Щегол - Василий Горъ Страница 17

По крайней мере до тех пор, пока я не найду оптимальный баланс между твоим пребыванием под нулевым и нормальным магофонами. Кстати, я не уверена в том, что магофон сразу за «границей двух сред» не ослаблен излучением жилы аструма, так что сегодня объединю приятное с полезным. В смысле, отправлю тебя наверх с заданием немного доработать мои охотничьи ловушки и, заодно, оценить свои ощущения в десяти-пятнадцати метрах от края расщелины…

…Собираться в свой первый выход в «большой мир» я начал после того, как поднялся в пещеру для медитаций и восполнил всю потраченную Силу. Первым делом тщательно изучил видеоинструкцию по доработке ловушек, запомнил рекомендованную последовательность действий и попробовал в деле монструозный пневмопистолет для забивания крючьев, собранный все той же Дайной. Потом посмотрел вверх и оценил красоту «стенки»,

натянул поверх комбеза альпинистскую «систему», закрепил в точках фиксации все, что в принципе могло понадобиться наверху, тяпнул боевой коктейль, проверил жумары[1] и поднялся на «люльке» к крюку, вбитому в точке «скальной» медитации. Там накинул скользящий узел на веревке, ведущей к ловчей сети, добросовестно рассмотрел оставшуюся часть маршрута и пришел к выводу, что запросто пройду ее своим ходом.

Естественных зацепок на ней действительно было хоть завались, так что от силы минут через шесть-семь добрался до края расщелины и… провисел на нем еще столько же, вглядываясь в буйную зеленую стену, вздымающуюся к небу в двадцати-двадцати пяти от меня-любимого. Кстати, лес тоже оказался мутировавшим: несмотря на то, что густая листва высоченных дубов и ясеней смыкалась где-то очень высоко в сплошной «потолок» всех оттенков зеленого, флора всех остальных ярусов чувствовала себя прекрасно — листва кленов, вязов и лип образовывала второй «потолок», ну, а кустарник, переплетенный ветвями, вообще казался непроходимым. Впрочем, настоящее небо я все-таки увидел. Прямо над расщелиной. И, оценив скорость, с которой по нему летели низкие грязно-серые облака, пришел к выводу, что ближе к полуночи или, в крайнем случае, рано утром, стоит ждать осадков.

Пока заглядывал в ближайшее будущее, усиленно вслушивался в пение птиц. В процессе согласился с мнением БИУС-а о том, что этот звуковой фон, как-то уж очень слаб, потом напомнил себе, что до пробуждения ночных хищников осталось всего ничего, и зашевелился. Выбрался на твердую землю, скинул рюкзак, вытащил из него специальные накладки для кромки обрыва, которые, по логике, должны максимально уменьшить задиры ловчей сети, и, вооружившись тюбиком с «вечным» клеем, прошелся вдоль расселины.

Закончив с этим делом, накинул на себя невидимость и лесным шагом, то есть, перекатывая стопы с пятки на носок по внешнему краю ботинка, очень медленно двинулся в сторону опушки. На двадцатом шаге остановился, секунд десять оценивал плотность магофона, но не почувствовал никакой разницы с тем, к которому успел привыкнуть, проверил, не исчезло ли марево, в темпе разворошил листву в трех чем-то понравившихся точках, собрался с духом и выполнил самую шумную часть работы. А после того, как все три крюка были вбиты в скальное основание, вообще врубил турборежим — быстренько продел в ушко каждого карабин, прощелкнул в них веревки, проверил, свободно ли они скользят вперед-назад, вернулся к обрыву и сбросил свободные концы вниз.

Подумав, что не так страшен черт, как его малюют, помахал «Оводу», реющему под нижней границей «двух сред», то есть, метров на пятнадцать ниже, поднял голову, полюбовался противоположной стороной расщелины и… прыгнул влево-вперед изо всех сил! В полете привычно извернулся так, чтобы высвободить веревку и в момент ее натяжения оказаться лицом к скале, краем глаза увидел приближающееся грязно-коричневое пятно и похолодел — ко мне неслась енотовидная собака размером с матерого вепря.

Впрочем, это оказалось не самым страшным — буквально через секунду перед мордой этого мутанта начало «медленно» материализоваться какая-то мерцающая дрянь!!!

Когда в моей правой руке возник игольник, не скажу даже под пытками. Помню лишь, что начал стрелять бронебойно-зажигательными в тот момент, когда атакующее животное, не успев затормозить на краю пропасти, сорвалось вниз. Потом включилась голова. Причем как-то странно: я вспомнил о том, что не мешало бы всадить в этого монстрика окоченение, выбрал место, вложился в навык максимально доступным объемом силы и, вроде как, ощутил что-то вроде отклика. Но в то же самое время контролировал свой полет и ждал рывка, радовался, что догадался прыгнуть не перпендикулярно кромке, а чуть-чуть в сторону, удивлялся тому, что не услышал приближения енотовидной собаки, и, что самое главное, страдал из-за того, что не обзавелся навыком, повышающим скорость реакции.

Эта «многопоточность» мышления исчезла где-то между рывком и не очень удачным торможением об скальную стену. Нет, поломаться я, конечно же, не поломался, ибо скалолазанию и всему, что с ним связано, в АПД учили на совесть. Но удовольствия не получил. А потом меня «догнало» понимание, и губы сами собой расплылись в довольной усмешке: да, «пес» заметил меня под активированной невидимостью, да, подкрался и рванул в атаку абсолютно неслышно, зато я его убил. Сам. Всадив все четыре иглы в область сердца и разворотив грудную клетку к чертовой матери!

Плавился от гордости все время, пока «летел» ко дну расщелины, пока тормозил, отцеплялся от веревки и фокусировал взгляд на камере «Овода». А уже на втором предложении монолога Дайны резко остыл:

— Судя по тому, что ты распотрошил животинку первыми же выстрелами, она сочла тебя совершенно безобидным и не стала поднимать защиту. Вывод напрашивается сам собой: в этом конкретном лесу нынешний уровень твоей невидимости не вызывает ничего, кроме смеха…

[1] Жумар — механический зажим кулачкового типа, применяемый альпинистами для подъема по веревке.

Глава 8

16 августа 2512 по ЕГК.

…В ночь с понедельника на вторник я проснулся ни свет ни заря в отвратительнейшем настроении, прислушался к шелесту дождя, льющего уже вторые сутки, и попросил помощницу закрыть десантный люк. Исчезновение звукового фона, действовавшего на нервы, не помогло: отчаяние, накатившее во сне-воспоминании об одном из увольнений, проведенных в компании Тани Михайловой, стало только сильнее. Я попробовал занять голову мыслями о четвертом обретенном навыке, который веселившаяся Дайна в шутку назвала сферой умиротворения, но вспомнил о том, что встречаю аж двадцать первый день в этом мире, подумал, что с вероятностью в сто процентов проведу в нем всю оставшуюся жизнь, и как-то уж очень остро почувствовал обреченность.

— О чем думаешь? — негромко поинтересовался БИУС, услышавший мой угрюмый