Барнар — мир на костях 3 - Angor Страница 17

Наёмник стянул с неё брюки и принялся покрывать поцелуями бëдра, запуская пальцы под ягодицы. Кожа была такой мягкой, будто он погружал руки в сыпучие успокаивающие барханы пустыни. Конрад ощутил сладкую боль от того, что фуа, обращённая к ней, выжигалась сейчас в его сердце навечно.

Она прильнула к нему, обхватив ногами вокруг торса. Пока их влажные губы сливались друг с другом. До него донёсся аромат её волос. От них веяло душистыми гелиотропами, несущими всплески пряной гвоздики и миндаля.

Наёмник прижался носом к её щеке и счастливый, приоткрыл веки. Отныне он не дрейфует, потерянный среди вод жизни. Берег найден… И он готов потопить корабль, если это потребуется, но ни за что не покинет её гавань.

Глядя на обнажённые изгибы тела Фриды, Конраду не верилось, что, будучи такой субтильной, та способна сражаться долгое время с противниками, превосходящими числом. Она казалась ему очень хрупкой и нежной. Всё это поражало воображение. И перо способно разрубить меч… Как же бывает порой обманчива внешность. Под глупыми лицами прячутся мудрецы. Под пугливым взглядом — тот, кто в конце победит. Под холодностью — самое доброе сердце. Под весёлой улыбкой — страшная боль. Под тёплым общением и преданностью способны скрываться несокрушимые гордячки, которые выплюнут вас и забудут, как только вы начнёте горчить у них во рту.

Но почему? Почему нам приходится часто показывать совершенно другое чувство? Наёмник не знал ответов… Он только осознавал, что любовь аливитянки правдива, и этого ему было достаточно. Ему было всё равно, что она не всегда говорит то, что испытывает на самом деле. Его не волновали её игры в поведении и то, как желает она поставить себя в том или ином месте.

Главное, что любовь к нему не была представлением. Пусть она меняет грим и эмоции, пусть она то кричит, то смеётся. Но её чувство к нему совершенно не меняется. Конрад знал, что любовь Фриды не уменьшится. Он обрёл того единственного человека, которому верил…

Наёмник не находил в себе сил, чтобы оторвать губы от белоснежной шеи воительницы. Ибо она завораживала, словно древовидная камелия с её безупречными цветками, источающими тонкие, едва уловимые жасминовые и лимонные ноты.

Руки Фриды стянули через его голову рубаху и обвили спину. Её горячие груди слегка обжигали ему кожу, заставляя Конрада улыбаться от трепетного наслаждения.

Линг мужчины стоял пылающим крепким колом. Но тот не собирался торопиться. Он целовал её колени, обхватывая с нежностью бёдра. А после вновь возвращался наверх, прикладываясь губами к векам аливитянки. И стараясь подарить свою любовь каждой её ресничке, дабы не упустить и крупицы Фриды.

Ладони жительницы Саркена скользили по его брюкам. Она старалась их сбросить. Он помогал сделать это, но не отрывая своего языка от её сосков.

Конрад парил под звëздным чудесным небом, несмотря на то, что был день, и на то, что небо на теневой стороне довольно жуткое. Воительница уютно обнимала его своими выразительными глазами, а значит, всё точно хорошо. От её кожи исходил свет, изгоняющий колючий мрак из мыслей.

Да, мало кто способен наслаждаться волшебством во время соития тел. Но когда нет высоких чувств, есть лишь похоть. Короткая и несчастная. Она не дарует нам вечность. Она наоборот, показывает серую безысходность. И чем больше мы в неё погружаемся, тем больше покрываемся грубой коркой. Расставляя и деля своё существование на обязанности и рутину. Мы мчимся без передышки вперёд, ища новые прелестные образы. Но находим всё старое. И виним в этом жизнь… А виновных нет. Вопрос только в том: кому стоит открыть своё сердце нараспашку. И если выбор однажды окажется верным, то сплетение влажных тел до самой гибели не перестанет приносить ароматы цветов вместо короткого дикого выплеска семени и судорожного, конвульсивного, но испаряющегося на глазах удовольствия.

И, несмотря на все свои многочисленные половые связи в прошлом, наёмник в первый раз брел с кем-то по цветущему саду. Он знал, что когда всё подойдёт к концу, то эти цветы не завянут. Их не придётся сажать каждый раз в периоды повторных утех. Они будут благоухать, пока лёгкие насыщает воздух, пока по сосудам течёт кровь.

Лицо Фриды находилось так близко от его, что носы соприкасались. Языки их ласкали друг друга. Линг Конрада упорно пробивался в её тёплое лоно. Она прикусила кончик его носа и широко улыбнулась, оголив крепкие ровные зубы. Мужчине передалось её игривое настроение. Углы рта тоже поехали вверх.

Аливитянка водила пальцами по его напряжённым рукам, также стараясь не упустить ни одной частички тела. Ей хотелось находиться в полном слиянии с ним.

Он нависал над ней, крепкий, как могучий дуб. Укрывая собой жительницу Саркена от суетных проблем. Толчки его ускорялись. Они с каждым мгновением вызывали у неё всё больше мурашек в области пупка. Наёмник почти не отнимал губ от впадин рядом с её шеей. Он словно пил из них невидимый эликсир счастья.

Воительница же учащенно дышала, расслабив свои бедра в его ладонях. Она не расстраивалась, что скоро это всё закончится. Ибо взгляд Конрада выдавал его. Их пламя уже невозможно потушить, вне зависимости от того, чем бы в дальнейшем оба они не были заняты.

Им удалось стать частью друг друга, но при этом не ослабнуть, как отдельным личностям. Они с удовольствием потерялись, но у них есть карта. Наёмник поделился с ней порцией своей силы, а она в ответ — своей. Теперь он знает о ней всё, что нужно, так как половина души у аливитянки похожа на его собственную.

Конрад слегка прикусил мочку её уха и впился в неё страстным поцелуем. Фрида сладостно и тихо застонала. Но этот звук заставил биться сердце мужчины с двойной мощью, от чего кровь по сосудам понеслась с бешеной скоростью.

Её приоткрытый рот, её влажные облизанные губы, её отрывистое дыхание и приглушенные стоны вскружили ему голову. Они уносили их обоих в бесконечность.

Конрад гладил впадину воительницы на животе, под рёбрами. Он с удовольствием водил ладонями по её мягким упругим грудям.

Волосы её, раскинувшиеся по подушке, съезжали назад и вперед в такт движениям наёмника. Фрида, вспотевший рукой ласково ухватилась за его запястье.

Прохладный воздух наполнялся от них жаром. Они будто пребывали в иной реальности, а здесь лишь на миг материализовались, как путешествующие призраки ради забавы. Конрад целовал её точеный подбородок. Каждую линию и каждую пядь жительницы Саркена покрывал его поцелуй.

Он обхватил её голову по бокам пальцами. Движения наёмника участились.