Список обреченных (СИ) - Волховский Олег Страница 17

— За осуждение заведомо невиновного тоже нет смертной казни. До десяти лет, по-моему.

— Вот, вы даже не знаете точно. Хоть одного такого судью встречали в ПсиЦентре?

— Нет, к сожалению. Статья практически не применяется.

— Угу. Потому что системы правосудия нет. Есть система кривосудия.

— Вы во многом правы, Женя. Но это не оправдание для убийств.

— Посмотрим, что он там нароет, — Женя указал глазами на биопрограммер. — Я, кстати, ему не мешаю своей болтовней?

— Нет, определенные участки нейронной сети всегда нестабильны. Скажем так, процессор и оперативная память.

Близился вечер. Солнце клонилось к закату, окрашивая оранжевым кромку облаков. Вскоре стало прохладнее, и Олег выключил кондиционер и открыл окно.

Изображение мозга на мониторе неуклонно заполнялось зеленым.

— Минут десять осталось, — сказал Олег. — Сейчас он доснимет, потом мы еще немного с вами поболтаем.

На экране под изображением мозга появились красные цифры процентов, начиная с девяносто пяти. Они быстро росли, пока не превратились в сотню. Возникла надпись: «Подготовка к анализу данных», и изображение мозга стало почти белым, очерченным тонким черным контуром.

— Пересядьте сюда, — Олег показал на место рядом с компьютером.

Женя послушался.

— У нас ситуация хорошая, — начал Олег. — Два дня беседовали, очень хорошо подготовились. Я, в общем, знаю, что здесь должно быть, но надо понять, где что записано. Вы должны мне немного помочь. В принципе, можете не отвечать на мои вопросы, но будет лучше, если ответите.

— Хорошо, — кивнул Женя.

— Что вас побудило добиваться вступления в Лигу?

На изображении мозга появилась красная точка.

— Ситуация в обществе, — сказал Женя.

Жирная красная точка в префронтальной каре.

— Вы хотели ее исправить?

— Да, очень.

— Вы употребляли наркотики?

Красная точка в области долговременной памяти.

— Не ожидал, честно говоря, — прокомментировал Олег Николаевич.

— Дважды по приказу Лиги, — сказал Женя.

Долговременная память среагировала несколькими красными точками.

— Нейрос-д не считается, — заметил Олег.

Монитор показал острую реакцию на словосочетание «нейрос-д».

— Ну, еще бы, — прокомментировал Олег.

— Я и не считал. Это другие два раза. Я не упомянул об этом, потому что не счел достаточно важным. Ну, еще два укола по приказу. Зачем? Не знаю.

— Героин?

— Не знаю. Но, видимо, что-то тяжелое. Были классные глюки и долгий сон.

— Узнаем, — сказал Олег, глядя на биопрограммер. — Он вычислит. Давно было?

— До акции. Но после нейроса.

— Вычислит, — повторил Олег. — Судья Беленький мертв?

Изображение мозга ответило россыпью красных точек.

— Не знаю, — ответил Женя.

— Не важно. Вот на этом вас и поймают, — Олег указал на красные точки. — Вы так бурно реагируете, что уже совершенно не важно, знаете ли вы, жив он или мертв. Передайте Альбицкому, что его методика не работает. Пусть разрешит вам смотреть новости.

— Может быть лучше вы?

— Ладно, о-кей. Передам.

— Мы сейчас реперные точки снимаем?

— Вас проинструктировали?

— Да, конечно.

— Уже сняли. Будем предварительный анализ делать?

— Давайте.

Олег нажал на зеленое «да» под возникшей надписью «Сделать предварительный анализ».

— Ну, пойдемте чай пить.

На кухне на первом этаже, где накрыт стол для чаепития, окно широко распахнуто. В саду цветут гладиолусы и первые осенние хризантемы. За давно отцветшим кустом сирени возвышается здание ПсиЦентра.

Марина и Дмитрий занимаются другими пациентами, так что Олег Николаевич и Женя остались одни.

Олег разлил чай. Выложил на широкое блюдо в центре стола несколько круассанов.

— Хотели бы туда вернуться на работу? — спросил Женя, указывая глазами на ПсиЦентр.

— Я сейчас зарабатываю больше, — сказал Олег. — Но тогда было больше смысла. Сейчас я в основном ерундой какой-то занимаюсь.

— Вы не ответили.

— Сейчас не хочу. Я не могу работать там, где мне нужно постоянно идти на сделки с совестью. Раньше, когда я делал человеку коррекцию и мне нужно было отправить его в менее приятное место, я его напутствовал: «Теперь надо ответить за то, что вы сделали. Необходимо. Будьте мужественны. Если будут злоупотребления со стороны администрации — я на связи». Были, конечно, сфабрикованные дела, политические дела, слишком суровые приговоры, банальные судебные ошибки. Ну, процентов пятнадцать-двадцать. Тогда от моей напутственной фразы оставалась только вторая часть: «Будьте мужественны. Если будут злоупотребления со стороны администрации — я на связи». И я боролся за каждого, писал жалобы, консультировал адвокатов, помогал, чем мог. Иногда были успехи. Двоих начальников колоний удалось снять. А потом ушли меня. И, знаете, слава Богу! Я устал бороться.

— А что бы вы сказали мне?

— Женя, вы берите круассаны. Мне бы не пришлось вам ничего говорить. Осужденным на смерть не делают психокоррекцию. Так что в расстрельный подвал вас бы напутствовал не я.

— И как вы относитесь к существованию расстрельных подвалов в нашей замечательной стране?

— Ужасно. Равно как и к вашей замечательной деятельности. Я принципиальный противник смертной казни. А ведь несколько десятилетий ее не было! И небо не упало на землю.

— Но в ответ на очередные санкции Запада наши восстановили смертную казнь, — заметил Женя.

— Угу! Это была страшная месть, нечего сказать.

Круассаны были доедены, чай допит.

— Пойдемте, — сказал Олег. — Думаю, все готово.

Они вернулись в кабинет и сели за компьютер.

Олег коснулся клавиатуры, и экран ожил.

«Результат диагностики: положительный, 60 %», — сообщал компьютер. И ниже: «Потребность в психокоррекции: необходима, 58 %».

— А вот эта методика у него работает, — прокомментировал Олег. — Хотя и не вполне.

— Какая методика?

— Делегирование ответственности. Такой результат на нашем профессиональном жаргоне называется «Карта воина». Возвращается солдат из горячей точки. В общем-то понимает, что убивал, что как бы не совсем правильно. Но убивал по приказу и врагов, которые не люди. И отвечает за это не он, а тот, кто отдал приказ. Результат аномально низкий. У вас должно быть по девяносто с лишним по каждому параметру. Ну, будем подробности смотреть?

— Да.

— Ну, что, сплошная норма. Зеркальные нейроны: значительно выше нормы. Женя, очень все близко к сердцу принимаете. Это тоже может быть проблемой.

— Только в нашем ненормальном обществе.

— Не только. Но в нашем ненормальном обществе это очень серьезная проблема. Смотрим дальше. Самоконтроль: очень высокий. Ответственность: средняя. Но в границах нормы. Честность: очень высокая. Альтруизм: очень высокий. Авантюризм: значительно выше нормы. Склонность к насильственным действиям: выше нормы. Но незначительно. Среднестатистический молодой человек, готовый дать в морду для защиты любимой девушки. Ну, коррекция конечно желательна, но в расстрельном подвале вам делать нечего.

— Потенциально опасен для общества?

— Боюсь, что не только потенциально. Будет видно. Долговременную память еще не анализировали. Подробный анализ займет часов пять-шесть. Где-то в час ночи будет готово. Дождетесь или завтра утром?

— Дождусь. Мне надо отчитаться перед Лигой.

— В девять у нас ужин, спускайтесь.

— Хорошо.

На ужин пациент не спустился. Олег Николаевич забеспокоился и проверил сигнал с модов. Все о-кей, спит. «Укатали сивку крутые горки», — прокомментировал Дима.

Решили не будить.

Окончательный результат был готов в половине первого.

— Ну, полный набор, — вздохнул Олег.

Глава 9

«Результат диагностики: положительный, 80 %», — докладывал компьютер. «Потребность в психокоррекции: необходима, 80 %». И конечно красная надпись: «Террористическая опасность».