Виталий Сертаков - Золото русского эмира Страница 17

– Ты ошибся в масштабах задачи, – не без сожаления констатировал джинн. – Для твоих солдат и для солдат противника, вероятно, играет роль, кто выйдет победителем в поединке. Но предстоящий поединок, как ты верно заметил, предопределен местными обычаями. Для человеческой расы и расы существ, условно называемых «карликами», противостояние начнется не сегодня. Чтобы тебе стали понятнее временные интервалы экспансии, напомню: около двадцати планетарных лет конкретно это существо изучает и возглавляет данное человеческое сообщество, именуемое республикой Свободных рыбаков. Предвосхищая твой вопрос – Летучему народу абсолютно неизвестны дальнейшие шаги этой расы, их философия и категории мышления. Возможно, они удовольствуются симбиозом. С той же вероятностью можно предсказать иной исход. С той высочайшей способностью к мимикрии, которую я наблюдаю… эта раса гораздо опаснее, чем пресловутые Озерные колдуны.

– Я понял, – шепнул Артур. – Либо мы, либо они. Либо мы раздавим их, как раздавили Озерников, либо они раздавят нас. Я понял, джинн. Мне следует не переживать, что мы попали в плен, а радоваться такой встрече. Он не убил меня раньше, чтобы проверить на живучесть.

– В который раз мне несказанно приятно наблюдать, что ты умеешь смотреть на проблему шире других, – промурлыкал джинн. – Не тебя он проверяет. Очевидно, проверяет тех, кто тебя учил. Он через тебя чувствует их силу. Не забывай о своем назначении…

И пропал. Как всегда, в самый ответственный момент. Артур так и не понял, что же ему делать с карликом, если удастся его одолеть.

– Не ходите, ваше высокопре…

– Господин президент, с кем вы разговариваете?

– Господин…

Он отмахнулся. Надоедливые робкие голоса сейчас только мешали. К примеру, они могли ему помешать услышать полет пули, предназначенной только для него. А он сейчас был способен услышать, как приближается пуля.

– Это ненадолго, господин президент, – издалека прошептал Расул.

– Иди же сюда, – прошептали безумные окуляры Джакарии Бездны.

Коваль затаил дыхание – и услышал, как у его соперника бьется второе сердце.

Второе сердце билось внутри горба, спрятанного под плащом.

6

СТАРЕЦ С ЗОЛОТОЙ ПТИЦЕЙ

– Ты узнал его, брат Михр?

Четверо всадников спешились на подветренном склоне холма, взяли коней под уздцы и стали торопливо взбираться наверх. Копыта коней были обмотаны войлоком, глаза закрыты, а оружие туго и надежно приторочено ремнями к седлам. Сторонний наблюдатель не услышал бы ничего, кроме посвиста ветра. На гребне холма спешившихся всадников ждал пятый, такая же темная, закутанная в бесформенную ткань фигура. Его конь послушно лежал на боку в глубокой тенистой впадине.

Пятеро устроились на самом краю света и тени. Колючий ветер выл здесь постоянно, как волчица над убитыми щенками. Багровая луна вынырнула из-за крошечного облака и вплела свой бледный свет в свечение тысяч ярких звезд. Южное небо висело так близко над цепью каменистых холмов, что казалось, можно ловить падающие звезды ладонями. На юге холмы постепенно сглаживались, переходя в гладкую, как стол, пустыню; на западе, если глядеть внимательно, можно было различить тонкую, иссиня-черную полосу далекого моря, а позади, на севере – вздымались седые горные кряжи и шелестели под ветром леса.

Но пятеро на холме не интересовались ни небом, ни прочими красотами. Они за день покрыли путь, который обычная повозка проезжает за четыре дня. Они очень спешили, и наконец их старания были вознаграждены.

Они настигли его.

Вторую неделю вожди горных кланов сообщали друг другу, что от Змеиной расщелины на юго-восток идет старый человек. Неписаный закон гласил – предупреждать соседа о внешних опасностях, даже если сам находишься с соседом в состоянии войны.

Старик был крайне опасен.

Первый день он брел один, без оружия. Он нес на себе нечто, завернутое в темную рогожу. Поклажа сильно утомляла старика, он часто останавливался и отдыхал. Путник старался не покидать русло ручья, часто пил, но почти ничего не ел. Он кутался в невиданное в этих краях одеяние, на ногах носил меховые сапоги, невзирая на дневную жару, а голову только покрывал тряпкой. Он не умел завязывать чалму, не носил тюрбан, он вообще не носил естественной для мужчины одежды. Вместо запахнутого кафтана с длинным поясом старик таскал грязные лохмотья.

Кроме того, он не молился ни днем, ни ночью, не забирался на деревья, чтобы укрыться от хищников, словно никого не боялся. Но когда на его пути возник первый аул клана барсов, старик сделал большой крюк, чтобы не столкнуться с людьми. Его; однако, заметили, и те, кто следил за чужеземцем от самой Змеиной расщелины, предъявили прочим свои права на добычу.

Самая большая опасность заключалась в том, что в Змеиной расщелине никто не может жить. Даже провести одну ночь вблизи считается полным безрассудством. Всем горным кланам, даже бедуинам из пустыни известно, кто обосновался в Змеиных горах.

Лучше не называть имен.

Удивительный мрачный старик заявился именно оттуда. Он завтракал ягодами и размачивал в воде горбушку черствого хлеба, когда его настигли и окружили славные воины перса Мелика. Они даже не стали вынимать сабли из ножен, настолько безобидным показался им чужой. Он не говорил ни на одном из привычных языков, он только жевал свой горький хлеб и улыбался. Его светлая кожа шелушилась под ветром, брови выцвели, а прозрачные глаза казались глубокими, как колодцы пустынников.

– Он не из горных кланов…

– И не пустынник.

– И не болгарин. Кожа светлая, как у рабынь с севера.

– Эй ты, белая борода, как тебя зовут?

– Ты сбежал из каравана барсов?

– Он молчит, не понимает. Может, он из беглых рабов?

– Отвезем его на базар Аль-Гура, за него дадут пару баранов, – предложил Али.

– За него на базаре не дадут даже хромого ягненка, – презрительно засмеялся Хосров. – Он тощий и слабый. Наверное, он безумен.

– Тощий и слабый? – с сомнением покачал головой дядя Рушан. – Он шел два дня через ущелье и не упал. Он худой, но не слабый. Муса догонял его – и устал больше, чем этот старик.

– Эй, как тебя зовут, дурак? – в десятый раз окликнул путника Муса, и молодые воины рассмеялись.

Только Рушан не смеялся. Он прожил вдвое дольше каждого из молодых горцев и вшестеро больше повидал. Он знал, что слабое и нежное может легко обернуться стальным и отравленным.

– Что у него в мешке? – спросил Хосров.

– Это не мешок, он что-то прячет в тряпках.

– Хосров, сойди с коня и проверь, – приказал Рушан.

– Чего это я буду к нему спускаться? – уперся племянник. – Надо ему приказать, пусть развяжет свой мешок и покажет нам.

– У него там что-то живое, – выразил общее подозрение Али.

– Эй, Муса пускай проверит. Он самый молодой, – попытался отбиться Хосров. Но под взглядом старшего недовольно поерзал и нарочито медленно слез с коня. – Эй, белая борода, показывай, что несешь!

Хосров намеревался носком мягкого сапога слегка толкнуть старика в бок. Не больно, а так, для смеха и чтобы тот понял, кто с ним разговаривает. Не какие-нибудь тупые пустынники, а воины из горного клана персов, гроза и гордость Змеиных гор.

Но приструнить глупого старикашку оказалось совсем не просто. Удар прошел мимо цели, Хосров чуть не упал, а парни засмеялись. Старик же снова прилег как ни в чем не бывало.

– Не трогай его, – немедленно окликнул Рушан, хватаясь за ружье. В его лексиконе не хватало слов, чтобы выразить свои опасения, но врожденное чутье воина искупало недостатки речи. – Хосров, назад отойди. Эй, белая голова, чего смеешься?

– Он точно из беглых, – воскликнул Али. – В клане барса всем рабам отрезают языки!

– Он наш, мы не вернем его барсам, – взвился Хосров. Ему очень хотелось вытянуть вредного чужака по спине плеткой, чтобы не видеть эту наглую улыбку, но дядя Рушан мог взбелениться и пристрелить непослушного племянника…

– Я не смеюсь, мне горько слушать вас, – коверкая слова, но довольно внятно произнес вдруг старик. Он высыпал в рот последнюю горсть ягод, а недоеденную горбушку тщательно завернул в тряпицу и сунул в карман. – Разве у вас не принято уважать старших и стариков? Разве вы бьете дома отцов и дедов ногами?

Гордые джигиты затихли, уставясь на чужака, как на внезапно заговорившего барана или волка.

– Так ты знаешь наш язык – и молчал?

– Я не знал языка. Я узнал его совсем недавно, когда послушал вас.

– Это что… для тебя так просто? – Али сглотнул. – Ты можешь послушать людей – и сразу говоришь на их языке?

– Не сразу. Еще недавно я это не умел.

– Почему ты лежишь и не отвечаешь? Не боишься отведать плетки?

– А твой отец вскакивает на ноги, когда ты сидишь перед ним в седле? – парировал старец.

– Ты не наш отец, – сказал Хосров. – Ты идешь по нашим горам, значит, ты – наш пленник. С тобой нет никакого бога, ты не молишься. И ты не похож на воина.