Владимир Михайлов - Живи, пока можешь Страница 17

Все заклинания – без толку. Младший, похоже, вообразил себя тактической ракетой на стартовом столе: еще немного – и сорвется, взлетит, помчится прошибать бронеколпаки, вдребезги разносить тяжелые крейсера противника. А руки вели себя как выброшенный десант, не только освоивший место выброса, но и расширяющий, расширяющий… расширяющий плацдарм…

Она под его руками не сопротивлялась, только дыхание стало шумным, а прежде его вообще не было слышно; вдруг то ли простонала – но на сигнал боли это не походило, Скорее… скорее на…

– Да…

Это она выговорила, тоже с хрипотцой: «Да»…

И сама неожиданно перевернулась на спину.

«Господи, я сошел с ума, она сошла с ума! Что мы делаем!»

Да все то же самое.

А потом – уже в спальне. В постели. Ночь летела. Вдруг захотели есть. Поели чего-то из холодильника. Лежали рядом, тесно прижавшись. Разговаривали обо всем на свете. Ну, может, не совсем обо всем. Но о многом.

– Ты теперь будешь моя навсегда. Завтра же зарегистрирую лицензию, и дело с концом.

– А что я буду тут делать? Ты говорил, это учебный Центр? Не говорил? Ну, значит, где-то слышала. Говорили, тут у вас женщин и не должно быть, верно?

– Это точно. Но мне тут недолго осталось. Сейчас, когда ты появилась, не осталось никаких препятствий: получаю высший уровень «Редан-плюс». Значит – наилучшие перспективы и здесь, и в любом мире, куда придется попасть. Там мы с тобой и будем жить.

– Ты уже куда-то назначен? Говорят, у вас тут сейчас идет формирование новых блоков…

– Ничего похожего. До этого еще три месяца. И эти месяцы мы с тобой сможем жить тихо и спокойно.

– Ты так и не спросил хотя бы – откуда я взялась…

– Расскажешь потом.

– А что сейчас?

Ответ получился без слов. То есть, слова-то звучали, но смысла в них было ноль: любовный лепет, не более того. Зато эмоций – как при взрыве Новой.

У него, разумеется. А у нее?

Как говорится – вы будете смеяться. Но ведь у нее – тоже! Чего она сама, по правде говоря, не ожидала. Представлялась себе этакой холодной, циничной, расчетливой, и только – словом, соответствовавшей требованиям разведки. И лет ей целых двадцать пять уже. Одним словом, старуха. Еще чуть-чуть – и в отставку. На женщин-офицеров спроса вообще нет, когда речь идет о делах любовных: их служба так имеет днем и ночью, что на личное времени не остается. Окончить Университет политроники, пройти практику, потом – курс Закрытого Корпуса на родной Рамиде, два года адъюнктуры там же, потом – откомандирование на Мадиг, служба в разведке Космодесанта – уложите-ка все это в семь лет, много ли времени останется у вас для утех? Она, правда, нашла однажды целых две недели. Еще в Политроне. Пообщалась телесно с одним коллегой. И пришла к выводу: это – для тех, кому делать больше нечего. А насчет каких-то таких сверхощущений – выдумывают для самооправдания.

Оказались же все накопившиеся за годы предубеждения и мнения – ерундой. Как и все то, что внушали в Академии. Там учили: все это – скотская сторона человека, и так к этому и надо относиться. Спокойно. По принципу: надо – значит, надо. Легла с ним – качай информацию. И никаких переживаний или угрызений. Так она, собственно, сейчас и сделала – по науке. Как это там называлось – уложила мужика в постель. В глубине души испытывая чуть ли не отвращение. И все же – какой-то страх. Опыта не было. Да в тронике он и не обязателен…

Но почему же, почему никто не предупреждал, что в этом, оказывается, можно так утонуть душой, чтобы почувствовать такое, для чего и названий не существует? Об этом ее не информировали. Затем, чтобы ложилась по долгу службы?

Обойдетесь!..

– Рек, скажи, что это не сон.

– Наверное, сон – все остальное. А это – настоящее.

– Так и дальше будет?

– Всегда!

Он не шутит, только так он и может сейчас думать. А она ничего другого и слушать бы не стала.

– Рек!..

– Что, любимая?

– Ты…

Договорить не удалось. Дверь в спальню распахнулась без звука. Вин всегда входил так. Да вообще между равными в ЦОСах церемониться не принято. Зажег свет. Сказал усталым голосом:

– Рек… Тут такой слух прошел – интересный…

– Пошел вон.

– Да ты…

Увидел. Подавился своим языком. Прижав руки к сердцу, попятился. Слышно было, как по большой комнате бежал на цыпочках. И дробью – вниз по лестнице.

– Как твоя спина, Нарь?

– Спина? А она у меня есть? По-моему, от меня сейчас осталось – знаешь, что? Дай руку…

– Ну, не только это. А губы? А…

…И еще два с лишним часа в том же духе. Но с паузами, понятно. Люди все же не железные. Даже военные.

А в паузах – конечно же, разговоры. Именно в таком общении люди раскрываются до конца, выворачивают душу наизнанку, давая собеседнику возможность войти в твое существо, почувствовать себя там как дома, утвердиться навсегда – хотя никто не знает, долго ли это «навсегда» продлится.

– …Нарь, счастье мое, откуда ты вдруг взялась – когда я о тебе так затосковал, еще тебя не зная? Кто послал тебя в нужный миг? Главком Вселенной?

– Ну, не знаю…

Так и тянет сказать откровенно: «Я – разведчица с прибывшего корабля и оказалась тут, чтобы выяснить: а не собирается ли ваше начальство обвести наше вокруг пальца?..» Нельзя. И потому, что это – нарушение долга. И еще потому, что он после этого скажет: «А пошла ты отсюда на все четыре стороны, тварь!» Или просто вызовет полицию…

– Нет, на самом деле все куда проще: я туристка, наша группа пролетала из Норса в… даже не помню названия, да ты наверняка знаешь – куда могли везти туристов из Норса через ваши места.

– А черт его знает. В Ланор? Хотя – что там смотреть? Семейный городок. Скорее вы летели в Стир. Там – остатки первого людского поселения на Редане, музей укоренения, сохранившиеся обломки того корабля, что сел тут на вынужденную… Хотя – кого это может интересовать, кроме нас самих? Тебя, например, это интересует?

– Еще как, Рек, ты даже не представляешь. Всех интересует, откуда берутся такие люди, как ты. Вас знают на всех мирах! А что ты сам знаешь о вашей истории?

– Ну, вообще-то не очень много. У нас это преподают только на уровне медиалов, да и то лишь желающим. Чаще – тем, кого не собираются выпускать с планеты. Самым лучшим – или уж слабакам.

– Ясно. Ты не слабак, это уж точно.

– Все же кое-что я знаю. Нашему миру всего-то двести пятьдесят лет, да и то исполнится в будущем году. И возник он вроде бы случайно: корабль, на котором была куча военного народу, наверное, класса «атакующий транспорт», вышел из Простора с неисправностями, вроде бы без энергии, и не мог добраться до своего мира. Вообще никуда не мог, а этот стерадиан и сегодня заселен слабо, пригодных планет тут, в общем, нет. И единственное подходящее небесное тело, до которого они смогли добраться, было вот это – тогда безлюдное, не очень комфортабельное, но для аварийной посадки пригодное. Наверное, они садились в надежде наладить свою энергетику, и, скорее всего, из этого ничего не получилось. Связи с мирами у них не было: в те времена вневременной связи еще и не существовало вовсе. Пришлось выживать, не питая особых надежд на будущее. И они выжили. Чистое везение: здешняя природа оказалась к ним благосклонной, в том смысле, что еду и питье можно было добывать. Хотя для обитания пригоден был только небольшой клочок, то, где мы живем сегодня – это уже работа поколений. И, как рассказывают, прошло семь лет, прежде чем к ним залетел корабль из обжитых миров – вышел из Простора неподалеку и заметил признаки деятельности разума. Но к тому времени у предков уже пропало желание отправляться отсюда еще куда-то, прижились, тем более что с тем миром, к которому они принадлежали раньше, что-то такое приключилось за это время – то ли он был разгромлен в войне, то ли по другой какой-нибудь причине, но его больше не существовало. А эти люди за прошедшие годы успели потерять вкус к войне если он вообще был, тогдашние войска – не чета нашим нынешним контингентам, они набирались, как и везде тогда, по мобилизации. А здесь они – ну, не все, но, считай, три четверти – уже почувствовали себя свободными хозяевами. Но визитом корабля – не знаю уж, из какого мира он был – воспользовались разумно: в другие миры направили приглашения, прежде всего для женщин: их здесь еще вовсе не было, а предки хотели, чтобы население росло, иначе государству, каким они себя объявили, не уцелеть. И уже через несколько месяцев женщины стали прибывать, из самых разных миров. Скажу тебе – они не потеряли, наоборот. Тут каждая из них стала – не сказать, королевой, но уж уважаемой и почитаемой, даже если у себя дома прежде была последней потаскухой. Так наш мир начал расти. Тогда Гражданским Советом – была такая форма правления – был принят закон четырех: каждая пара должна была родить не менее четырех детей. А чего им было не рожать? Других развлечений было маловато. И за десять поколений население из десяти тысяч – пять плюс пять – выросло до миллионов. Могло бы быть и больше, но поначалу смертность была высокой, и потом, как и сейчас, мир стал дважды в год делать себе кровопускание: продавать немалые контингенты, куда больше, чем сейчас: войны в те времена еще были многолюдными. А тот закон перестал быть обязательным для всех, хотя какая-то часть людей и поныне его соблюдает. Мои родители, например, старались. Ну, и смертность стала поменьше: цивилизация, ничего не поделаешь.