Константин Калбазов - Лютый зверь Страница 17

– Здравствуй, бабушка Любава.

– И тебе не хворать.

– Собирайся.

– Куда?

– Да уж туда, где тебе будет все получше, нежели здесь. Не знаю, что за беда у людей, но коли серьезная, так сейчас соберутся с духом и…

– Беда большая, почитай, все коровы пали да многие вот-вот издохнут.

– Да-а, за буренок тут порвут на части и фамилию не спросят, – невесело ухмыльнулся Виктор, сразу вспомнив скандал, что закатили тогда еще живые Голуба, Млада и Веселина, когда он хотел потеснить скотинку. – Собирайся скоренько, бабушка. Не хотелось бы их стрелять.

– А стрельнешь?

– Ить зверь лютый, отчего не стрельнуть.

– Помнишь, стало быть?

– Помню, бабушка. Вот только невдомек мне было, что говоришь ты про меня. Помочь, что ли?

– Повозка у тебя больно махонькая, все и не войдет.

– Некогда сейчас рассусоливать. Бери самое главное. Как тебя не станет, так и подворье твое не тронут, а там приедем с Гораздом да все заберем.

Ворчать-то лекарка ворчала, да только собралась на диво споро, прямо как солдат по тревоге. Виктор и Горазд отнесли в бедарку и уложили в короб две объемные корзины, плетенные из ивовых прутьев, в которые она уложила горшки, стеклянные бутыли и иную посуду, о содержимом которой оставалось только гадать. Погрузились и тронули конягу, сразу выехав из села, чтобы объехать его сторонкой. В крепости им делать было нечего, в селе им не рады, так что, хотя и близится вечер, нужно двигаться.

Здешним крестьянам повезло больше, чем, к примеру, жителям того же Приютного, потому как вывозить свой скарб было недалече: эвон стена крепостная рядышком, видно и место, где еще недавно был пролом, оно свежей кладкой и камнем иным отличается, а потому, кроме сена и домов, спасли, почитай, все. Так что голод вроде постучаться не должен, но, с другой стороны, молочные продукты в крестьянском рационе составляют немалый процент, так что потеря кормилицы больно бьет по любой семье. Понятно, отчего селяне взъярились. Опять же, кого проще всего обвинить, как не ту, кого постичь не можешь? Одна дура или дурак (но дуры чаще все же) брякнет слово, а остальные, словно бараны, подхватят и ломятся стадом справедливость устанавливать.

– А ты куда это меня везешь, Добролюб?

– К себе.

– С чего это? Поворачивай в крепость.

– А зачем?

– Так ить защитит воевода, успокоятся люди, и все вернется на круги своя.

– Ага, до следующего раза. Вот только вдругорядь меня поблизости может и не оказаться. А воевода… Много он сегодня тебе помог.

– За всем не углядишь, – упрямо буркнула старуха, но страх все еще не отпустил ее, голосок-то дрожит.

– За той, кто воинов твоих с того света вытаскивает, можно и повнимательнее следить. Или сделать так, чтобы народ даже в страшном сне не мог помыслить на нее руку поднять. А он ничего не сделал.

– А ты, стало быть, сделаешь?

– Я сделаю. Будешь жить у меня на подворье, а я погляжу, кто посмеет приблизиться, чтобы тебя обидеть.

– Ладно, чего уж, вези, спаситель. – Как видно, сильно бабушка напугалась, а может, и не впервой ей спасаться от благодарности людской.

– Бабушка, а что произошло-то? С чего скотина пала? – Раз уж вопрос с переездом разрешился, пришла пора и любопытство потешить.

– О том ты себя спроси.

– А я-то тут каким боком?

– Дак пиво гульдам потравил?

– Было дело.

– А гульды, недолго думая, все пиво, что нашлось у их торговцев, вылили, да случилось так, что на выпасе. Бочонки побросали, а наши умники подобрали – в хозяйстве, значит, пригодится. Как сами-то не потравились! Хорошо хоть додумались под скотину пользовать. В общем, какая скотинка травленой травки поела, какая водички попила из бочки.

– Не клеится, бабушка. То дело когда было? А скотина сейчас падать начала.

– Клеится все, милок, еще как клеится. Яд постепенно извел скотинку. Если бы остолопы сразу ко мне обратились, мол, скотина исхудала, то можно было бы и решить. Но ить у всех ума палата, а теперь уж ничегошеньки не поделаешь.

– Выходит, моя вина, – тяжко вздохнул Виктор.

– А вот это брось. Неча на себя все грехи людские взваливать, чай, не святой. Ты ворога бил так, как мог. Не скажу, что одобряю, с отравой той, да только все тобою свершенное многие жизни славенские сберегло. Так что не вини себя.

На ночь все же остановились в деревеньке, что по пути повстречалась. Лошадь их, конечно, особой породы, да только и у нее предел имеется. А поутру продолжили путь. Горазд прямо-таки весь светился. С утра лекарка устроила ему осмотр и признала полностью оправившимся. Ну-ну, веселись, кабы плакать не пришлось. Послаблений ему Виктор делать не собирался, ведь если все пойдет так, как планирует, то очень скоро им придется схлестнуться в смертельной схватке, причем не с гульдами.

На подворье Виктор снова не стал задерживаться, засобирался в путь. Время идет, терять его не хотелось. Так уж сложилось, что все заботы по хозяйству взвалила на себя мать Горазда. Беляна не имела опыта работы в подобных заведениях, но очень быстро втягивалась, хватка у нее оказалась крепкой, и вскоре все вошло в свою колею, словно и не было ничего. Вот так посмотришь, и не верится, что она просто наемная рабочая, которая трудится за жалованье. Беляна старалась так, словно была тут хозяйкой, не иначе. Наблюдая за ней, Волков пришел к выводу, что к прежней крестьянской жизни она уж не вернется, больно по сердцу пришлось ей новое занятие.

Из мальчишек, похоже, тоже пахари не выйдут. Вернее, не так. У них в руках любая работа горит, но самое милое дело для них не забота о подворье, а кузница. Виктор наблюдал за тем, как они хватались за любое мало-мальское поручение Богдана, как потели, корпели, но не отступались, всячески стараясь произвести хорошее впечатление на дядьку Богдана. Бывало, огребали от кузнеца за излишнее любопытство. Бить-то он их не бил, все же не его ребятня, но доставаться оно по-разному может, иной раз обидное слово куда сильнее битья ранит. Парни же упорно продолжали его доставать, буквально требуя, чтобы он обучал их премудростям своего ремесла. Не стеснялись и откровенно канючить. Как говорится: в целях достижения желаемого результата все средства хороши.

– Ты чего на ребяток яришься, Богдан? – после очередной вспышки кузнеца поинтересовался Виктор. Тот ведь чуть ли не подзатыльники отвешивает: вот были бы его детки, не погнушался бы, приложился.

– Ох и не знаю, что со мной творится. Я ить смотрю на них, а они все трое – ну прямо как мой Ждан когда-то. Он ить тоже любопытным был и уж с пяти годков все норовил мне в кузне мешать. – При этих словах морщины на лице разгладились, вечно хмурое лицо озарилось. – Ну он-то думал, что помогает, а какая помощь, коли мне вместо работы приходится, как квочке, смотреть за мальцом, чтобы чего не учудил и себя не покалечил? Ить железо кругом, огонь, залезет куда или опрокинет что на себя, да мало ли. С покойницей Младой из-за того, бывало, ругались. Она только глянет в сторону, а он, шельмец, уж в кузне. Потом-то помощником стал всамделишным. Вот и эти. Поначалу увальнями были, не знали, с какой стороны за напильник взяться, а теперь орлы. Я еще в мастерскую не пришел, а они уж загодя выспросят, как да что будем ладить, все подготовят, пока один из них по хозяйству управляется. Они, слышь, даже черед себе назначили, кому в какой день мамке помогать. Хорошие ребятки.

– Выходит, сына в них видишь, оттого и злишься.

– Да не на них я злюсь, а на себя, потому как семью не сберег. А когда рука затрещину отвесить тянется, так просто забываюсь. Вот, думаю, бестолочь Ждан, а то и не Ждан вовсе… Не знаю, как сказать.

– В науку, получается?

– Ну вроде того.

К слову заметить, он со своими помощниками многое успел сделать. Мастерские уже оборудованы ветряками, вернее, все уже готово, но пока установили только один, тот, что к токарному станку по дереву. Железные части привели в порядок, отлили новые подшипники, так что теперь станок действовал вполне исправно, а ребятки постигали работу на нем и уж успели все подворье обеспечить деревянной посудой. Остальные комплектующие были полностью закончены, оставалось только установить. Но в том не было необходимости, потому как не имелось в наличии самих станков.

Не забыл Виктор и о своем обещании привлечь Богдана к работе над новинками, с помощью которых они станут бить гульдов. В один из дней он усадил кузнеца рядом и начертил первое изделие, которое желательно получить. Это была граната. Ребристый литой корпус из чугуна, только чуть больше, чем у привычной гранаты Ф-1, ведь взрывчатым веществом должен стать порох. Как получить более мощную взрывчатку, Виктор, как ни морщил лоб, припомнить не мог. Набросал он и приблизительную схему будущего запала. Ничего особенно сложного. Колесико-кресало на оси, на ту ось наматывается бечевка с колечком, тянешь за веревочку, колесико вращается, высекает искру из мелкого куска кремня, от чего воспламеняется замедлитель из толченого пороха, набитого в трубку. А вот как это все довести до ума, уже решать Богдану. Ну а Виктор всегда рад подсказать.