Сергей Слюсаренко - Кремль 2222. Измайловский парк Страница 17

Спокойствие далось ему не просто. Он прекрасно помнил, что оставил свои вещи в приемной, и никто за все время разговора сюда не входил и ничего не приносил. Как рюкзак и нож Мальфа попали в келью – необъяснимо. Видимо, Тайный Сыск для того и существовал, чтобы распутывать чужие тайны и иметь свои.

– В Поле Смерти закалил? – Макарий оценил выдержку Мальфа.

– А то… – Мальф хмыкнул.

– Ты же сам знаешь, что против такого клинка никакой меч, никакое копье не сможет обороны держать. – Макарий повертел в руках клинок, потрогал острие ногтем.

– Не знаю я… Я людей не режу. В хозяйстве да, удобный, – развел руками Мальф.

– А ведь закалить нож не каждый может. Ты же не уговорами заставил Поле Смерти его сделать таким? И ведь не у себя, за Куполом, знание это добыл?

– А что до того, как закалять… Слушал, что старики говорили, вот и решил попробовать. Вышло, как видишь. Хочешь, тебе при случае закалю?

– Мое оружие не клинок, мое оружие – слово. И слово это – Божие.

– Вот видишь, и мое – тоже слово. Но слово это не Божие, а мое. Простое. Я договариваюсь, а нож так, в хозяйстве подмога.

– Ну да, ты договариваешься… – протянул Дьяк. – И слушаешь, что тебе говорят. Это тоже по нынешним временам редкий дар.

– Это плохо? – Мальф пытался хоть как-то рассмотреть сквозь темноту под капюшоном выражение лица Тайного Дьяка.

– Я не говорил. Но если ты можешь договариваться со зверями и нежитью, то почему не хочешь договориться со мной? – Монах сказал это с легким напором.

– О чем? – недоуменно спросил Мальф.

– О правде. Не говоришь ты правды, ой, не говоришь…

– Почем знаешь? – с вызовом спросил Мальф.

– Почем… – Макарий встал и прошелся по келье. – Ты хоть слово о шайнах сказал мне? Хоть слово правды?

– А я должен был сказать? – безразлично спросил Мальф. – Что мне шайны, что я шайнам?

– А мне в последнее время все о них интересно. Вот посмотри: они народ по своей сути торговый. Мастера отменные, только такие они мастера, с гнильцой. Сделают что-нибудь красивое или полезное, предложат торговать. Раз хорошее пришлют, два, а потом начинают такую пакость слать, что не знаешь, как от нее избавиться. А деньги-то вперед берут. Странный народ, ой, странный. Врачевания свои всем предлагают, всякие настойки на печенках вепря от лихорадки, глаза мух в ядовитом соусе от подагры. Чего только не придумают. И народ верит, покупает. А на шайнов глянь – хилые они, рты щербатые, каждый второй косоглаз и близорук. Что же за медицина у них такая, что они сами себе помочь не в силах?

Дьяк так увлекся, что, казалось, забыл о Мальфе. Он говорил, слегка двигая рукой, четки, зажатые в тонких сухих пальцах, качались в такт словам.

– А вот еще моду взяли: приезжают сюда вроде как с балаганом. Бои потешные устраивают. Орут, прыгают, пальцами в глаза тычут. Страх просто. Говорят, что одним тычком кривого своего пальца человека убить могут. Ну ладно, побалаганили, бабы наши посмеялись, а пацаны-то и поверили. Так эти шайны школу открыли. Говорят, военному искусству «Пустая рука» учить будут. Не задешево. И молодежь потянулась. Даже пару девиц там видели. Потом, конечно, им, девицам, матери юбки задрали да ремня выписали.

Ну, ладно, скачут они на пустыре, палками друг друга лупят, – кстати, рука-то никак не пустая. А потом докладывают мне, что они не только скачут. В кружок садятся, и старший шайн что-то им про свою веру начинает втемяшивать. Ну, наши-то стойкие, на искушение не пошли.

А потом курить они стали какую-то гадость, мальцам предлагать. Вот тут, в общем, отцы и всполошились. Пошел к ним Микола, пекарь наш. Говорит тому шайну: «Ты почто моего сына портишь?» А тот улыбается и одно в ответ: «Не понимаю руська». Микола ему в ухо дал с левой, шайн этот с копыт, никакие искусства не помогли. Ну, и закрыли мы их балаган.

– Шайна наказали или так выгнали? – поинтересовался Мальф.

– Никто его не наказывал. На кол посадили, и всего-то делов, – просто ответил Дьяк. – Так ничего не расскажешь?

– Что рассказывать – ты о них вон сколько знаешь.

– Ну, хотя бы рассказать, что шайны твой поселок захватили, народ поубивали, – словно между прочим бросил Дьяк.

– Не знаю я такого, – стиснув зубы, процедил Мальф. – Врут, поди!

– Я могу поверить, что они напали после того, как ты оттуда ушел… – мягко сказал Макарий. – Но это ты мне как раз и должен доказать.

– А ты мне свои слова должен доказать, – упрямо ответил Мальф.

– Как я тебе докажу? Там Остронег был со своими людьми. Надо сказать, что они шайнов всех положили. Так что нет там уже никого.

– Никто не врет так, как после боевых походов врут.

– В Тайном Сыске не врут, – мрачно сказал Макарий. – Пытаются поначалу, а потом правду говорят. Даже то, чего не знают, спешат рассказать. Но на то мы и Сыск, чтобы правду от выдумки отличить.

– Пытать будете? – тихо спросил Мальф.

– Спрашивать. Что мы, звери?

– Ну так спрашивай! – сорвался Мальф.

– Зачем в Кремль пришел? – спокойно повторил вопрос Дьяк.

– Я же сказал! Торговлю…

– Торговлю? – перебил его Макарий. – Чем торговать? Да от твоего поселка только это и осталось!

Он достал из стола мошну с золотом, перевязанную пучком оберегов. Ту, что сегодня передал ему Остронег.

– Вот деньги, торгуй! Только куда ты товар повезешь? Бери деньги, твои они теперь.

Реакция Мальфа была неожиданной. Из него словно кто-то вынул хребет. Мужчина обмяк и, упершись локтями в колени, закрыл лицо ладонями.

– Заприте меня на день, – глухо произнес Мальф. – В подвале.

– И что, тебе полегчает? – по голосу Макария чувствовалось, что он зло улыбнулся.

– Все само решится, – мертво сказал Мальф.

– Само ничего не решается. Чего так тебя кучка золота испугала?

– Нет. Просто слова твои – правда. И мне теперь одно нужно. Смерть. Моя. А придет она за мной в течение дня… – голос Мальфа был ровный и глухой, словно говорил не он, а кто-то другой внутри него.

– Не по-христиански это – смерти себе желать. Если виновен в чем-то, то искупи, а Бог простит, – Макарий сбросил капюшон и стал на свету.

Он оказался совсем еще молодым человеком чуть за тридцать, с черными, аккуратно постриженными волосами. Через лоб и щеку проходил тонкий шрам, – скорее всего, от сабли.

– Бог? А где он был, когда всю мою родню убивали?! Это их обереги! – Мальф сорвался на крик. – Я их помню. Каждый приходил ко мне, спрашивал, спасет ли его, а я шептался с оберегами. Говорил, что защищают они лучше, чем оружие. Значит, врал им. Я им надежду давал, а не твой Бог. Где он был тогда, когда их убивали?

– Не у меня спрашивай. Никто не знает, что должно произойти, а что нет. Испытания нам даются, чтобы их пройти и остаться человеком. Не хочешь – не рассказывай. Но ведь шайны, если ты их задание не выполнишь, другого пошлют, потом третьего. И каждый раз будут умирать невинные. Ладно, хочешь посидеть один – посиди. Я понимаю, что у тебя сейчас на душе.

– Слушай, Макарий, я вижу, ты человек честный. Пойми, нет у меня выбора. Когда надо было поселок спасать, я пошел на неправедное дело. Но сейчас… Не будет меня – не будет и неправедности, и никто вам не навредит. А меня кара уже постигла, и с ней мне не жить. Верь, я на себя руки не наложу, греха на мне не будет. Меня убьют сегодня.

– Тебя запрут под охраной, а ты говоришь – убьют?

– Чем надежней будет охрана, тем больше гарантий того, что убьют, – устало сказал Мальф.

– Твои слова и твой выбор. – Макарий взял со стола колокольчик и позвонил в него два раза.

– Отведите его, – приказал Дьяк вошедшим двум вооруженным монахам. – Вниз.

Мальф покорно поднялся и пошел вместе с охраной.

Глава 10

Макарий стоял у окна и, слегка отодвинув плотную занавеску, смотрел из-под капюшона на улицу. В этой части Кремля пешеходы были редки, и взгляду открывалась только пустынная улочка и стена храма напротив. Но это и нужно было, чтобы спокойно подумать. Дьяк ловкими пальцами перебрасывал косточки четок и беззвучно шевелил губами. Он встречался со многими людьми в своей келье. Одни врали, другие говорили правду. Для Дьяка никогда не было сложно заглянуть человеку в душу и понять его мысли и намерения. Но разговор с Мальфом привел его в смятение. Макарий чувствовал, что не он пытался проникнуть в сокровенные мысли этого человека, а наоборот, тот проник в его. И сейчас Дьяк не мог принять решение. Он верил в искренность Мальфа, но в то же время понимал, что ничего из того, что хотел, выяснить не смог. Словно и не было разговора.

Робкий стук в дверь прервал тягостные мысли Тайного Дьяка.

– Макарий, тут мальчонка к тебе рвется. – В приоткрытую дверь просунулась голова Вавилы. – Тот самый, что с шептуном пришел.

– Хочет чего? – не оборачиваясь, спросил Дьяк.

– Так за своего товарища заступиться, это понятно.

– А он что, сидит в подвале и молчит? Делает что?

– Да просто лежит на полу, вроде как помирать собрался, – Вавила тяжко вздохнул. – Негоже это.