Magnum - VACUUM HORRENDUM Страница 17

— А… — осторожно начал капитан, — то место на спутнике, куда ты уходила… Там можно найти помощь?

— Нет, — отрезала принцесса. — Забудь о нем. Все, уходим отсюда.

На сей раз капитан вывел челнок точно ко второй планете системы, поскольку координаты и параметры оробиты остались в памяти бортового навигатора. Очень скоро зеленый алмазный шар с пятнами облаков и материков и отчетливой аурой атмосферы заполнил все экраны.

— Мы здесь не одни, — нахмурился Замабал, бросив взгляд на одну из панелей. — На этой планете кто-то потерпел крушение. И он посылает сигнал «Спасите бедных моряков» на международной частоте.

* * *

— А мне плевать, что ты об этом думаешь! — взорвался коротышка–геспериец, когда Аттилий попробовал ему возразить. — Я в этой войне не участвую, я совершенно нейтральное и гражданское лицо, и мне наплевать, кто меня спасет! Хоть ваши, хоть греки, хоть дарманцы!

— А если это будут трехглазые чужаки? — вкрадчиво поинтересовался римлянин. Флавий вздрогнул и посмотрел на небо.

— Так что там было дальше? — спросил Аттилий. — Я прервал тебя на самом интересном месте.

«Гордость Меркурия» — или то, что от нее осталось — лежала на отмели, примерно в миле от берега. Старший военный трибун принял правильное решение и посадил корабль на воду. Это было нетрудно, вода покрывала три четверти планетарной поверхности. Оставляя за собой роскошную полосу кипящей пены и раскаленного пара, звездолет промчался несколько миль и наконец-то смирился со своей участью. При этом Аттилий ухитрился не потерять сознание — вот приятное разнообразие! Он был по–прежнему жив, здоров, свободен, вооружен и даже находился в безопасном месте! Уже давно он себя так хорошо не чувствовал. Пришло время для послеобеденной сказки.

Космонавты покинули изувеченные внутренности корабля и сидели на его внешнем корпусе. Стояла отличная погода. Или что-то в этом роде. На здешнем меридиане было утро. Кажется. Местное солнце медленно поднималось над линией горизонта. Судя по уцелевшим термометрам, температура за бортом не превышала двести девяносто три градуса. Растительность на недалеком берегу отражала свет в зеленом спектре. Старый добрый хлорофилл. Над морем парили представители местной фауны, Аттилий насчитал пять штук. Расстояние не позволяло провести уточняющую классификацию. Летающие существа могли с равным успехом оказаться местными птицами, ящерами или перепончатокрылыми сумчатыми кошкособаками.

— Так на чем я остановился? — задумчиво сказал Флавий, открывая пакет с консервантом.

— Тебе не стоило включать сигнальный маячок, — мягко заметил Аттилий.

-- …они пристыковались и высадили абордажников, — продолжал себе геспериец. — И пошли по коридорам. Кого стреляли на месте, а кого хватали и тащили к переходной камере.

— Стреляли? Из какого оружия? — в его собеседнике снова проснулся профессионал.

— Вроде наших скорпионов, — ответил Флавий, — грохот и вспышка, свежий труп. Кое-кто пытался отстреливаться, бесполезно. Я не видел, чтобы кого-то из чужаков положили или ранили. Мощная броня, наверно. Когда закончили, начали шарить по отсекам. Инструменты тащили, детали всякие, коробки с грузом.

— Груз? — уточнил Аттилий.

— Не знаю, мне не докладывали. За часок управились и отчалили. Я подождал и вылез из норки. Никого живых не нашел, поперся на капитанский мостик. Смотрю — а мы прямо на планету летим. Кое-как включил гравитацию, а дальше сам знаешь.

Аттилия рассеянно кивнул. Несмотря на хорошее настроение, ему эта история не нравилась.

— А что теперь? — с надеждой посмотрел на него геспериец.

— Странный вопрос, — удивился римлянин. — Ты же сам включил сигнал бедствия. Ждать будем, пока кто-нибудь не услышит. Еды достаточно, воздух отличный, чего еще надо? Если только…

Он не успел договорить, как над его головой просвистел шестой по счету летающий объект.

— Твою мать! — вскочил на ноги перепуганный Флавий.

— Ну кто мог подумать, что сигнал услышат так быстро? — искренне удивился Аттилий и посмотрел на небо. Летательный аппарат лег на крыло и развернулся.

— Орк меня забери, опять пунийцы, — расстроился офицер и приготовился встретить свою судьбу.

* * *

— Корабль ибарзельской постройки, на субволне передаются подробности — торговец «Гордость Меркурия», порт приписки — Рапануи, — сообщил Замабал, острожно посадив челнок на воду неподалеку от разбитого звездолета.

— Рапануи? — пожала плечами Гафни. — То есть это может быть кто угодно.

— Чего гадать и что мы теряем? — спросил капитан.

— Не вздумай попадать в плен и рассказывать о посадке на спутник, — неожиданно серьезным тоном произнесла принцесса.

— Все так плохо? — удивился Замабал.

Она кивнула. Капитан задумался. Повернулся назад, расстегнул спинку кресла и вытащил аварийный пакет.

— Умеешь обращаться с этим? — он протянул ей атомную гранату. Гафни побледнела, но снова кивнула.

— Я подведу челнок поближе и поднимусь на звездолет. Поговорю с теми парнями, — он указазал на две человеческие фигурки. Если я подам знак или ты увидить что-то очень некрасивое — взрывай. Здесь на всех хватит.

— И какой умник подумал включить в аварийные пакеты такое оружие? — задумчиво пробормотала Гафни.

— Пророк. Он предвидел наступление этого дня.

* * *

— Равсаран Замабал Карка, Карфагенский Флот, — представился капитан и с проклятием схватился за кобуру. «Гафни, не торопись, у нас еще есть шанс!» — мысленно взмолился он при этом.

— Меня Флавий звать, я механик, — машинально ответил геспериец и замер, увидев направленный на него ствол нервобаллисты. Секунду спустя он понял, что ствол направлен на римского офицера и медленно перевел дыхание.

— Что-нибудь не так, уважаемый равсаран? — Аттилий был сама вежливость и хладнокровие.

— Вам не кажется, что мы где то уже встречались? — не менее вежливо и хладнокровно спросил его карфагенский капитан.

Аттилий тяжело вздохнул.

— Ну вот, опять!!!

-- Простите? — не понял Замабал Карка.

— Готов поспорить, что вам пришлось иметь дело с моим беспокойным братом, — Аттилий был сама откровенность.

Замабал Карка напряг зрение.

Со дня памятной битвы при Альфа Базилеус прошло… сколько дней? Корабли землян летели со сверхсветовыми скоростями. При всем желании парадоксов со временем избегать не удавалось. Иногда разница во времени относительно «неподвижных» объектов составляла дни, самое большее — месяцы. Для Аттилия прошло несколько недель, и недели эти наложили на него определенный отпечаток. Например, его роскошная борода могла поспорить с бородой карфагенянина. Потрепанный римский мундир скрывался под дешевым гражданским скафандром. Разговоры с коротышкой Флавием немного обезобразили его благородную латинскую речь. А кроме того…

— Вы меня за идиота принимаете, Клавдий Аттилий Паролон? — карфагенянин приподнял повыше нервобаллисту.

— Луций Аттилий Паролон, — мягко поправил его Клавдий Аттилий. — Клавдием зовут моего бедного младшего брата.

— Почему бедного? — мгновенно отреагировал Замабал.

— В то время, как я благоразумно эмигрировал в Гесперийский Космос, этот несчастный остался служить в Республиканском Флоте и почти наверняка загремел на нынешнюю войну, — в глазах старшего военного трибуна заблестели самые натуральные слезы. Настоящий геспериец Флавий за его спиной благоразумно промолчал.

— Чего вы хотите добиться этой глупой ложью, трибун? — все еще не верил ему коварный пуниец.

— И так каждый раз, — снова вздохнул Аттилий. — И никто не верит! Флавий, ну скажи ему!

— Вы бы их видели рядом, ваша карфагенская честь, — отозвался механик. — Как две капли воды. Родная мать не отличит. Клянусь Гермесом, чтоб меня Цербер сожрал.

За спиной у пунического офицера послышалось негромкое гудение.

— Мне надоело сидеть в челноке и фантазировать на тему «что здесь происходит», — объявила Гафни и добавила страшное богохульство.

За сим последовали два выстрела и одновременное падение двух тел.

* * *

Сатрап Гефестиона сидел за столом в общем зале и с неожиданным для себя аппетитом расправлялся с ужином. Впрочем, ничего удивительного — Гераклий сегодня не завтракал и не обедал, а организм требовал своего даже в условиях низкой гравитации.

В очередной раз оторвавшись от тарелки, македонец осмотрелся. Столовую все еще называли гордым именем «сиссития», но от спартанских порядков, введенных одним из древних Космократоров, уже давно ничего не осталось. «Туда им и дорога», — не без раздражения подумал сатрап. Вообще надо было поужинать в кабинете или личных покоях… Глупые игры в демократию с личным составом. Все равно он сидит за столом в гордом одиночестве. Или уже нет? Гераклий даже не успел заметить, когда сменарх Аристид занял стул напротив него.