Алексей Корепанов - Эхо горного храма Страница 17

Он втянулся в карточную игру еще в нэви-колледже, в Упсале, и регулярно играл по вечерам в общаге. До того печального момента, когда просадил однокурсникам столько, что у отца глаза на лоб полезли. Денег, чтобы уплатить долг, отец дал, но с одним условием: сын не притронется к картам до тех пор, пока не будет в состоянии самостоятельно возвращать долги. Это время пришло в период службы в Стафле. В данный момент Габлер не только не имел долгов, но должны были ему, и очень даже немалую сумму. А должен был Гамлет Мхитарян, Граната, клятвенно обещавший вернуть все до асса[32] с отпускных. Если получится, то и раньше. Пока у Гранаты не получалось: в картах он был не такой мастак, как в сочинительстве стишков.

Нэви-колледж… Уютная Упсала с ее бесчисленными пивными и дансингами… Стычки с местными горячими парнями, походы в горы, купание в ночном озере с очаровательными девчонками…

«Эх, где мои семнадцать лет?» – мысленно вздохнул Крис, вспомнив песню, которую, бывало, голосил нетрезвый Гамлет Мхитарян.

С одной из местных девчонок чуть не завязался у него достаточно серьезный роман, но последовавшие печальные события в его жизни свели этот роман на нет…

А как приятно было возвращаться на каникулы в родной дом! И мама, и отец кругами ходили вокруг него, а он солидным баском неторопливо вещал о нелегких буднях нэви-колледжа и о кое-каких своих самых безобидных похождениях в компании Эрика Янкера…

А почему бы не сочинить мейл домой, прямо сейчас, пока обстановка позволяет? А послать уже потом, когда они выберутся, наконец, из-под этого колпака нулевой связи.

Крис извлек из кармана унидеск и включил сигналлер.

«Здравствуйте, папа и мама, – едва пошевеливая пальцами над панелькой, набрал он первые слова. – Сижу в горах, любуюсь природой, а рядом возвышается великолепный храм…»

«Где я только что порезал на куски кучу автохтонов», – добавил он про себя и стер письмо. Модератор в любом случае такое бы не пропустил – система, насколько он знал, работала практически без сбоев, – но дело было даже не в этом. Просто общаться с родителями ему вдруг расхотелось.

Крис уселся поудобнее, слушая восклицания игроков и глядя на словно ушедшее в вышину уже больше синее, чем серое небо (хотя Сильван упорно не желал показываться из-за облаков), и незаметно задремал, продолжая наверстывать упущенное ночью.

Многоликая статуя сверкнула изумрудами глаз, шевельнула десятком каменных губ и угрожающе произнесла, склонившись и нависая над ним:

– Те, кто убил служителей моих, вскоре окончат и свои пути…

– Да не может, блип, такого быть, чтобы пять раз подряд не везло, это же, блип, какая-то запредельная флуктуация! – вклинилась в этот глухой голос, схожий с отдаленным гулом космодрома, возмущенная тирада Гранаты.

Граната швырнул карты на белый мраморный пол, и красные сердечки и ромбики превратились в пятна крови. Откуда-то появился Атос и уставился на них, обхватив голову руками. А Портос, оттолкнув его, начал палить из гана во все стороны.

Крис вздрогнул и открыл глаза. В небо взлетали красные сигнальные ракеты, которые, подняв руку, выпускал из ракетницы вице-вигион Янек Бут. Красные – предупреждение о возможной опасности. Какой-нибудь из полицейских флаингов – а возможно, и все три – уже мог быть где-то на подходе.

Вигион выслал две двойки к дальней скале и уступам, наказав стрелять по огневым точкам, ранее проявившим себя, при появлении в небе подмоги. Конечно, эффективность такой стрельбы вызывала большие сомнения, но это было лучше, чем просто наблюдать, как скрытые орудия начнут обстреливать братьев-эфесов. Хотелось верить, что жрецы не пойдут на такое – в конце концов, ракетный удар с флаингов мог очень серьезно повредить, а то и разрушить белокаменное сооружение, и жрецы, наверное, знали об этом.

Игральные карты были убраны, и файтеры нетерпеливо поглядывали на верхушки гор, из-за которых с минуты на минуту могла выскочить летающая «сосиска». А то и сразу две.

И этот миг наконец настал! Серая туша флаинга возникла не над горным хребтом, а над скалами по ту сторону пропасти и тут же пошла на снижение с такой легкостью птицы, которая никак не вязалась с отнюдь не элегантным внешним видом полицейской машины. Тот, кто вел ее, явно был мастером своего дела. Двойки открыли огонь по предполагаемым целям, а выскочивший из флаинга-подранка дубль Шарль закричал, перекрывая гул приближавшейся к плато машины:

– Есть связь, есть! Зулам их ведет!

Флаинг опустился метрах в тридцати от подбитого собрата, и оттуда посыпались сослуживцы-стафлы. Как выяснилось чуть позже, это была двадцать четвертая вигия, оказавшаяся ближе двух остальных к плато с храмом Триединого божества.

– Браток братка почует издалека! – удовлетворенно прокомментировал Граната.

– Засунь свой язык в задницу, Мхитарян! – неожиданно так гаркнул вигион, что у Габлера зазвенело в ухе, возле которого торчал клип. – Достал своими прибаутками!

Андреас Скола терпеть не мог таких ситуаций, когда вверенной ему вигии требовалась помощь…

Крис сидел на полу флаинга, между двумя рядами кресел, в которых развалились бойцы двадцать четвертой вигии. Он с Атосом попал в первую группу, которую забрала с плато «двадцатьчетверка». Кроме них, в этой группе были еще пятеро: трое раненых и двое мерзляков. По ним тосковал полицейский госпиталь Александрии, как выразился Атос.

Еще семерых-восьмерых возьмет на борт флаинг с двадцать пятой вигией, который был уже на подходе – связь больше не чудила, хотя для спутников этот район по-прежнему оставался непроницаемым. Остальные файтеры во главе с вигионом, согласно приказу вышестоящего начальства, должны были оставаться на плато и обеспечить безопасность полицейских пилотов, поджидавших уже вылетевшую из Александрии «техничку». Если не удастся на месте восстановить подбитый флаинг, «техничка» заберет его с собой. И пилотов. И последнюю группу файтеров, возглавляемую Андреасом Сколой.

Габлер мог себе представить, как не хочется вигиону возвращаться в Александрию и получать головомойку. И так ли уж хорошо на самом деле быть вигионом?..

Сквозь брюхо перегруженного флаинга было видно, как медленно удаляется и уменьшается древний храм, ослепительно белый в лучах наконец-то явившего свой яркий лик Сильвана.

Чужая культура, чужие боги… Древние-предревние боги, властвовавшие в этих краях задолго до того, как на Земле появился их родственник Иисус Христос.

В Империи Рома Юнион не было какой-то господствующей религии, каждый верил в того, в кого хотел верить, – или не верил ни в кого. Крис Габлер считал, что Христос ничуть не круче принявшего смерть в огне Ирху – великого бога ларков, самой многочисленной группы автохтонов Форпоста. Потом Ирху, разумеется, возродился, как и положено истинному божеству. Отношение Криса к религии можно было назвать полуверой, а то и вовсе четвертьверой в некие высшие силы, и он крайне редко думал об этом. Но ангела-хранителя на всякий случай, когда нужно, благодарил.

– Вот ведь не хрен делать чудакам, – сказал Атос, тоже глядя на удалявшийся храм. – Торчать в горах, в глуши и молиться целыми днями… И чего ради?

Крис неопределенно повел плечом, еще раз вспомнил угрозу, от имени Триединого божества озвученную кем-то из жрецов, и подумал: «Руки коротки у вас, религиозные фанатики».

Глава 5

По тормозам

Утром Криса разбудил гул флаингов за открытыми окнами казармы – это возвращались в окружной полицейский центр Александрии местные полы. Небо, в отличие от вчерашнего рассветного часа, было ясным, на окружавших плац деревьях с пышной листвой пробовали голос какие-то пичуги, и ощутимо пахло морем. До моря отсюда было далековато, но чуткому носу Габлера такие расстояния не могли служить помехой. День обещал быть теплым и светлым. После морозного зимнего воздуха базы на Эдеме-V такую приятную погодку можно было только приветствовать.

Справа от него, на соседней койке, перекрывая рокот двигателей, вдруг всхрапнул Портос – и тут же стих. Слева, сбросив на пол тонкое одеяло, мирно спал Молчун. Габлер вновь закрыл глаза. Сегодня вигии не грозил подъем раньше положенного времени и не нужно было никуда спешить. Казалось бы, что еще надо? Спи себе и тихо радуйся во сне.

Но вновь заснуть Крису не удавалось. Он заложил руки за голову и уставился в белый потолок, по которому ползали местные мухи. Любил он когда-то, в детстве, проснувшись, вот так поваляться в постели, бездумно глядя на потолок. Только на потолке его комнаты мух никогда не было.

Вчера они добрались до Александрии без приключений. Раненые и мертвые попали в руки врачей, живые разошлись по казармам. Эти казармы, одноэтажные, приземистые, обширным квадратом окружали плац, пожалуй, не уступавший размерами космодрому средней руки. За ними располагались репеары, склады, тренировочные площадки, ангары и много всякого другого, необходимого для нормальной подготовки, службы и отдыха полицейских. В просвете между белыми зданиями виднелась взлетно-посадочная площадка. На дальнем ее краю рядком стояли либурны, доставившие сюда седьмую центурию «Минервы», а чуть в стороне застыла бирема-разведчик, которой вчера там не было. По периметру окружной центр был обнесен высоким ограждением, одна сторона которого тянулась вдоль широкой улицы. За противоположным тротуаром, в отдалении, редкой цепочкой стояли невысокие домики, окруженные буйно разросшимися деревьями и кустами. Это была окраина большого портового города, распростершегося на склонах у морского залива.