Олег Дивов - Настоящие индейцы Страница 17

— Действительно недоступен? — невинным тоном уточнила я.

— В том-то и дело. Знаете, что я думаю? Это проект эльдорадской разведки. Нам подбросили ложный след. Чтобы мы сосредоточились на нем и проморгали место истинного прорыва.

— А что Мимору?

— Вот это один из двух моментов, которые меня беспокоят. Мимору запретил работать на укрепление того маршрута. То есть он как был проницаемым, так и остался. Я сомневаюсь, что все поверили в эльдорадскую сказку, а он — нет. Значит, что-то другое. А второй момент — поведение Люкассена. Он на полном серьезе собирал сведения. О банде. Аномалией интересовался, но поверхностно. Узнал, что она непроходима, и успокоился. И вот еще что. Я позавчера вспоминал поминутно, что он тут делал. Память у меня не та, что в юности, поэтому я проверял себя по камерам. А их тут много, и не все явные. Так вот, на одной остался фрагмент разговора Люкассена и индейца из его экипажа, Кера. Люкассен спрашивал, готов ли индеец помочь ему. Обещал отблагодарить тем, что рекомендует его знакомым в богатый дом. Дело на полгода, уверял Люкассен, ну, на восемь месяцев, вряд ли дольше. Индеец сокрушался — долго. По индейским законам расставание с женой на такой срок равносильно разводу. А разводиться Кер не хотел. Он вообще думал оставить жену на базе, чтобы не рисковать, но придется, видимо, брать ее с собой. О чем они говорили, я не понял — они просто шли мимо той камеры. А под следующей, явной, молчали, пока не миновали зону уверенной записи.

— Вы не пытались расспросить индейского царя о том, почему казнили Фирса Ситона?

— Да спрашивал, конечно, — с горечью сказал Иноземцев. — Патрик сам ни черта не понимает. У него, как вы догадываетесь, свои фанаберии. Он же полукровка, получил у нас крутое образование, в общем, подготовился царствовать. Хотел поднять Саттанг. А в результате завяз в том болоте. У него власти нет. Никакой. Потому что полукровка. Всем заправляет Большой Совет старейшин. Конкретные старые пердуны, которым чем хуже живет народ, тем лучше. Потому что малейшие перемены, реформы — и эти динозавры останутся не у дел. Они только для музея годятся. А Патрик мечтал там конституцию ввести. Полный правовой кодекс. Взять кредит, завезти специалистов, построить космодромы, промышленность, инфраструктуру. В принципе, если обращаться с Саттангом как с земной колонией, то лет за двадцать его можно превратить во вполне современный мирок. Но для этого надо вводить войска, подвластные Патрику, и вырезать половину народа. Иначе никак. Но даже при таком положении дел Патрик сам не понял, почему казнили Фирса. Там даже по индейским понятиям полный беспредел произошел. Его просто схватили, несколько дней продержали в яме, а потом посадили на кол. Причем у Фирса была связь. Он запрашивал помощь. Никакой конкретики, он сам не знал, за что его казнят. Его не допрашивали. Он просил нашего консула. А что консул? Сам как на ядерной бомбе живет. Ничего не может. Фирс написал мне… Я сказал Мимору. Фирс ведь его родственник. Мимору мямлит: не могу, дескать, приговор по закону, не имею права вмешиваться, это суверенное государство. Да что за чушь?! Когда это мы бросали своих граждан?! Подумаешь, незаконно. Ну заплатили бы потом Саттангу отступного, кредит какой дали… Всегда так делали, всегда! Попал человек в беду, посылают диверсионную группу на выручку. А потом как-то утрясают конфликт. Ах-ах, нарушение границ. И что? Можно подумать, мы никогда разведчиков не забрасывали за кордон. Ладно… Я тогда не выдержал, говорю открытым текстом: тебе же пираты по гроб жизни обязаны, ну что, не можешь послать туда пару экипажей? Там всех дел — сесть куда надо, забрать парня и улететь. Никакого оружия у индейцев нет. Патрулям скажешь, чтоб отвернулись. Ну безопасно же! Родня у Фирса богатая и с законом особо не считается, заплатят они пиратам за жизнь парня. А с тебя по всем раскладам взятки гладки. Мимору глаза вытаращил — ты что, какие пираты…

Иноземцев сглотнул, отвел взгляд.

— Ладно. Все равно это всплыло бы. Я, конечно, на свой срок заработал, чего уж там. Превышение полномочий, нарушение суверенных границ, подделка документов и все такое. У меня стоял на передержке перехватчик. Капитан — славный парень. Я получил от Фирса письмо, мол, прощайте. А я знаю, как казнят. Индейцы не любят быстрой смерти. И я знал, что Фирс на том колу еще минимум двое суток провисит. И пошел к капитану. Объяснил ситуацию. Он меня понял. Я… вы уже догадались, что Федор — не просто сержант? Он взломал штабную сеть. Снял пароли для пограничных патрулей. Приказ я подделал. Отправил команду на выручку. И опоздал. Проклятье. Ребята прилетели, а на месте казни уже никого нет. Индейцы не охраняют трупы. Стоит чертов кол, на нем труп. Едва остывший. На несколько часов я опоздал. Мне бы на сутки раньше спохватиться, Фирс бы сейчас жил. Покоцанный и порванный, но живой. Официально его закопали на Саттанге. А вообще его могила — вон, за той самой гарнизонной церковью. Ребята привезли его. Даже денег с меня не взяли, самим было стыдно, что опоздали. Похоронили мы Фирса.

Я молчала.

— Чип его — он ведь вам нужен? — буднично спросил Иноземцев. — Само собой, я не мог его сдать куда положено. Но что-то мне надоело бояться. Сам под суд пойду и всех потяну. Нужно?

— Давайте, — хладнокровно ответила я. — Вы ведь не станете возражать, если я проверю этот чип на предмет подделки?

Иноземцеву явно полегчало.

— Нет. Даже буду настаивать.

С утра я наведалась в медсанчасть. У меня взяли кровь и все, что нужно врачу, запечатали в герметичные пробирки, уложили в контейнер. Я вернулась в коттедж, аккуратно вскрыла контейнер и уложила между пробирками чип Фирса Ситона. Потом сделала пояснительную метку и наклеила ее на одну из пробирок. Метка отзывалась только на пароль, которым служил номер моей истории болезни в клинике доктора Оршана. В метке содержалась привычная информация: где и когда сданы анализы. А кроме того — просьба передать чип Августу Маккинби. Затем я вызвала такси и поехала в город. Иноземцев предлагал служебную машину, но я хотела отдохнуть от его гостеприимства. В городе зашла в местное отделение федеральной почты и преспокойно отправила контейнер на Землю — в клинику, указав, что содержимое предназначено для медицинских исследований. Мне пора было сдавать анализы. Результаты я узнаю уже после возвращения с Саттанга.

На всякий случай я съездила на космодром и убедилась, что федеральный рейс ушел на Землю, увозя мое послание. У меня остался только чек. Из него можно было узнать, что я отправила кое-что в клинику, где лечат женское бесплодие.

Разумеется, я перестраховалась. Ну кому нужно искать чип в пробирках, если официально этого чипа не существует? Однако мне не нравился настрой Иноземцева. Кажется, ему хотелось действия. Когда военному хочется действия, надо готовиться к худшему. Но к тому моменту, когда противник узнает, какую информацию я успела отправить, рейс уже войдет в зону, где перехват невозможен. Отсюда до Земли лететь всего-то одиннадцать суток. И четверо — до территории, где заканчивается власть не только Мимору, но и его потенциальных подельников. Тем не менее, я сделала три копии. Одну записал Йен на свой браслет, другую я загнала в архив андроида Федора. Третью копию я отправила из города, открытым федеральным каналом, все тому же Августу. Доказательством в суде эти копии служить не смогут. Но информация на них в любом случае поможет расследованию.

Возвращаться на базу мне пока не хотелось. Я позавтракала в местном кафе — подивившись низким ценам на натуральные продукты. Похоже, здесь обстоятельства сложились удачно для сельского хозяйства. Потому что в любом случае, на любой дальней колонии дешевле и быстрее всего развернуть цеха для изготовления концентратов и синтетики. Главное ведь, чтобы голода не было.

Поев, я отправилась бродить по городу. И, когда в четвертый раз поймала себя на том, что любуюсь вывеской салона красоты, осознала, чего мне хочется.

Я никогда в жизни не носила короткую стрижку. В раннем детстве мне не разрешала стричься мама — она мечтала, чтобы ее доченька была хорошенькой куколкой, а какая же куколка без длинных локонов? Потом я решила стать офицером, но — в разведке. Я грезила подвигами нелегалов. А у нелегалов, между прочим, есть особые требования. Если в тактической разведке длинные кудри только мешают, то в специальной ты зависишь от моды страны, для которой готовишься. Меня учили на Эльдорадо. А в этой культуре, выросшей из латиноамериканских диктатур и патриархальной морали, коротко стриженная женщина привлекает внимание не хуже рекламного шита десять на десять метров. Потому что в Эльдорадо женщина должна быть женственной. Значит, длинные волосы. Конечно, и там были всякие особы. Но короткая стрижка означала, что женщина занимает не последнее место в «эскадроне смерти». Густым ежиком щеголяли офицерши, немолодые, тяжелые, с холодным жестоким взглядом. Когда жена очередного диктатора вздумала сделать себе модельную стрижку, в обществе ее не поняли. И вынудили носить шляпку или парик.