Дмитрий Силлов - Закон Шрама Страница 17

– Только тише, – сказал он. – По болотам звук разносится – мама не горюй, а ты в бреду стонал как раненый конь.

– В рюкзаке аптечка желтая. Мог бы догадаться залезть, – произнес я – и поморщился от вкуса резины во рту. Вот изобретатель хренов, японская его мама, до чего додумался! Хотя, надо признать, от японца у него только прозвище и специфическая подготовка, которую он получил в клане якудзы. А так с виду обычный парень, каких тысячи, с абсолютно незапоминающимися чертами лица. Нормальная внешность, в общем, для профессионального убийцы.

– Я по чужим рюкзакам не лазаю, – буркнул Японец.

– А это что? – повел я головой на кучу распотрошенных вещмешков, судя по виду, бандитских.

– Это трофейные. Разница есть?

– Есть, – согласился я. – Короче, в аптечке и спирт, и всё остальное.

Японец кивнул, потом посмотрел на бинты, которыми были стянуты мои запястья и щиколотки.

– Режь, – сказал я. – Больше стонать не буду.

Я так и не понял, чем он перерезал мои путы. Просто рукой махнул – и обрезки бинтов попадали на пол. Как-нибудь на досуге надо будет растрясти его на тему, где и как он прячет свои ножики. Конечно, мы тоже не лыком шиты, но лишняя информация на эту тему никогда не помешает.

В аптечке имелось много всего – не аптечка, а небольшой чемоданчик с распоследними медицинскими чудесами, инструкции к которым я подробно изучил на досуге. При этом лежали там и самые обычные хирургические инструменты, необходимые нашему брату экстремалу, в частности – проволочный зонд и пара гинекологических щипцов. Эти жутковатого вида предметы как нельзя лучше подходили для извлечения пули из раны. Один из них, кстати, так «пулевым» и назывался – для того, чтобы достать мягкую ружейную пулю, самое то, что надо. Но сначала надо понять, как глубоко во мне засел бандитский подарок.

Я решил, что пары шприц-тюбиков с местным анестетиком и морфием для начала мне будет достаточно. Оказалось, переоценил себя. Когда я ввел зонд в рану, показалось, что еще пару сантиметров вглубь – и отрублюсь напрочь.

– Помочь? – поинтересовался Японец, со своей табуретки наблюдавший за процессом. Я помотал головой – лучше тебя самого никакой хирург не почувствует, насколько погано обстоит дело.

Дело обстояло не очень. Бедра у меня мясистые, много прыгать-бегать приходилось и в детстве, и позже, вот их и разнесло. Пуля же засела глубоко и, похоже, неслабо деформировалась. Тянуть щипцами замаешься, и далеко не гарантия, что достанешь. А если и достанешь, то рану разбередишь страшно – чтоб щипцы в нее ввести, ее расширить придется, плюс расплющенный комок свинца ее раздерёт. Загниет после операции как пить дать, даже регенерон не поможет.

Я вытащил зонд, откинулся на спинку кровати и улыбнулся.

– Подкинь-ка мне еще один шприц, – сказал я. – А потом тащи сюда свой шомпол.

– Ты хорошо подумал? – поинтересовался Японец, протягивая мне пластмассовую ампулу с иглой на конце.

– Лучше не бывает, – сказал я, втыкая в трицепс иглу.

Когда морфий колешь не по вене, а в мышцу, то «приход» намного мягче. Тебе просто хорошо, боль воспринимается как нечто постороннее, к тебе отношения не имеющее. Хотя смотря какая боль…

– Этот тюбик был последним? – спросил Японец, протягивая мне раскаленный шомпол. Конец стального прута, за который он держался рукой, был обернут толстым слоем бинта.

Я кивнул.

– Может, лучше было по вене пустить?

– Тогда б я просто отъехал и пулю не почувствовал, – сказал я, поливая стальной штырь хлоргексидином. Шомпол зашипел, словно разъяренный кот, после чего я дополнительно протер его стерильной салфеткой, смоченной в спирте.

Самое время.

Я осторожно согнул ногу в колене и ввел в рану еще теплое железо. Под кайфом было, конечно, проще, но когда шомпол начал раздвигать раневой канал, кайф куда-то делся, словно я и не колол ничего. Наверно, морфий с по́том вышел, который заливал мне глаза и градом стекал с шеи за воротник…

Война и Зона – синонимы, это каждому ясно, кто побывал и там, и там и кому есть с чем сравнивать. Так вот, обе эти подруги только на картинках хороши. Или в романах. Или в кино, если режиссер не хочет пугать зрителя, или сам ни черта не знает о том, что снимает. Или в игре компьютерной. Но что такое на самом деле война, понимаешь лишь на войне. Когда руки-ноги оторванные увидишь, еще сокращающиеся. Когда первого врага своими руками пристрелишь или, и того хуже, на нож примешь. Когда идущая в разведку по тылам врага группа спецназа вынуждена зачищать всех, на кого случайно наткнется, в том числе детей и женщин. Потому что вопрос стоит просто – если останутся жить свидетели, то погибнет группа. И ты понимаешь, что это правильно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Синоби – японское прочтение китайского иероглифа «ниндзя» (в переводе «человек, умеющий ждать; тайный агент»). В Древней Японии ниндзюцу и синобидзюцу были синонимами.

2

Ками (яп.) – 1) души людей и предметов, способные к автономному существованию вне тела и обладающие собственным разумом. По представлениям японцев не тело имеет душу, а душа управляет приданным ей телом; 2) божество японской мифологии.

3

О приключениях Виктора Савельева по прозвищу «Японец» до событий, описанных в романах Дмитрия Силлова серии «СТАЛКЕР», можно прочесть в трилогии «Русский якудза» того же автора, включающей в себя три произведения: «Тень якудзы», «Ученик якудзы» и «Путь якудзы».

4

Подробно о приключениях Снайпера, предшествующих событиям этого романа, можно прочитать в книгах Дмитрия Силлова «Закон Зоны», «Кремль 2222. Юг» и «Закон стрелка».

5

Гомер. «Одиссея». Перевод В. В. Вересаева.