Михаил Михеев - Крепость Страница 16

Наполовину оглушенные взрывом, Эссен и Бахирев даже не услышали, как всхлипнул, оседая, адмирал Эбергард, и лишь крик сигнальщика, бросившегося к падающему, заставил их обернуться. Несколько секунд спустя они уже склонились над ним, но это уже ничего не могло изменить — крохотный, совсем не страшный на вид осколок ударил в горло, вскрыв его, словно бритвой. Глаза старый адмирал открыть еще успел, попытался что-то сказать, а вот закрыть их сил уже не хватило. Вот так, глядя в пронзительно-синее небо, и умер командующий Черноморским флотом, герой проигранной войны, незаслуженно оболганный и забытый потомками адмирал Андрей Августович Эбергард. И, в отличие от многих, ему нечего было стыдиться. Он сделал все, что мог, кто может — пускай сделает больше.

Какие мысли были в тот момент в головах адмирала Эссена и капитана первого ранга Бахирева, наверное, не поняли даже они сами, однако когда командир "Рюрика" отдавал приказ, Эссен даже не попытался остановить его. Носовая десятидюймовая башня самого мощного в этих водах крейсера мягко развернулась, и оба орудия извергли потоки желтого, почти невидимого в ярком солнечном свете пламени.

Для главного калибра "Рюрика" это были выстрелы в упор. Первый снаряд ударил в надстройку транспорта и лопнул огненным шаром, превратив все, что находилось на палубе корабля, в груду перемешанного с человеческим мясом и костями металлолома. Однако все это было уже неважно, потому что второй снаряд попал в борт, точно напротив машинного отделения. Проникающая способность фугаса невелика, но сейчас перед ним была не прочнейшая стальная броня, а всего лишь тонкий лист металла, который он прошил, как бумагу. И разорвался внутри, среди раскаленных котлов.

С мостика "Рюрика" это выглядело так, словно там, где только что находился транспорт, родился вдруг небольшой вулкан. Взорвавшиеся котлы разнесли половину корпуса корабля, превратив его в стремительно проваливающиеся в пучину железные ошметки. Облако пара, пронизанное изнутри огненными всполохами, поднялось вверх на десятки саженей, и разве что чудом можно объяснить, что посланные с русских кораблей шлюпки смогли подобрать в месте, где разверзся ад, двоих японцев, раненых, контуженных и страшно обожженных, но живых…

— …и сейчас Господь дал нам возможность отомстить подлому врагу. Мы выйдем против японцев, как бы сильны они ни были, и победим!..

Слетают с голов матросские бескозырки. Опускается в море гроб с телом адмирала Эбергарда. Японцев вышвырнули еще раньше, прожили они совсем недолго, да и не старались врачи особо. Главное, они смогли ответить на вопросы. Естественно, никто их не добивал, но и не церемонился, когда глаза пленных окончательно закрылись. За борт, и без каких-либо церемоний. Только булькнули, скрываясь в кильватерной струе крейсера. Враг есть враг, и на русских кораблях, команды которых в большой степени были укомплектованы ветеранами той войны, это хорошо понимали. И, надо сказать, информацию о том, куда они попали, естественно, без упоминания, по чьей милости, нижние чины встретили спокойно. Наверное, события последних дней морально подготовили их к чему угодно, да и, в любом случае, они были элитой Балтийского флота. Плюс они верили… Да что там верили — знали: их корабль лучший, и японцев способен просто давить. Слегка шапкозакидательское настроение, но это нормально для русских, а в такой ситуации, как сейчас, энтузиазм лучше уныния.

В кают-компании "Рюрика", в которую, по этому случаю, пригласили и офицеров вновь пришвартовавшемуся к борту крейсера "Херсона", известие о том, что они провалились в прошлое, было встречено с еще большим энтузиазмом. Тем более, не так далеко назад и провалились, родные живы, и если, даст Бог, они переживут намечающуюся бойню, то назад вернуться смогут. Естественно, были и нехорошие моменты, у кого-то там, в будущем, остались еще не родившиеся здесь дети, у самых молодых — невесты, друзья… Но как раз молодые об этом думали не так много, предвкушение скорой битвы перевешивало и закрывало остальные мысли. И лишь Эссен и Бахирев, да, может быть, еще несколько офицеров постарше сейчас понимали: лезть в бой надо срочно, иначе эмоции перегорят, и эйфория сменится унынием.

Сейчас эти двое, вновь, как и в прошлую войну, привыкая к роли пусть и небольших, но вершителей судеб, голова к голове склонились над картой. Эссен молчал, менее сдержанный Бахирев шепотом матерился под нос. Опытнейший штурман, когда-то обошедший эти моря вдоль и поперек, он понимал ситуацию, пожалуй, даже лучше Эссена, и она его совсем не радовала. Наконец, тяжело вздохнув, он выпрямился и подвел итог:

— И что, спрашивается, этому проклятому японцу стоила оказаться на нашем пути днем ранее. Тогда бы мы смогли куда больше.

— Вы считаете, Михаил Коронатович? — невозмутимо поинтересовался, опускаясь в свое любимое кресло и неспешно раскуривая толстую гаванскую сигару, Эссен.

— Ну, разумеется. Сегодня первое августа. Попади мы сюда неделей ранее, то могли бы успеть хоть на помощь артурцам, хоть к Владивостокскому отряду. Начни мы движение вчера — успели бы хотя бы в Корейский пролив. Сейчас мы опоздали всюду.

Эссен задумался, кивая Гловой в такт мыслям, а потом встал, опять склонился над картой…

— Да, опоздали. Но не совсем. Кое-что еще можно сделать.

— Не успеваем, никак, — поморщится Бахирев.

— К самому бою, разумеется, не успеваем. Но так ли нам надо оказаться в этом бою?

— В смысле? — Михаил Коронатович резко повернулся. — Это вы о чем?

— О том самом. Вот представьте себе, что было бы, окажись мы, к примеру, там, где пытались прорваться из Артура? Кстати, вы себя с нами тогдашними уже не ассоциируете, заметили? Да и я, честно говоря, тоже, но это уже неважно. Главное в том, что максимум, что бы мы сделали, это приняли на себя часть снарядов, предназначенных другим, только и всего. Может быть, с нашей помощью удалось бы кого-то потопить, но общего расклада сил это никак бы не изменило. Не те у флота командиры тогда были… есть, а нас бы как равных вряд ли приняли. Далее. Успеваем мы на помощь отряду Иессена. И что дальше? Обнаружив в составе нашей эскадры броненосец — а именно за него, скорее всего, приняли бы наш "Рюрик" — Камимура бы просто отошел. Преследовать его не получилось бы, тот, старый "Рюрик", который сегодня потопят, слишком тихоходен, бросать его одного нельзя, а гнаться за японцами в одиночку… Вчетвером они могут и победить. Скорее всего же, мы получим обмен ударами и взаимные серьезные повреждения, которые нам, в отличие от японцев, быстро не устранить. По сути, наш корабль можно было бы считать вычеркнутым из активных действий. И зачем тогда, спрашивается, мы здесь?

— Но, даже сохранив первый "Рюрик" и избежав повреждений "России" и "Громобоя", можно было бы продолжить крейсерские операции.

— Крейсерами войны не выиграть, кажется, мы в этом уже убедились, — досадливо поморщился Эссен. — Можно нанести противнику серьезные потери, но и только. Победу делают тяжелые корабли, способные контролировать океан. Нет, если бы у нас было время, я согласился бы с вами, Михаил Коронатович, негоже оставлять своих без помощи. Но сейчас все это — пустые умствования. И потому нам стоит использовать преимущества, которые дает нам именно тот факт, что мы опоздали к этому бою.

— Преимущества?

— Да, господин капитан первого ранга, преимущества, и немалые. А если вы их не видите, то до орлов на погонах вы еще не доросли. Не в обиду сказано, но ситуацию надо видеть целиком, не ограничивая поле зрения несколькими кораблями.

— И что же вы предлагаете? — было заметно, что Бахирев серьезно уязвлен.

— Атаковать, Михаил Коронатович, атаковать. Вы подумайте сами, — Эссен заложил руки за спину, прошелся по салону и менторским голосом продолжил. — Японцы, конечно, в том сражении победят, но вот вопрос, сохранят ли они свою боеспособность? Достоверной информации по поводу того, какие повреждения они тогда получили, мы не имеем — они ее после войны предпочли не распространять, но это говорит всего лишь о том, что досталось им всерьез. А вот курс их нам, наоборот, известен. А теперь представьте себе: японская эскадра, крейсера всерьез избиты, боекомплект практически расстрелян, скорость упала. Возможно… Нет, даже наверняка выведена из строя часть орудий. В экипажах потери, а те, кто остался в живых, измотаны. Вы понимаете, к чему я клоню?

— В такой ситуации "Рюрик" способен справиться с ними всеми, — задумчиво кивнул Бахирев.

— Именно, Михаил Коронатович, именно. И даже если нам при этом достанется, все равно японцы лишатся разом половины своих броненосных крейсеров. Фактически, быстроходное крыло их эскадры перестанет существовать, и при Цусиме Рожественский будет иметь куда больше шансов, чем в нашей истории.

— Ему бы еще нормальные снаряды, — пробормотал Бахирев.