Андрей Ливадный - Сталтех Страница 17

Работать лазерным ножом в толстых перчатках было неудобно. Тонкая рукоятка не ощущалась в пальцах, Максим дважды промахнулся мимо кнопки активации, затем все же нащупал ее, и невидимый луч инфракрасного спектра наискось резанул по молодым побегам автонов.

Тонкие серебристые нити лопались с глухим звоном, пружинили, свиваясь в спирали, хлестали по стенам, высекая искры. Улучив момент, Максим рванулся вперед, стараясь наступать только на тусклые, потрескавшиеся участки ступеней.

Два лестничных марша он преодолел почти бегом, но мгновенья, затраченные на прорыв, показались ему едва ли не вечностью.

На втором этаже из покрытых коростой окислов стен выпирали уже не просто стволы автонов, а их сложные сплетения, образующие нечто, отдаленно похожее на грубые отливки деталей различных механизмов.

Бегло осмотревшись, Максим увидел цепочку серых потрескавшихся пятен, уводящую в одну из квартир.

Не задерживаясь на лестничной площадке, он ринулся туда, и едва не упал, споткнувшись о труп.

Сталкер, облаченный в тяжелую, оснащенную сервомускулами боевую броню лежал в безвольной позе. Его армган, закрепленный поверх бронепластин правой руки, был разряжен, о чем свидетельствовал тусклый индикатор красного цвета, крохотной искоркой тлеющий в сумраке небольшой прихожей.

Максим, с трудом удержав равновесие, осмотрелся. Вездесущая металлическая корка на стенах светилась язвами попаданий лазерных разрядов, в нескольких местах виднелись цепочки крупных свежих выщербин – следы очередей, выпущенных из крупнокалиберного «ИПК». Создавалось впечатление, что два или три человека вели в теснине небольшого помещения беспорядочный огонь из разных типов оружия, пытаясь уничтожить какую-то шуструю тварь, метавшуюся по стенам и потолку.

Из соседней комнаты раздался едва слышный, глухой стон.

Максим склонился над мертвым сталкером. Разряженный лазерный излучатель он трогать не стал, не до добычи сейчас, а вот пластиковую колбу с «Фричем», найденную в одном из подсумков, забрал.

Чуть отпустив ремень автомата, чтобы можно было стрелять, удерживая «Шторм» одной рукой, он шагнул в смежное помещение.

В глаза ударил холодный, серый дневной свет.

Угол здания, где располагалась квартира, снесло еще во время катастрофы, стены и пол уцелели лишь фрагментарно, между отдельными островками бетонных конструкций плавно прогибались ржавые, кое-где сплетенные с побегами металлорастений прутья арматуры.

Максим застыл как вкопанный.

Проклятье!..

Он мгновенно узнал это место. Перед ним простирался тот самый участок здания, где в бинокль были отчетливо видны тела трех сталтехов, густо оплетенные автонами, распятые на уцелевших фрагментах межкомнатных перегородок!..

Он резко повернулся и обомлел. Действительно, две смыкающиеся углом стены, между которыми сохранился изрядный фрагмент пола, покрывали толстые, узловатые ветви металлокустарников, но сталтехи куда-то исчезли, вместо них в сплетении металлических ветвей виднелись прорехи, еще сохранившие контур человекоподобных фигур.

Неподалеку от окна, пронзенный сквозь бедра и предплечья, нанизанный на острые, запятнанные кровью металлические шипы, был распят… сталкер! По его тяжелой броне змеились серебристые прожилки, лицо закрывало дымчатое забрало боевого шлема, по которому расползлось несколько уродливых серебристых клякс.

Максима, словно в лихорадке, била нервная дрожь. Этот мертв, без вариантов… Кто же тогда звал на помощь?

Он обернулся.

В противоположном углу разрушенного помещения застыла еще одна человеческая фигура, пронзенная побегами металлорастений.

Мнемотехник! Определить специализацию сталкера не составляло труда – даже оказавшись в безвыходном положении, он некоторое время продолжал борьбу, – сложные сплетения автонов, пленившие добычу, темнели пятнами омертвевших участков, на полу скопились лужи серебристой жидкости, но по ним не змеились искажения, ртутные кляксы уже подернулись мутноватой пленкой, так и не сумев дотянуться до ног мнемотехника.

Максим думал, что тот мертв, но несчастный вдруг конвульсивно содрогнулся, приходя в сознание, и с трудом приподнял голову. На нем был надет лишь бронежилет из активного пластика, лицо и руки мнемотехника казались черно-пепельными, глаза красные, губы пухлые, нос приплюснутый…

Африканец?!

Максим уже ничему не удивлялся.

– Сзади… – совершив неимоверное усилие, сипло выдавил мнемотехник.

Максим резко обернулся, увидел стремительную несущуюся на него тень и вдруг понял: жить осталось доли секунды.

В таких ситуациях мысль не поспевает за действием. Не важно, мотылек ты или битый, не раз испытанный превратностями Пятизонья имплантированный сталкер, – когда на тебя несется исчадие техноса, робость или разумная осторожность теряют смысл, ты либо сопротивляешься, либо нет.

Максима спасла колба с «Фричем». Он не сунул ее в карман экипировки, а все еще сжимал в руке. Заметив силуэт сталтеха, стремительно бегущего по прогибающимся прутьям арматуры, Максим машинально метнул в него хрупкий пластиковый контейнер. Колба, ударившись о грудь сталтеха, разлетелась на осколки, густо испятнав исчадие техноса пузырящейся зеленоватой субстанцией. Там, куда попали капли «Фрича», металлизированные кости мгновенно теряли прочность, на короткое время становясь ломкими. Сталтех по инерции выскочил на уцелевший фрагмент перекрытия, рухнул на одно колено, и в этот миг Максим, реакция которого не поспевала за стремительностью событий, открыл наконец огонь, разрядив по человекоподобной твари весь магазин «Шторма».

Эндоостов перерубило пополам, игольчатые пули, попадая в места, пораженные «Фричем», крошили в пыль металлизированные кости – сталтеху снесло половину туловища, оторвало руку, пробило череп, вышибая управляющую колонию скоргов серебристыми брызгами.

Тяжело дыша, еще не веря, что сумел уничтожить сталтеха, Максим обернулся.

Мнемотехник смотрел на него. В глазах сталкера читалось невыносимое страдание.

– Помоги… – теряя последние силы, прошептал он.

Эти мгновенья стали для мотылька решающими в его новой жизни. Какой-то десяток метров отделял его от спасения, бегство казалось наилучшим выходом из ситуации – пробраться по балкам, спрыгнуть на кучу щебня, исчезнуть в спасительном сумраке улицы, навсегда раствориться в руинах, и больше никогда не вспоминать о жутком здании, обходить проклятое место…

В душе не шло никакой борьбы. Мысли о спасении и бегстве породили лишь сосущую пустоту.

После неимоверного напряжения моральных и физических сил внезапно навалилась оглушающая апатия, все казалось бессмысленным, ненормальным…