ноут, сажусь на свое место, пристегиваюсь.

Саддам Хусейн был человеком, прекрасно понимающим толк в подготовке армии к войне. Поэтому с наличием военных взлетно-посадочных полос в самых неожиданных местах дела обстояли замечательно. Судя по всему, с агентурой в Ираке у ГРУ тоже все нормально, другим и не объяснишь неплохо очищенную от песка полосу железобетонных плит и грамотно установленную лазерную систему обеспечения посадки. Стальная птица только заканчивала движение по ВПП, а мы уже раскрепляли автомобили. Бортинженер дело знал туго – момент полной остановки практически совпал со стуком о покрытие опустившейся аппарели. Первый джип срывается с места – в нем близнецы и Мансур. Я во втором, рядом с водителем. Выезжаем из нутра транспортника, жаркий воздух пустыни бьет в лицо и перехватывает дыхание. Заложив вираж, проезжаем остатки вышки диспетчерской (явно последствия авианалета) и движемся по изрядно занесенной песком колее. Судя по показаниям джипиэс-навигатора (без сомнения, с далекой от гражданского назначения картой), на северо-восток, к границе с Ираном. Через пять минут, описав круг, над нами проходит «Ан-32» и ложится на противоположный курс. Последний кусочек Родины покинут.

Чувство новизны и общий азарт притупляются где-то через час – уж больно однообразный и мало радующий глаза вокруг расстилается пейзаж. Выжженная солнцем каменистая пустыня, иногда сменяемая невысокими барханами серого песка. Никаких золотых или оранжевых тонов, ожидаемых после красочных фильмов «Национальной географии», сплошные оттенки серого. С дороги ушли минут тридцать назад, сейчас размеренно пылим по проложенному в электронных мозгах навигатора курсу. Каждые полчаса по сигналу Ахмета откидываем в сторону закрывающий низ лица край арафатки и прикладываемся к флягам с подсоленной водой. Смочившие рот и горло мелкие глоточки падают словно в бездну, не принося особого удовлетворения. Просто не верится в дождливую московскую осень в этой прокаленной за день, высушенной духовке. Хорошо, что заходящее солнце светит почти в спину, уже не добавляя жара. Придерживая за цевье нагревшийся «АКМ», обвожу взглядом свой сектор горизонта, уже привыкнув к очкам-консервам. Кемаль на заднем сиденье регулярно встает и, держась за дугу, осматривает путь через бинокль. Механика грозного «ДШК» закрыта брезентовым чехлом на резинке, мелкие песчинки с завидным постоянством бьют в стекла очков.

Солнце уже почти зашло, когда мы остановились, взобравшись на приличный холм. Ахмет достает и включает рацию, звучит певучая речь. Чувствуется сразу – арабский для командира как родной. Немедленно отзывается невидимый собеседник, улавливаю в тоне радость, облегчение и озабоченность. Посерьезнел и командир. Радиообмен закончен.

– Проблема, бойцы. Те, кого мы должны подменить, выдвигаются навстречу слишком большими силами. Люди из засады опасаются, что могут кого-то упустить, поэтому будем их дублировать.

Близнецы молниеносно устанавливают на фары инфракрасные насадки, водители цепляют приборы ночного видения. Темнота упала мгновенно, и она густая и беспросветная, несмотря на мириады звезд над головой. Млечный Путь сияющей рекой пересекает черный небосклон, узнаю пару созвездий, потом снова пытаюсь что-то разглядеть в своем секторе, впрочем, без малейшего успеха – после звезд глаза не видят ничего. Но по крайней мере чужой свет не пропущу. Наддавшая ходу машина прыгает на неровностях почвы, ремень безопасности резко впивается в грудь, сбивая дыхание. Минут сорок ночной гонки показались часами. На остановке получаю свой комплект специальной оптики, осматриваюсь в синеватом свете. Отличное место – два холма как горбы верблюда, дорога проходит между ними. Хлопнувший по плечу Мансур зовет за собой. Устроившись с комфортом на коврике в роли второго номера снайпера, наблюдаю, как парни умело устанавливают «Клейморы», занимают выбранные позиции, не забыв про запасные. У нас таких сразу две, правда, уже без ковриков. Теперь ждать.