Аля Холодова - S-T-I-K-S. Шесть дней свободы Страница 17

Но меня куда больше потрясло другое. А именно два момента, из-за которых я теперь пойду на что угодно, но вытащу Альбину.

С первым моментом все просто – она ведь интересовалась, для чего я ее искала. Теперь понятно, за кем меня отправил господин Дзен – Альбина именно та воспитанница, которую я пообещала ему взять с собой. И слово свое придется сдержать, очень уж щедро со мной за это расплатились. Все мы здесь в какой-то мере суеверные, опасаюсь, что, не выполнив свои обязательства, я подставлю под удар самое дорогое, что у меня сейчас есть, – свободу.

Со вторым моментом сложнее – Альбина назвала меня Беллой.

Это слово из моих снов. Я их не запоминаю, но что-то все же остается. А может, дело не в сновидениях, а в том, что мое сознание к ним отнесло – крохи, смутные обрывки, выжимки из тех остатков воспоминаний, которые уцелели у меня после того, как ментаты и прочие мастера работы с психикой удалили ненужное из памяти мелкой девочки, которая только-только попала в Цветник. Это распространенная процедура для малолетних кандидаток в воспитанницы, она уменьшает последствия стресса, связанного с потерей близких и своего мира, но стопроцентную гарантию безмятежного забвения не дает.

Белла – это мое имя. Первое имя. Самое первое. Меня не всегда звали Элли, я это отчетливо вспомнила после слов Альбины.

А еще я вспомнила что-то невыразимо теплое и приятное, то, замены чему не бывает, то, что все усилия мозгоправов из обители ментатов неспособны из нас вытравить.

Я вспомнила маму.

Глава 6

Разными дорогами

Мой очередной план был прост и глуповат, если не сказать хуже. И пусть придумала его только сейчас, отдельные элементы начали складываться в жиденькую цепочку в тот самый миг, когда я вывалилась на асфальт из пылающего чрева подбитого дредноута конфедератов.

Сейчас мне начинает казаться, что дредноут загорелся вовсе не из-за попаданий снарядов. Я, именно я подожгла его силой своего неистового желания вырваться, перестать быть вещью, игрушкой, чьей-то бесправной собственностью.

Однажды я уже попыталась это сделать всерьез, и даже частично успешно. Мне удалось выбраться не только из Цветника, но и из Центрального. Несколько дней я провела на кластерах, прежде чем меня случайно заметил патруль.

Мой побег до сих пор считается рекордным, ведь непросто с пустыми руками и без надежного транспорта уйти от множества разыскивающих тебя людей на значительное расстояние. Тогда на ноги подняли всех, кого можно, перекрыли все направления, следили за малейшим намеком на человеческое присутствие. В конечном итоге солдатам помогло то, что на меня вышел избежавший зачисток зараженный. Он-то и указал им правильное направление, помчавшись в мою сторону с довольным урчанием.

Я с ним потом нехорошо поступила, но это уже совсем другая история.

Центральный стаб живет без величественных стен и валов, какие можно увидеть на пограничных кластерах. Но эта беспечность жизнеспособна лишь потому, что множество самых разных людей день и ночь следят за тем, чтобы ни одна угроза не подобралась к его границам. На моем пути были патрульные тропы, линии заграждений из колючей проволоки, противопехотные мины, электронные следящие устройства на высоких мачтах и малозаметные «умные» дроны, которых ты не замечаешь, зато они тебя видят прекрасно. И все это тянулось на многие километры моего маршрута.

Но я сумела уйти рекордно далеко, несмотря на все меры безопасности. Дай мне судьба еще пару дней, и все, там бы уже стало попроще.

Не повезло, причем виной этому лишь я одна – своими руками подготовила почву для бесславного конца. В своем первом «гениальном плане» кое о чем не побеспокоилась – о нектаре. Можно обходить периметры по мертвым кластерам, падая в обмороки и сгибаясь пополам от выворачивающих желудок приступов дурноты; можно часами переползать через кукурузное поле в сотне шагов от набитого солдатами поста, где тебя ждут меньше всего; можно подолгу вглядываться вперед, подмечая мельчайшие подозрительные детали; можно вообще ничего не есть и пить воду из грязных луж, процеживая ее через сомнительную тряпку.

Одно иммунным противопоказано категорически – надолго оставаться без нектара. Особенно если ты бурно растущая девочка тринадцати лет, круглосуточно вздрагивающая от малейшего шороха и панически пугающаяся мысли, что вот-вот попадешься.

Честное слово – я терпела. Держалась изо всех сил. Мои губы почернели и растрескались, глаза будто ножами резало, внутренности терзали раскаленным металлом, но я не сдавалась.

Лишь когда силы сопротивляться иссякли, нашла подходящий кусок стекла и, мало что соображая, отправилась на охоту.

На чем и погорела.

С тех пор я знаменитость, и не только из-за побега. Сбегать пытались и до меня, но после принятия современных мер безопасности дальше соседней улочки беглянки не добирались, а обычно и до этого не доходило – они попадались на гребне стены или под ней. Я же ушла далеко и морочила всем головы не один день. И я же единственная, кто после такого вопиющего нарушения распорядка избежала полноценного наказания, ведь никто не поверит, что отлучение от телевизора и прочее в таком духе сильно по мне ударило.

Снисходительность объяснялась легко – я не такая, как все.

Как наказывали тех, кто отваживался на подобное до меня? Очень просто – в лучшем случае их с позором отправляли в обычный воспитательный дом, где, по слухам, им жилось не слишком хорошо. Местные девочки готовы до костей заклевать ту, которая скатилась со столь желанной для всех вершины, а после того как исполнялись законные шестнадцать лет, провинившуюся зачастую ждал бордель, причем не всегда фешенебельный. Туда же без проволочек попадали и те, которые совершали побег после достижения возраста согласия.

Хотя, случалось, некоторые избегали такой участи. Но для этого требовалось личное вмешательство Герцога, а это происходило только в тех случаях, когда за провинившуюся девочку просил кто-нибудь из его приближенных. Изгнанная воспитанница нередко становилась собственностью просителя (и далеко не всегда на правах супруги).

В бордель тринадцатилетних не отправляют, здесь ведь Азовский Союз, а не дикая территория с дикими законами или даже с полным их отсутствием. Но и в обычный воспитательный дом я не попала.

Почему?

Да все потому же – мои глаза. Я здесь такая единственная, остаться без меня – это лишиться уникальной орхидеи.

Мне это, конечно, не сказали, но догадаться было несложно.

Нет, я не избежала наказания. Но, разумеется, оно оказалось несравнимо гуманнее того, что ожидало воспитанниц с радужной оболочкой заурядного цвета.

Три месяца без сладкого, углубленное изучение ненавистных иностранных языков вместо личного времени (включая традиционные чаепития у телевизора) и прочее в таком духе, сдобренное придирками Альбины.

Впрочем, она и до этого меня доставала.

Кстати, именно благодаря ей я узнавала обо всех действиях Портоса. Он тогда очень сильную волну поднял, различными путями пытаясь заполучить меня прямо сейчас, а не по достижении законного возраста. Я, мягко говоря, была не в восторге как от личности моего избранника, так и от его агрессивно-назойливого поведения. Последнее пугало до ночных кошмаров, когда просыпаешься с криком, переполошив всю палату.

Альбина ни единой возможности не упускала, чтобы напомнить об этой проблеме. И все свои напоминания сдабривала крайне беспокоящими намеками на одну и ту же тему – говорила, что Портос приближен к Герцогу и тот вот-вот будет вынужден подписать именной указ ради удовлетворения нездоровой страсти этого омерзительного толстяка.

Я только сейчас поняла, что Альбина делала это по неожиданно простой причине – всеми доступными способами подталкивала меня к побегу. Тогда это в голову не пришло, зато пришло прозвать ее Вороной.

Прозвище, конечно, так себе, но закрепилось поначалу в нашей группе, а затем отправилось гулять по всему Цветнику.

Получается, Альбина всегда хотела, чтобы я покинула Азовский Союз, и всеми силами меня к этому подталкивала. Сегодня дошло до того, что помогла напрямую, невзирая на риск. Каким-то образом поняла, что я вернулась не просто выручать девочек, а у меня далеко идущие планы.

Нет, девочек и правда нужно было предупредить о нависшей над Центральным угрозой. И попытаться найти Эйко-Юмико – тоже важная задача. Но помимо этого я планировала посадить Тину за руль, чтобы под предлогом эвакуации убраться подальше от стаба (желательно до самого края оборонительного кольца). А там уже помахать всем ручкой и отправиться навстречу вожделенной свободе (что маловероятно) или гибели (что куда вероятнее). Тинку, естественно, пришлось бы взять с собой – ее фигура опасно менялась, ей грозило исключение, а это для нашей модницы хуже смерти.

План пришлось не раз корректировать в процессе исполнения, а сейчас он и вовсе развалился.