Антон Орлов - Машина смерти Страница 17

   – Как ты поняла, что это он? – Поль подобрал и спрятал разряженную «авторучку», сунул в кобуру бластер. – Оделся он как мы, я бы не догадался.

   – Во-первых, он был в маске – ни один манокарец не пойдет на такое нарушение дисциплины. Во-вторых, он выше тебя на несколько сантиметров, это я заметила, когда он проходил мимо стенда с портретами первых колонистов. Твоя макушка вровень с той золотой полоской, видишь? Телохранители одного с тобой роста, этого он не учел – или понадеялся, что никто не обратит внимания на маленькую разницу.

   Поль взглянул на покосившийся стенд по ту сторону осиротевшего центрального сектора. Его спас пустяк – несколько сантиметров… Ноги снова обмякли, он присел на край ближайшего постамента.

   – Господин Лагайм, здесь сидеть нельзя! – напряженной скороговоркой напомнил Гредал. – Все разнесли, невзирая на кощунство… Это же Сад Славы, а вам такое сочетание слов ничего не говорит! Здесь даже дышать полагается с уважением. Все разгромили… – он с угнетенным видом посмотрел на валяющееся в сторонке позолоченное дерево, нагнулся, подобрал с пола уцелевший хлиоритовый лист, инкрустированный золотыми буквами: «Самоотверженность». – По Самоотверженности ногами ходим…

   – Поль, попробуй засечь Лиргисо, – не обращая на него внимания, попросил Стив.

   Поль попробовал.

   – Не могу. Опять заэкранировался.

   Новый парик придавал Лейле сходство с дикаркой: черные и сиреневые пряди разной длины, часть волос распущена, часть заплетена в косички, длинная челка затеняет глаза, и там, в зарослях, мерцают непроницаемые зрачки, ядовито алеют ресницы-тычинки.

   – Ты каждый день меняешь парики. – Саймон постарался улыбнуться, как учил Эмми. Он все еще надеялся расположить к себе эту заносчивую девицу с замашками вредного подростка. – Интересно, какие у тебя волосы на самом деле?

   – Зеленые. Ты же видел.

   Она уселась на стол, неосознанно копируя манеры Эмми.

   – А какие они от природы?

   – Кажется, каштановые. Ну и гадость!

   – Что – гадость? – растерялся Клисс. – Каштановые волосы?

   – Твоя улыбка.

   – Я не тот, кто вам нужен. Наймите кого-нибудь другого, а меня оставьте в покое.

   Опрометчивое высказывание. Если догадки Саймона верны и тут затевается какая-то криминальная авантюра, никто его просто так не отпустит.

   – Понимаешь, подрастерял я сноровку, пока сидел, – он снова улыбнулся, на этот раз виновато. – Постараюсь сделать для вас все, что в моих силах, но я уже не тот, сама видишь. Красивый у тебя парик. Почему ты меняешь их каждый день?

   – Хочу, чтобы у меня были всякие волосы. – Лейла мотнула головой, вокруг нее взметнулся блестящий черно-сиреневый вихрь. – Я столько времени об этом мечтала! Иногда мне кажется, что все окружающее – сон и я в любой момент могу проснуться. Хочется побольше успеть до того, как меня разбудят. – Девушка нахмурилась, на ее лице мелькнуло злое, болезненное, безнадежное выражение. – Эмми сказал, что со временем это у меня пройдет.

   – Ты, похоже, считаешь его очень умным? – прищурился Саймон.

   – Да уж он поумнее тебя, – отрезала Лейла. – Не делай такую морду, а то прямо по ней же и получишь.

   Хинар, наверное, где-то неподалеку, по ту сторону двери. Если что не так, Лейла сразу позовет желтокожего мерзавца. Лучше с ней не конфликтовать.

   – После тюрьмы у меня плохо с мимикой, – объяснил Клисс. – Я разучился адекватно реагировать, я же восемь лет находился в изоляции.

   – Ну, так учись заново, иначе свою работу не выполнишь. – Ни проблеска сочувствия, на редкость черствая девчонка. – Хочешь, я расскажу тебе про Дину Вански?

   – Про какую Дину Вански?

   – Это была моя самая близкая подруга. У нее были кости как студень – помнишь, я говорила?

   Лейла смотрела из-под своей дикарской челки, неприязненно насупившись, словно Саймон, забывший, кто такая Дина Вански, совершил непростительную ошибку.

   – Я уже вспомнил, – он постарался изобразить искреннюю заинтересованность. – Да, расскажи. Я не знал, что бывают такие случаи, непосильные для медицины.

   – У Дины еще до рождения видоизменилась костная ткань, из-за того что ее мать облучилась на Асклобе. Врачи советовали аборт, но Вански не согласились, они очень хотят попасть в свой рай, а считается, что после абортов туда не пускают. Когда Дина родилась, на нее сразу надели специальный костюм с экзоскелетом, за счет государства. В первые годы ее возили по всяким медицинским институтам, но ничего сделать не смогли, это не поддается лечению. Потом родители уехали вместе с Диной в Восточную Хардону, у них там вилла на берегу моря. Хм, вилла! Старая кирпичная хибара с гаражом и куцым садиком, Вански еще и часовню рядом соорудили, Дину заставляли каждый день там молиться. И она делала вид, что молится, а сама такие слова шептала… Я обещала Эмми, что не буду грязно выражаться вслух, а то бы процитировала, что она говорила богу своих родителей в этой паскудной часовне!

   Девушка замолчала, налила в стаканчик апельсиновой санды, отпила несколько глотков. Она каждый раз приносила с собой напитки, но Клисса никогда не угощала.

   – Ей все время твердили, что она должна радоваться – мол, бог ее любит, поэтому она родилась не такой, как все, и за свои страдания без проблем попадет в рай. И еще говорили, что она должна молиться за всех остальных, поскольку молитвы увечных и убогих обязательно будут услышаны, а она единственная на весь Ниар увечная и убогая, больше таких нет. Однажды Дина сказала, что они могут засунуть свой рай в зад…

   Лейла запнулась и опустила глаза, это укрепило Саймона в подозрении, что скрытая аппаратура для слежки здесь точно есть.

   – В общем, именно так она и сказала, – продолжила Лейла, – и еще кое-что в том же духе. Тогда у нее на полгода отобрали интероператорский шлем и отключили от Сети ее комп, хотя Сеть – это единственное хорошее, что у нее было. От тоски Дина чуть не свихнулась, но потом придумала, что делать: притворилась, что кается, и после исповеди ей опять разрешили гулять в Сети.

   – Наверное, там вы с ней и познакомились? – предположил Саймон.

   – Да, – не стала отрицать Лейла. – Потом оказалось, что мы живем рядом, от поселка ленинцев до виллы Вански шесть километров. Там пустынное побережье: серый песок, скалы, птицы, заросли плавницы, все время свистит ветер… У Дины было инвалидное кресло, и она часто гуляла одна, в сопровождении робота-санитара. Знаешь, как она выглядела? Руки и ноги тонкие, как ножки вон того стула, а шея чуть потолще моей руки. Без фиксирующего воротника Дина не могла бы держать шею вертикально. У нее не было ногтей, вместо них тонюсенькие полупрозрачные пластинки, едва отрастали и сразу ломались. – Лейла взглянула на свои длинные ногти, покрытые сиреневым лаком. – Кожа нездорово белая и до жути тонкая – чуть что, выступала сукровица. У Дины были серые глаза и жидкие бесцветные волосы, зато черты лица ничего, правильные. Ты слышал о топ-модели Моне Янг? Дина была на нее похожа, причем без всяких пластических операций – как замученное паразитами растение похоже на здоровый экземпляр. Дине постоянно было больно. Она принимала лекарства, и все равно оставалась приглушенная боль, рассеянная по всему телу, – ты не знаешь, что это такое, а Дина не знала, как может быть иначе.

   Занавешенные челкой глаза Лейлы набухли влагой, белки покраснели. Неужели плачет?..

   – Ты была очень привязана к своей подруге? – Саймон надеялся, что удалось сымитировать сочувствие.

   – Я ее ненавидела.

   – За что?

   – За то, что она есть.

   По-детски хлюпнув носом, Лейла вытерла глаза (наглым алым тычинкам ничего не сделалось – суперстойкая краска), под завистливым взглядом Клисса доверху наполнила стаканчик шипучей апельсиновой сандой и залпом осушила.

   – Местность там малонаселенная – поселок коммунистов, несколько частных коттеджей, небольшой курортный комплекс для любителей диких хардонийских пейзажей. Все друг друга знают, и Дину все знали. Люди чувствовали себя стесненно, когда с ней общались, говорили всякие стандартные бодрые фразы… Она к этому привыкла. Хуже было, когда ее начинали донимать душеспасительными беседами единоверцы родителей – они специально ради этого прилетали к Вански в гости. Про бога, про очищение через страдание, про крест, который надо нести до конца… Дине хотелось поубивать их всех или хотя бы послать подальше, но она знала, что за это ее лишат доступа в Сеть, и терпела. Одного из этих болтунов мы с Хинаром как-то встретили в подземке, когда слонялись по Хризополису. Мы пошли за ним, и я сломала ему голень, как Хинар научил – пусть очищается! – Девушка хихикнула, потом пренебрежительно поморщилась. – Переломы срастаются быстро, особенно если в «коконе», это Дина ни на что не могла рассчитывать.