Борис Долинго - Творцы Столпотворения Страница 17

Поразительно, но это оказалось существо, изображенное в статуэтках, расставленных на спуске в подземелье. Ростом живой монстр не превышал полутора метров, хотя сильно горбился. Пятнистая морда, изборожденная морщинами, приплюснутый широкий нос, оскаленная пасть с торчащими кривыми клыками, маленькие, поблескивающие красным глазки, заостренные уши и пучок свалявшихся то ли волос, то ли шерсти на макушке. Тело было голое, в складках кожи, ноги короткие и кривые, ступни какие-то разлапистые. Широко расставленных пальцев на ногах с длинными когтями оказалось по четыре, а пятый, как у петуха, исполнял функции шпоры. Руки свисали ниже тощих колен, а сзади, за спиной, болталось нечто, смахивающее на рудиментарные крылья.

Больше капитан ничего рассмотреть не успел. Палец на спусковом крючке сам собой дернулся, автомат коротко рявкнул, и существо отшвырнуло в сторону.

Валентин не ожидал неуязвимости странной твари, но ясное подтверждение того, что подобные монстры смертны, сразу придало уверенности.

– Коля! – снова крикнул Остапенко.

Вновь отозвалось лишь эхо.

«Черт, сколько здесь этих «гиеномышей»? – с тревогой подумал капитан. – Старшина мужик немаленький, его должны были тащить три-четыре таких твари, как минимум».

Словно отвечая на его вопрос, в отдалении синкопой прозвучало несколько душераздирающих воплей – направление в большом пустом пространстве пещеры определить было сложно.

– Ну, суки! – зло пробормотал Валентин, перевел автомат на огонь очередями и пошел, доверяясь, разве что своему природному чутью.

Луч фонаря по-прежнему терялся во влажной, холодной мгле, не доставая ни до стен, ни до потолка. Плеск воды стал более отчетливым, и впереди что-то заблестело. Подойдя ближе, Остапенко понял, что оказался у подземного озера – у его ног чернела, отбрасывая блики, поверхность воды, по которой бежала заметная рябь. Он несколько мгновений всматривался в переливающиеся блики, а потом повернул вправо и пошел вдоль кромки водного пространства.

Еще шагов через двадцать Остапенко натолкнулся на некое сооружение, лежавшее у самой воды. Напоминало оно плот, составленный из коротких бревен, скрепленных между собой пучками растительных волокон, и имевший метра три в длину и чуть меньше в ширину. Бревна оказались сухими – очевидно, этим плавсредством не пользовались давно. Правда, находка ничего не говорила о главном – где может быть Николай, поэтому Валентин пошел дальше, нервно водя автоматом из стороны в сторону.

Как его окружили, капитан так и не понял. Внезапно сзади раздался шорох, он резко обернулся и увидел рядом двух тварей, изготовившихся для нападения. Недолго думая, Остапенко выстрелил. Одного из монстров отбросило, а второй угрожающе зарычал, обнажив длинные клыки, и ринулся на него.

Но быстро разделаться с ним Остапенко не успел. На спину ему, пронзительно вереща, прыгнула из темноты еще одна гиеномышь. Она вцепилась в вещмешок и, рыча, принялась грызть материю, задевая когтями по шее.

Валентин поблагодарил Бога за то, что на нем бронежилет, и резко нагнулся. Гиеномышь, сорвавшись, перекувыркнулась через его голову и налетела на вторую тварь, как раз бросившуюся в это время в атаку – сцепившись, они кубарем покатились по земле. Без долгих размышлений, Остапенко дал очередь, накрыв обоих монстров.

– Мать вашу! – прорычал он, развернувшись влево и, как оказалось, вовремя.

Еще одна тварь, выскочившая откуда ни возьмись, вцепилась когтями в ногу, ощерив пасть, однако укусить себя Валентин не дал. Он с ожесточением принялся молотить существо по голове прикладом автомата, пока оно, оглушенное, не отцепилось, и капитан не прикончил его выстрелом в упор.

Освободившись от нападавших, Остапенко побежал вперед. Он чувствовал, что Коля должен быть где-то поблизости.

– Коля! – крикнул Остапенко, рискуя оступиться на камнях. – Шорин!

«Ори… Ори… Ори…» – металось в темноте эхо, словно насмехаясь над ним.

Впереди послышалась возня. Валентин посветил фонарем, сместившимся со своей оси и чудом не оторвавшимся при ударах, и увидел группу гиеномышей, возившихся еще с одним плотом, который они пытались спустить на воду.

Валентин закричал и выстрелил. Одна тварь, поскуливая, отскочила во тьму.

Тут капитан понял, что они там делали. Раскинув в стороны руки-ноги, на плоту недвижно лежал Николай, и существа пытались переправить его через озеро. Вне себя от ярости Остапенко выстрелил еще раз, но промахнулся, и автомат замолк – кончились патроны.

– Черт! – Валентин принялся судорожно нащупывать запасной магазин, и в это время гиеномыши бросились на него гурьбой.

Все разворачивалось, словно в жутком сне. Не успев перезарядить «калашников», Остапенко принялся орудовать им как дубинкой. Положение осложнялось тем, что фонарь был прикреплен к автомату, и теперь луч его, мелькая, описывал замысловатые траектории и только изредка выхватывал из темноты омерзительные хари.

Впрочем, промахнуться было сложно – твари обступили Остапенко плотным кольцом, и кого-нибудь металлический приклад да «жаловал». Он вертелся юлой, раскидывая монстров, ломал им руки, выбивал мозги, отпихивал ногами, но они все прибывали и прибывали, и конца им, казалось, не будет.

Одна из гиеномышей снова вскочила ему на спину. Валентин попытался ее скинуть, но при этом отвлекся, и несколько узловатых лап выдернули из рук автомат. Тут же две или три твари прыгнули на него, и капитан, потеряв равновесие, упал прямо в воду. Один из монстров впился зубами в локоть, и Валентин чуть не взвыл от боли. Другой монстр укусил его прямо в шею, и неожиданно тело начало становиться вялым и непослушным.

«Живым не дамся», – мелькнула последняя мысль…

– Валентин! Валя!

Остапенко открыл глаза.

Он лежал на чем-то твердом, неудобном и холодном. Темно, тихо, болела нога, ломило руки и спину. Голова кружилась, а к горлу подступала тошнота.

Кто-то тряхнул его за плечо. Остапенко дернулся.

– Тихо ты, в воду упадешь!

Капитан напрягся, ничего не видя перед собой.

– Да это я, Николай! – повторил голос.

До щеки осторожно дотронулись.

– Николай? – просипел Остапенко.

– Ну, конечно!

– Что… произошло? Я ничего не вижу…

– Не знаю, Валя! Чертовщина какая-то! Я провалился там, в доме, когда хотел занять позицию. Покатился куда-то вниз, упал, башкой долбанулся и отключился. Голова до сих пор трещит…

Капитан приподнялся на локте – ну ни черта не видно, словно глаза выкололи!

– Очухался уже на плоту, – продолжал Шорин. – Смотрю – не один я тут! В смысле, не смотрю, а щупаю, конечно. Сначала перепугался, если честно, а потом посветил зажигалкой и понял – это же, черт подери, мой родной Бендер! – Николай помолчал, а потом вздохнул. – Плывем мы, Валя. А куда – шут его знает!

Странные события последних суток начали отрывками крутиться в сознании Остапенко.

– Эй, ты чего молчишь? – Шорин снова с опаской потряс капитана за плечо.

– Думаю я, – пробормотал Остапенко, собираясь с мыслями. – Где фонарь?

– Фонарь?.. – недоуменно переспросил Шорин и озадаченно засопел.

– Фонарь, оружие, вещмешок! Где это все? – Остапенко принялся осторожно шарить вокруг себя. Ничего из перечисленного не нашлось и в помине. Но, по крайней мере, гиеномыши униформу с них не сняли и карманы, видимо, не обыскивали – возможно, мозгов не хватило.

– Нет ничего, – сообщил Николай. – Когда я очнулся, ничего и не было.

Капитан нащупал край плота и дотронулся до воды – холодная. Поднеся мокрый палец к носу, он понюхал его, а потом лизнул. Вода как вода, чистая, без неприятных запахов. Плюнув на возможные инопланетные бактерии, он осторожно напился.

– Значит, мы плывем, – мрачно констатировал он, утолив жажду.

– Плывем, – подтвердил Шорин, – но я ничего не понимаю! Ты-то как здесь оказался?

Валентин рассказал напарнику о последних событиях. Поначалу Шорин пораженно молчал, а потом разразился проклятиями в адрес всех, кого только можно было.

– Успокойся, – скривился Остапенко. – Нам нужно думать, как выкрутиться из этой ситуации. Все могло кончиться гораздо хуже… Я вот только не понимаю, почему мы плывем!

– Река, – объяснил Николай, – мы в огромной пещере, по которой течет подземная река.

– Это понятно! Но почему эти монстры нас отпустили?

Шорин пожал плечами, но, сообразив, что в темноте его жест не виден, сказал:

– Не знаю, Бендер… Ты думаешь, они разумные?

– Смотря что считать разумностью, – протянул Остапенко, – но действовали они согласованно. Хотя и волчья стая нападает согласованно, пчелы и муравьи вместе работают, бобры плотины строят… А эти твари знали, что такое плот. Хотя, если честно, я сомневаюсь, что соорудили его именно они. Может, это дело рук тех, кто и город строил?