Александр Зорич - На корабле полдень Страница 17

Свою мать Афина запомнила как нечто смутное, яркое и теплое, как размытое временем белое лунообразное лицо с грудным голосом и мягкими бесцветными усиками над верхней губой.

В то же время в памяти у нее накрепко отложилось, как мама Евдокия, с красивой черной косой, художественно устроенной на голове, рассказывает ей, уже час сидящей на горшке, что они с ее отцом («Димулечкой») честно пытались пожениться, но, поскольку ссорились каждый день и по всякому вопросу имели разные мнения, до органов официальной регистрации брака так и не дошли, не сумевши договориться об устраивающей обоих дате…

Когда крошке Фенечке было два года, отец Афины встретил любовь всей своей жизни, тренера по легкой атлетике Наталью Евгеньевну Браун, красотку и бывшую чемпионку всякого разного. Он хладнокровно бросил немедленно уплывшую в лиловую страну Депрессию Евдокию и через неделю после разрыва женился на Наталье, словно боялся, что та передумает (что было вероятно, ведь налицо был социальный мезальянс). В общем, Дмитрий Железнов повел себя как записной подлец из популярного сериала «Любовь спасет мир».

Все это было бы не так печально, да и не было бы печально вовсе, если бы тридцатипятилетняя Евдокия не стала жертвой авиакатастрофы – флуггер, на котором она направлялась на слет бухгалтеров-новаторов в Столицу, угодил в самую пасть урагана «Морской лев»…

Маленькую Фенечку, которой как раз исполнилось четыре года, воспитательница (ей только что позвонил офицер службы спасения, грубиян и злюка!) привела к директору, усадила в кресло и внепланово угостила фисташковым мороженым.

И, пока малютка робко работала язычком, сообщила ей, что сегодня Фенечка будет ночевать у папы, потому что ее мама надолго задерживается в городе посреди Тихого океана.

«Она угощает там дельфинов вкусной малиной?» – предположила умница Афина, вытирая испачканный в мороженом нос ладонью. «Малиной, да… И мороженым тоже…» – тяжело вздохнула воспитательница и отвела печальные глаза.

И в самом деле, никаких других родственников, кроме папы и его новой чемпионской семьи, у маленькой Афины на белом свете не было…

В тот же вечер она впервые увидела годовалую Александру в нимбе платиновых кудряшек. Та, сидя на пушистом белом ковре, строила из кубиков Спасскую башню, а когда надоедало – с истошным визгом возила по желтому резиновому полигону гламурным голубым танком.

«А у нее есть кукла?» – поинтересовалась Афина у папы.

Отец отрицательно покачал головой.

«А звери?»

Дмитрий Железнов развел руками и объяснил: маленькая Саша всего этого не хочет.

И Афине, за неимением привычных ей зверей и кукол, пришлось отправиться глядеть мультики по визору.

С того вечера началось соперничество двух сестер, не похожих друг на друга ни внешне, ни внутренне. Разве что первая буква имени их объединяла.

Александра любила получать, контролировать, помогать, всюду присутствовать. Афина предпочитала отдавать, помалкивать, быть независимой, обожала познавать и разузнавать, а вместо всякой компании выбирала одиночество. Александра, бессменная староста класса, преуспевала по гуманитарным дисциплинам и была лучшей на физкультуре, а также уроках труда. Афина, норовившая отвертеться от любых общественных поручений, дневала и ночевала в химической лаборатории и прогуливала все, что только казалось ей необязательным.

Афина впервые поцеловалась с одногруппником в восемнадцать лет, да и то на спор с другим одногруппником… Александра же была яркой розовощекой девицей, вослед которой оборачивались и юноши, и мужчины, и даже существа среднего пола.

Афина рано оформилась в мрачноватую лохматую брюнетку без особенных признаков стати и красивой груди, таких называют «на любителя».

В таких мужчина может влюбиться до беспамятства, но на студенческих дискотеках таких редко приглашают танцевать медленные танцы…

Редкий день девочки, делившие одну комнату на двоих, обходились без ссор.

Когда начался «трудный возраст», эти ссоры, перераставшие в перебранки и даже драки, стали особенно досаждать домашним.

Отец, Дмитрий Железнов, даже начал попивать – от бессилия.

А Наталья Евгеньевна, которая исполняла роль мягкой понимающей мачехи насколько могла усердно, лишь вздыхала и считала дни до выпускного вечера. Идя навстречу ее невысказанным пожеланиям, в возрасте пятнадцати лет Афина экстерном сдала экзамены на биологический факультет Московского государственного университета и, не дожидаясь шестнадцатилетия, на год раньше положенного ушла из школы, чтобы сразу же стать студенткой…

Грянул выпускной – всю церемонию Афина, одетая в джинсы и футболку, невидимкой простояла в самом дальнем ряду, за спинами незнакомого, старшего ее на год, класса, тайком изучая учебник по анатомии хордовых для второго курса…

В тот день Афина получила школьный аттестат с отличием. А затем, через год, получила и паспорт.

Поразмыслив, она все же взяла фамилию отца и осталась, как и в школе, Железновой. Во-первых, она привыкла к этой фамилии. А во-вторых, материнская фамилия, Чубчик, казалась ей какой-то уж очень неблагозвучной и несерьезной. Теперь Афина жила в общежитии и хотела быть серьезней арбитражного суда…

Через два года окончила школу и Александра.

Чтобы чем-то отличаться от успешной задаваки Афины, она взяла фамилию «Браун-Железнова», присовокупив к отцовской фамилию матери. «Так весомее звучит», – объясняла она.

Несколько лет после окончания Афиной школы Афина с Александрой не виделись вовсе.

Они не перезванивались.

Не переписывались и не перебрасывались поздравлениями.

И, казалось, вообще забыли о существовании друг друга (а родители, у которых свежа была память о распрях и побоищах за каждый пакет прокладок, не спешили напоминать).

Ситуация резко изменилась, когда у Дмитрия Железнова диагностировали рак мозга.

Афина стала наезжать домой при каждой возможности.

Привозить лекарства. Книги. Проспекты экспериментальных целительских методик и клиник «для людей, готовых рискнуть».

Что только не предпринимала энергичная и уверенная в бесконечности ресурсов и целительском потенциале человеческого организма Афина! Чего она только не советовала! Каких только невозможных консультаций медицинских светил не добивалась!

Но все ее инновационные предложения касаемо лечения и поддержания в тонусе «папусика» наталкивались на глухую стену консервативного непонимания со стороны близких.

«Давай оставим его в покое… Умоляю тебя… Врачи говорят, так будет лучше… В конце концов, они знают, что делают!» – просила деликатная и бесконечно пассивная Наталья Евгеньевна Браун, вытирая слезы.

«Папа не хочет ничего из того, что ты предлагаешь!» – злобно шипела Александра, рослая, наглая, с прямым резким взглядом голубых глаз, а в соседней комнате громко трезвонил ее неутомимый телефон, его с утра и до ночи обрывали настырные кавалеры.

Тем временем отец уволился из школы.

Отец похудел на двадцать кило.

Отец потерял интерес к жизни. Его глаза погасли.

А еще через год, сумеречным январским утром, Дмитрий Железнов умер в санатории на озере Селигер.

На поездке в этот санаторий настояла Александра, хотя Афина и предупреждала ее, что климат на Селигере для раковых больных совсем неподходящий, тем паче зимой.

В общем, Афина как-то незаметно начала винить в ранней смерти отца мачеху и сестру. Ведь это они пренебрегали его здоровьем! Портили ему нервы! Потакали его слабостям! Кормили его всякой вредной для здоровья дрянью!

А мачеха и сестра, в свою очередь, обвиняли Афину в настырности, прожектерстве, склонности скандалить и бесконечно все драматизировать, в желании быть святее самого Папы Римского…

Теперь, когда Афина думала о семье, ей вспоминалось лишь самое неблаговидное.

«Ну и что, что папе нельзя бефстроганов? Но он же хочет бефстроганов! Он просит именно бефстроганов с жареной картошечкой! И я ему готовлю то, что он просит!» – оправдывала Наталья Евгеньевна свои каждодневные отступления от прописанной врачами диеты.

«Да, это я подарила ему наручный визор! – признавала Александра, сверкая глазами. – Чтобы он мог смотреть свою любимую передачу даже в сквере возле фонтана! Что значит «он и так пялится в визор по десять часов ежедневно»? Сколько хочет, столько и пялится! Не наше с тобой дело! Он взрослый человек и может сам решать за себя!»

И так далее и тому подобное…

«Два мира – два мозга!» – мрачно язвила по этому поводу Афина.

Нет, после смерти отца они с Александрой больше не ссорились. И, разумеется, больше не дрались.

Они просто не общались.

И каждый нес в душе ледяного ежа обиды…

Глава 14

Чудесное спасение

Май 2622 г.

Остров Среда, архипелаг Буровского

Планета Грозный, система Секунда