Альфред Ван Вогт - Творец вселенной Страница 17

— Какова все-таки моя роль? Что это за курс обучения, который я должен буду пройти?

12

К Энн, похоже, снова вернулось её прежнее настроение, и в глазах вспыхнуло все то же саркастическое выражение. Она сказала с иронией:

— Если единицу достаточно упорно умножать на ноль, то в конце концов может получиться миллион. Вот такая математика в нашем курсе обучения. Есть ли ещё что-нибудь, что вы хотели бы узнать?

— Черт возьми! — воскликнул Каргилл, вскочив на ноги. — Если вы хотите, чтобы я вам помогал, пора, наверное, начинать вводить меня в курс дела. Чья это была идея — использовать меня в ваших планах нападения на город Теней?

— Гранниса.

Он на минуту задумался.

— Каким образом получилось так, что вы все участвуете в деле, которое организовывает предатель из лагеря Теней?

Энн ответила холодно:

— Это не мы участвуем в его деле, а он в нашем. Он согласен с нашими идеями. Он считает, что тот подход к решению проблем нашего века, который предлагаем мы, правильный.

— Знаете, честно говоря, все это напоминает мне детские игры… — Каргилл замолчал. «Спокойно, — сказал он себе. — Сейчас не время разоблачать двуличие Гранниса». Он откинулся на спинку стула и пристально, без улыбки посмотрел на девушку. Энн произнесла своим обычным саркастическим тоном:

— Если вы закончили ужин, я проведу вас в спальню. Похоже, что вам нужно отдохнуть.

Когда она ушла, Каргилл начал осмотр комнаты. Спальня была оформлена в разных оттенках зеленого цвета, что очень эффектно контрастировало с белой мебелью.

Он удивился, когда, выглянув в окно, обнаружил, что спальня находится на втором этаж, так как по лестнице они не поднимались. Он догадался, что дом, вероятно, был построен на склоне холма. Он прикинул в уже расстояние от окна до земли и раздраженно нахмурил брови. Двадцать футов — это было многовато даже для сильного, находящегося в хорошей форме человека. Вообще-то, это, конечно, не имело никакого значения. Он не сомневался, что если бы он и попытался убежать, выпрыгнув в окно, далеко все равно не ушел бы. К решению этой проблемы нужно искать другой подход, на более высоком уровне.

Он отошел от окна и начал раздеваться. Усталость сморила его, и он заснул почти мгновенно.

Сквозь сон ему послышался голос, обращающийся к нему, побуждающий его к действию. Это было как-то связано с Городом Теней, нужно было что-то сломать, разрушить.

— Нажми на включатель, — приказывал голос. — Сигналом к действию для тебя будет…

Голос пропал, растворился во времени и пространстве. Каргилл понял, что в комнате находится Энн Рис и какой-то мужчина.

— Ну, теперь все? — произнес мужской голос.

— Да, это все, закончили, — ответила девушка, и о ни вышли из спальни.

Каргилл лежал с закрытыми глазами и пытался понять, что произошло. У него было странное ощущение, что где-то в самой глубине его существа нарушилось какое-то сложное равновесие и что, если он хорошенько подумает, сосредоточится, все встанет на свои места, и он снова будет ощущать себя единым целым.

Перед его мысленным взором возникла сложная геометрическая конструкция. В ней были черные участки, которые, по-видимому, как— то ассоциировались с отрицательными эмоциями, так как его охватила депрессия. Удивительно было то, что он знал, что означало это странное сооружение. Это была «складка» во временном контиууме. На его глазах в этой фигуре почти неуловимо что-то изменилось. Какие— то линии, как нити в ткани, как бы истончились, как от носки, и он ощутил, что в данной структуре возникло сильнейшее напряжение, грозившее разрушением. Вся эта сложная и многомерная конструкция замерла в каком-то хрупком и опасном равновесии.

Вдруг эта картина перед его глазами сменилась другой, и он увидел, что стоит на холме и смотрит на озеро, фосфоресцирующее в радиоактивном излучении. Кроме этого ярко-голубого озера вокруг ничего не было. Каргилл почему-то знал, что это озеро заброшено миллиарды лет назад.

Поразительно было то, что он был абсолютно твердо убежден, что озеро было частью эксперимента, который он сам начал и потом бросил. Но озеро цеплялось за жизнь и каким-то образом сохранилось в течение почти всего периода времени существования материального мира. В данный момент оно находилось в контакте с похожим объектом на одной из планет какой-то далекой звезды. Их взаимодействие представляло собой, по существу, процесс регенерации, в ходе которого они заряжали друг друга энергией, необходимой для выживания. Этот сложный процесс общения включал в себя элементы взаимного влечения.

Каргилл некоторое время наблюдал за озером, настраиваясь на волну этой телепатической связи, и внезапно, без всякого усилия, перенесся в глубины космоса, туда, где находилось то, что общалось с его озером. Он увидел высокие скалистые горы и пустынные, лишенные растительности просторы вокруг. На вершине одной из гор стояла гигантская статуя. Она была абсолютно черного цвета и ничем не напоминала творения рук человеческих. Но Каргилл знал, что это была попытка создать какую-то форму существования на более высоком уровне, чем озеро.

Мысль о создании чего-то живого, что имело бы способность двигаться, ещё не приходила ему в голову. Сам он не двигался в общепринятом смысле этого слова. Не было пространства, кроме того, которое он создавал в своем воображении, и только озеро и статуя существовали во времени. Это был блестящий образец того творческого процесса, который он осуществлял на практике. Представляя себе пространство разных уровней — высокого и низкого — он порождал потоки энергии и, замедляя эти потоки до того момента, когда энергия переходила в материю, он внушил озеру и статуе иллюзию, что они нечто собой представляют и обладают какими— то качествами. С тех пор они отчаянно пытались поддерживать эту иллюзию. На это уходило столько «энергии», что у них не было «времени» анализировать реальность.

Он понимал, что эти возникавшие перед его глазами картины, были результатом случайного контакта с памятью вечности и знал, что возникнут ещё миллионы таких эпизодов в другом времени, в dpscnl пространстве…

Теперь он вновь находился в спальне в доме Энн Рис, и в ту минуту, когда уже был готов повернуться на другой бок и заснуть, он вдруг снова ощутил то состояние нарушенного равновесия, какую— то раздвоенность, мешавшую ему чувствовать себя единым целым. Он снова увидел перед собой уже знакомую ему геометрическую конструкцию, но сейчас она выглядела прочнее: линии-нити казались не такими истонченными, и вся структура казалась более устойчивой. Но она двигалась, то есть слегка покачивалась и колебалась, как будто кто-то наугад, вслепую дотрагивался до нее.

Когда он окончательно вернулся к действительности, первое, что он почувствовал, был запах больничной палаты и прикосновение к телу прохладных простыней. Он проснулся, как после глубокого сна, с ощущением поразительной силы и здоровья во всем организме. Он продолжал лежать неподвижно, с закрытыми глазами, с удовольствием погружаясь в возбуждающее состояние радости жизни.

Он знал, хотя и неизвестно каким образом, что он сейчас не дома у Энн Рис. Все, что происходило с ним раньше, казалось удивительно далеким сейчас, хотя не настолько далеким, как его воспоминания об озере.

Он услышал женский голос, который произнес:

— Сколько еще?

Это была не Энн Рис, и он почему-то не стал открывать глаза.

Послышались чьи-то шаги, и незнакомый женщине ответил приятный баритон:

— Я позову вас, когда он проснется. Мы должны были воспользоваться предоставившейся возможностью. Все пришлось делать без подготовки.

— Неужели, — недовольно сказала женщина, — наш контроль над временем нельзя было использовать с большим эффектом.

Ее собеседник продолжал, уважительно, но твердо:

— Наш контроль не распространяется дальше второй складки. Разрыв во времени между нашим семь тысяч триста первым годом и двадцать четвертым веком настолько велик, что…

Женщина перебила его:

— Эти аргументы мне знакомы. Сообщите мне, как только он придет в себя.

Она, видимо, направилась к двери, и Каргилл осторожно приоткрыл один глаз. Он сразу же снова закрыл его, но успел увидеть очень своеобразно одетую женщину, остановившуюся в дверях и оглянувшуюся назад. На одном её плече как-то очень небрежно было наброшено что-то вроде накидки.

Очевидно, она остановилась, чтобы сказать что-то примирительное.

— Мне все это очень не нравится, — проговорила она, — такое ощущение, как будто все вышло из-под контроля.

— Боюсь, мадам, что в течение некоторого времени так и будет.

В этот момент Каргилл решился вновь открыть глаза и осторожно взглянул на женщину ещё раз. Он увидел, что на ней надет бюстгальтер, напоминающий модели, какие носили во времена Каргилла, и шорты, и создавалось общее впечатление, что это что-то вроде купального костюма. У Каргилла возникли ассоциации с горячим песчаным пляжем и субтропическим климатом. Накидка, наброшенная на одно плечо, была длинной, до лодыжек, и, казалось, сделанной из тонкой металлической сетки. Ее темные волосы отливали голубым. Лицо её тоже было весьма примечательным: высокие скулы, глубоко посаженные глаза. Она не была красивой, но во всем её облике чувствовался аристократизм, гордость, сознание собственного превосходства, подкрепленного многими веками генетического отбора.